Об историко-экономическом познании (М. М. Солодкина) [1989 - - Истоки: вопросы истории народного хозяйства и экономической мысли. Выпуск 1]

Солодкина Марина Михайловна. Родилась в 1952 г. Окончила Московский государственный университет. Кандидат экономических наук. Доцент. Заместитель заведующего кафедрой истории народного хозяйства и экономических учений Всесоюзного заочного финансово-экономического института

Наука и публицистика, осмысливая ситуацию перестройки, которая сложилась в стране, непрестанно аппелируют к прошлому. Обращение к истории страны, народов СССР, науки, литературы и искусства, к судьбам отдельных людей такой же символ времени, как гласность и демократизация жизни.

У экономистов наряду с общими причинами возрастания интереса к анализу прошлого в научных исследованиях есть и свои специфические стимулы. В системе экономических наук принцип историзма был не просто сведен к минимуму. Фальсификация истории экономики и экономической мысли в силу ряда причин достигла особенно нетерпимой степени.

Ренессанс научного историзма. Для многих экономистов история народного хозяйства нашей страны и ее экономическая мысль в отдельные периоды остаются terra incognita. В последнее время многие исследователи подошли к переосмыслению истории экономического развития нашей страны, начали работу по возрождению и восстановлению в правах исторического метода в экономических исследованиях.

Огромны "размеры завалов" в историко-экономическом познании. Те знания, что есть, часто противоречат критериям научности и здравому смыслу. Необходимо осуществление широкого фронта научных исследований с тем, чтобы вернуть историко-экономическим процессам и отражающей их терминологии первоначальный смысл, показать, в каких условиях могли произойти такие глубокие деформации научного знания, выявить приоритетные направления исследований.

Начнем с первых декретов Советской власти. В научной литературе социализация земли в соответствии с Декретом о земле 1917 г. и Основным законом о социализации. 1918 г. отождествляются с национализацией^*. Это не просто терминологическая неразбериха.

^* (Экономическая энциклопедия "Политическая экономия". Т. 3. М.: Советская энциклопедия, 1974. С. 591.)

Социализация - это осуществленное на практике требование крестьянства о передаче земли местным органам самоуправления с последующим ее уравнительным распределением. Многие годы, ставя знак равенства между национализацией и социализацией, мы изменяли дух и букву первых декретов и законов Советской власти, умаляли интересы и суть аграрной борьбы крестьянства в период Великой Октябрьской революции.

Если исходить из социализации земли, то форсированная принудительная коллективизация - акт, ликвидирующий аграрные законы, приведшие Советскую власть к триумфальной победе в революции благодаря поддержке крестьянства.

Если же ставить знак равенства между этими процессами и отражающими их категориями, то нэп выступает как отступление от социализма, а коллективизация - как закономерность. Признание самостоятельности и самоценности социализации как определенного периода истории аграрных отношений в СССР - давно назревшая научная и политическая задача.

Полной ясности в определении сущности процесса индустриализации в 30-е годы до сих пор еще нет. В освещении этого вопроса много неточностей и натяжек. В учебниках и научных изданиях принята точка зрения, по которой индустриализация страны в предвоенные годы происходила практически на голом месте, и именно поэтому в условиях враждебного окружения она должна была форсироваться внеэкономическими методами.

В такой трактовке происходит смешение двух этапов развития мировых производительных сил - первой и второй промышленной революции. Первая промышленная революция в России происходила в (30-40-е годы - 80-90-е годы). Как и в других капиталистических странах, она вызвала распространение машинной техники, появились такие детища промышленного переворота, как ткацкий станок, паровой двигатель, пароход и телеграф. Начали производиться чугун и сталь, появились железные дороги. Этот этап индустриализации позволил России накануне первой мировой войны занять 2-5-е место по уровню развития промышленного производства^*.

^* (История социалистической экономики СССР. Т. 7. М.: Наука, 1976. С. 17.)

Промышленное развитие 20-30-х годов было следующим шагом по внедрению в народное хозяйство СССР электрификации, двигателей нового класса (внутреннего сгорания), новых средств связи (радио, телефон), химического производства, индустриализации сельского хозяйства.

Индустриализация в СССР была вызвана необходимостью ликвидации нового разрыва в уровне развития производительных сил СССР и развитых капиталистических стран. Но исторические причины отставания нельзя сводить только к отсталости царской России. Решающую роль сыграли масштабы разрушения народного хозяйства в годы революции, гражданской войны и интервенции, восстановление на довоенной технической основе в 1921-1925 гг. Фатальной неизбежности использования внеэкономических методов для преодоления этого нового отставания, как представляется, не было. Обоснованная В. И. Лениным и поддержанная народом, новая экономическая политика давала устойчивую финансовую базу реконструкции народного хозяйства на новой технической основе. В нэпе содержалась возможность стабильного промышленного развития, не наносящего вреда другим отраслям народного хозяйства.

Перелом конца 20-х годов означал переориентацию на скачкообразное развитие, форсировавшееся путем изъятия всего прибавочного и части необходимого продукта из коллективизированного сельского хозяйства, общего понижения жизненного уровня народа, широкомасштабного использования принудительного труда в ряде отраслей народного хозяйства, свертывания завоеваний рабочего класса, отказа от соблюдения техники безопасности, увеличения продолжительности рабочей недели и т. д.

Серьезная болезнь науки, которая еще не везде правильно диагностирована, - это протаскивание сталинизма под видом аксиоматики историко-экономической науки. Раскавыченные абзацы из "Истории ВКП(б). Краткий курс", "Экономических проблем социализма в СССР", а также других произведений И. В. Сталина, к сожалению, в нашей научной и учебной литературе продолжают искаженно трактовать историю "военного коммунизма", концепцию и периодизацию нэпа, теорию и практику построения социализма в СССР в довоенный и послевоенный периоды.

Задача историко-экономической науки - проанализировать сложные и противоречивые процессы 20-40-х годов, показать, на какой исторической, социальной и теоретической основе стала возможна форсированная коллективизация и индустриализация. К каким долговременным последствиям привела сталинская экономическая политика.

Рубежом для истории экономической мысли стал 1987 г. К нам возвращается теоретическое наследие ученых, разрабатывавших проблемы социалистического хозяйства. Пересматриваются омертвевшие и антиисторичные каноны обществоведения последних почти что 60 лет о закономерностях строительства социализма в СССР и зарубежных социалистических странах.

Многое говорит в пользу того, что экономическая наука включилась в процесс обновления через ренессанс научного историзма. Возрождение и очищение социальной памяти должно затронуть все ее уровни: экономические знания, логику и стиль экономического мышления, пропагандируемые наукой ценности и приоритеты экономического развития. Необходимо, чтобы на деле единство логического и исторического в экономическом анализе стало отправной точкой любого научного исследования по политической экономии, отраслевым и функциональным экономикам, а также в процессе принятия хозяйственных решений.

Для воплощения в жизнь этой задачи следует освободиться от аномалий и атрибутов лженауки, которая в истории народного хозяйства и экономической мысли обернулась апологетическим догматизмом.

Это означает освобождение от позорного эпигонства по отношению к наследию классиков марксизма-ленинизма. Пора перестать компрометировать это наследие, выдавая теории и концепции, разработанные в конкретные исторические периоды, за вечные истины. Умение вычленить всеобщее и конкретно-историческое у классиков - азбука диалектики социально-экономического познания. Существует целый ряд актуальных историко-экономических проблем капиталистического и коммунистического способов производства, которым могут дать оценку только наши современники, живущие в конце XX в.: место монополистического капитализма в эволюции капиталистического способа производства; роль НТР в обретении капитализмом "второго дыхания", продолжительность и характеристические черты переходного периода от капитализма к социализму; экономические корни деформации политической власти и государства на отдельных этапах построения социализма в различных странах и т. д.

Самостоятельность в анализе этих сложных и противоречивых проблем поможет избежать искажения действительных достижений марксистско-ленинской мысли, их девальвации из-за неумного и неуместного цитирования.

Важной задачей историко-экономической науки следует считать наведение мостов в прошлое (восстановление преемственности советской науки с предшествующей ей русской экономической наукой и культурой).

Нельзя считать нормальным тот факт, что белые пятна в истории отечественной науки и экономического образования начинаются с XIX в. Более или менее исследовано преподавание политической экономии в Московском государственном университете, а именно та страница, которая в 1801-1826 гг. была связана с именем Христиана Шлецера. Не умаляя заслуг первопроходцев, мы все-таки вынуждены подчеркнуть консервативный и вульгарный характер его трактовки политико-экономических проблем, связанный с построением курса на основе германской камералистики.

Другую направленность имела деятельность Михаила Андреевича Балугьянского (1769-1847 гг.), профессора Петербургского Педагогического института с 1804 г., затем ректора и профессора Петербургского университета. Им написаны и опубликованы впервые в России очерки истории экономических учений (меркантилистов, физиократов, А. Смита)^*, воспитана блестящая плеяда учеников, ставших впоследствии крупными учеными в области политической экономии, статистики, финансов, других экономических наук. Среди них - академик А. И. Арсеньев, профессор Царскосельского лицея А. Куницын, прогрессивные профессора - А. Галич, М. Плисов, П. Плетнев^**.

^* (Опубликованы в 1 и 2 томах "Статистического журнала" за 1806 и 1808 гг., издававшегося К. Германом в Петербурге. Находятся в Музее книги Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина.)

^** (Косачевская Е. М., М. А. Балугьянский и Петербургский университет в первой четверти XIX века. Л.: ЛГУ, 1971. С. 76-91.)

Балугьянский М. А. сочетал занятия ученого и преподавателя с деятельностью в высших эшелонах государственной власти (с 1827 г. в должности статс-секретаря).

Архивные материалы и публикации XIX в. свидетельствуют о его решающей роли в осуществлении попыток буржуазного реформирования экономической системы в России, таких, как "План финансов на 1810 г." (который мы обычно знаем как план М. М. Сперанского), организация военных финансов с 1812 по 1816 г., реформа государственных крестьян П. Д. Киселева (1837-1841 гг.); денежная реформа Е. Канкрина (1839-1843 гг.)^*.

^* (Баранов П. Михаил Андреевич Балугьянский. Биографический очерк. Спб., 1882. С. 13-31. О службе д. с. советника М. Балугьянского // ЦНИА СССР. Ф. 1251. Оп. 1. Д. 89. Система Михаила Балугьянского // Архив АН СССР. Ф. 117. Оп. 1, 2 (бумаги К. И. Арсеньева).)

М. А. Балугьянский из-за своего недворянского происхождения и национальной принадлежности (карпато-росс (украинец?), венгр, славянин) был теневой фигурой экономической политики XIX в. Настало время глубоко и всесторонне изучить его влияние на разработку экономической теории, политики и формирование общественного сознания современников.

Незаслуженно забыт И. Я. Горлов - автор первого в России учебника финансов (1841 г.), удостоенный за его высокие теоретические качества Демидовской награды в 1842 г.^*

^* (Кеппен Г. Разбор сочинения г. И. Горлова под названием "Теория финансов". Спб., 1842.)

Нового прочтения требуют труды ученых второй половины XIX в.: Н. Х. Бунге, И. И. Янжула, С. Ю. Витте, И. Х. Озерова, М. И. Туган-Барановского и многих других.

Вопрос - кто мы, кто наши предшественники и учителя, на какое экономическое наследие мы смогли опереться в 1917 г., в 20-е годы, в 50-60-е годы и сейчас в эпоху радикальной экономической реформы, не принадлежит к числу чисто информативных и познавательных. Это вопрос методологии развития всей системы экономических наук в СССР.

Для восстановления историко-экономической науки во всей полноте необходимо глубокое знание всемирной истории хозяйства и экономической мысли. Крен в огульную критику капиталистического способа производства, буржуазных теорий экономического роста и развития лишил нас возможности оценить положительные элементы опыта других стран, усвоить достижения мировой экономической науки.

Перестройке и радикальной реформе нужны глубокие знания экономических механизмов, имевших место в прошлом: американского пути развития сельскохозяйственного производства; истории методов государственного регулирования экономики в XX в.; причин и факторов, способствовавших эффекту "экономического чуда" в различных странах мира после второй мировой войны; механизмов и инструментов интеграционных процессов.

Исследования в области истории экономики создают базу данных, на основе которых может быть сформулирована современная экономическая теория и оптимальная хозяйственная практика.

Фундаментальный характер историко-экономической науки. Классификация экономического знания - одна из важных методологических проблем науки. Давно известен проверенный и отработанный в естествознании принцип, согласно которому исследования в прикладных науках ведут к реформам, а в фундаментальных науках - к научным революциям^*.

^* (Эта мысль принадлежит английскому физику Дж. Дж. Томпсону. Цит. по: Философия и социология науки и техники. Ежегодник. М.: Наука, 1987. С. 40.)

Этот принцип целесообразно рассмотреть применительно к системе экономических наук. К прикладным наукам, имеющим непосредственный выход на хозяйственную практику, относятся отраслевые и функциональные экономические науки. Опыт реформы 1965-1967 гг. подтвердил тезис об эволюционном, реформистском развитии хозяйства как результате преимущественно отраслевого и функционального экономического анализа.

Сложнее (если не сказать - запутаннее) вопрос о фундаментальных экономических науках. Многие годы на эту роль единолично претендовала политическая экономия. Но по своему предмету и задачам политическая экономия входит в класс теоретических наук^*. Выводимые ею законы и категории в значительной степени производны от качества, количества и полноты первичной общеэкономической информационной базы. Представляется, что фундаментальную роль в системе экономических наук должны выполнять история народного хозяйства и история экономических учений (далее историко-экономическая наука). В этих науках идет аккумуляция, анализ и первичная теоретическая обработка разнообразной экономической информации.

^* (Определение классов наук. См.: Балаян Г. Г., Жарикова Г. Г., Комков Н. И. Информационно-логические модели научных исследований. М.: Наука, 1978. С. 58-59.)

Таким образом, революции в теории возможны лишь при условии соответствующего развития историко-экономической науки. Серьезный теоретический урок прошлого состоит в том, что отсутствие организационного, образовательного, научно-исследовательского и издательского обеспечения историко-экономической науки привело к отрицательным последствиям для всех отраслей экономического знания. Лишившись питательной почвы экономической жизни в ее долговременной динамике, политико-экономическая наука замкнулась на стареющих во времени парадигмах и исследовательских программах и поэтому перестала выполнять функции теории, вооружающей практику.

Отраслевые и функциональные экономические науки, потеряв связь с историей всемирного и отечественного хозяйства, перестав опираться на исследования историко-отраслевой науки, проиграли в глубине и фундированности анализа. Историческая амнезия в отраслевых и функциональных науках привела к потере собственного теоретического уровня. Чтобы не быть голословными, возьмем для примера анализ роли и функций налога с оборота в нашей финансовой литературе.

В официальной экономической науке существует тезис о том, что налог с оборота не является косвенным налогом, равно как и универсальным акцизом^* (а именно так определяли природу налога с оборота теоретики финансовой науки на рубеже XIX-XX вв.).

^* (См. например, Финансы социалистического общества. М.: Финансы и статистика, 1985. С. 221.)

Обращение к генезису налога с оборота (в этом одно из проявлений исторического метода), т. е. налоговой реформе 1930-1932 гг., в ходе которой он был установлен, дает противоположную информацию. В налоге (при его образовании) были объединены 53 платежа, среди которых решающую роль играли: промысловый налог, акцизы (подчеркнуто нами. - М. С.), лесной доход,, плата за эксплуатацию недр и т. д.^* Акцизы входили в налог с оборота при его образовании, таким образом он даже генетически несет признаки косвенного налога.

^* (Александров А. М. Финансы СССР. М.: Госфиниздат, 1952. С. 143.)

Выводя из зоны критики государственную налоговую политику и ценообразование, упирая на их бесклассовый характер, мы отказываемся от понимания, что государственные институты, выйдя, из-под реального контроля народа, могут нанести серьезный ущерб как материальному положению трудящихся, так и экономическому развитию страны. А ведь такой случай рассматривался Ф. Энгельсом^*.

^* (См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 37. С. 417.)

Свою фундаментальную роль по отношению к другим отраслям экономического знания историко-экономическая наука сможет выполнить, расширив понимание своего предмета, развив его новые разделы и структурные уровни.

Разделы и структурные уровни науки, новые исследовательские программы. Прогресс в области историко-экономической науки, по нашему мнению, должен обусловить смену исследовательских программ в истории народного хозяйства и в истории экономической мысли. Этот сдвиг в значительной степени связан с новым, более глубоким пониманием предмета науки, выявлением ее основных разделов и структурных уровней.

Интенсивный процесс размывания границ, обеднения содержания историко-экономической науки серьезно затронул историю народного хозяйства. В ней негативные процессы зашли настолько глубоко, что фактически победило единственное направление развития науки - экономическая история. По своему содержанию последняя ближе к системе исторических, а не экономических наук, где иной объект исследования: общество, а не хозяйство.

Смещение границ и проблематики предмета было, как представляется, связано с рядом объективных методологических трудностей, обычно возникающих в науках стыкового характера. В случае историко-экономической науки речь идет о взаимодействии систем исторических и экономических наук.

Другая сторона вопроса - причины субъективного порядка: отсутствие четко выраженного социального заказа на изучение хозяйственных проблем и уроков прошлого, преобладание догматических установок, основой которых является антиисторизм. Свою негативную роль сыграл волюнтаристский подход к прошлому, обусловивший появление "белых пятен", запретных тем, прочих атрибутов застоя и лженауки.

Внешние факторы, обусловившие трудности развития историко-экономической науки субъективного характера, в значительной степени ушли в прошлое. Это важный результат перестройки. Мы теперь имеем дело преимущественно с внутренними, методологическими проблемами науки. На них следует остановиться более подробно.

Основной болезнью истории народного хозяйства как науки и учебной дисциплины стало неумение вычленить объект исследования. Для системы экономических наук таким объектом является хозяйство, которое историко-экономической наукой изучается во временной динамике. В противовес этому преимущественным объектом исследования истории народного хозяйства в течение длительного времени было общество и экономические факторы его прогресса. Интерес сместился к анализу социально-экономической сферы в страновом аспекте. Преобладающими темами стали этапы развития советского общества в целом, экономическая история отдельных стран.

Объектами истории могут быть история экономической политики различных государств, экономические причины и последствия отдельных исторических событий, история трудовой морали, эволюция экономической психологии классов и социальных групп и т. д. (см. схему).

Но трактовка предмета историко-экономической науки только с позиций экономической истории (ее важного, но не единственного раздела) привела к подмене истории хозяйства социально-экономической историей.

В результате этого были ослаблены связи внутри системы экономических наук, так как историко-экономические знания стали далекими от анализа производительных сил и производственных отношений, структуры экономики, т. е. тем, превалирующих во всех без исключения экономических науках.

Экономическая история отдельных стран (региональный уровень у нас пока еще не обозначился достаточно четко) и дальше останется одним из разделов науки. Но она не должна быть единственным направлением всего историко-экономического анализа. Своих исследователей ждет история экономики.

Структурными уровнями этого раздела науки, по нашему мнению являются: эволюция способов производства; история хозяйственных механизмов; история отраслей народного хозяйства; история отдельных экономических процессов (урбанизации, кооперирования, индустриализации, интеграции и т. д.); история экономических институтов и категорий (налогов, цен, кредита, заработной платы и т. д.). Развитие этих уровней анализа позволит упрочить связи историко-экономического цикла с политической экономией, отраслевыми и функциональными экономическими науками.

В третьем крупном разделе науки - истории экономических учений - преимущественно разрабатываются вопросы истории политической экономии, а внутри нее - истории отдельных школ и направлений. Сейчас остро ощущается неполнота и недостаточность такого развития. Другими равноправными, по нашему мнению, структурными уровнями должны стать: история отраслевых и функциональных экономических дисциплин, история методов научного экономического анализа, история отдельных экономических теорий, эволюция категориального аппарата науки, история научных публикаций и т. д.

Развитие указанных разделов историко-экономической науки и структурных уровней и соответствующих им исследовательских программ, повлияет не только на качественный прирост знания, но этим будет обусловлено новое место историко-экономической науки в системе обществоведения.

Каждый ученый, работающий в различных областях обществоведения, будь то исторический материализм, философия науки, всеобщая история, политическая экономия, социология или право, в своих исследованиях опирается на материалистическое понимание истории. Для экономических дисциплин его воплощением на эмпирическом уровне является историко-экономическая наука.

В нашем обществоведении укоренился подход, при котором материалистическое понимание истории существует как бы только на теоретическом уровне. От такой трактовки пострадал исторический материализм, превратившийся в набор "вечных" истин. Здесь уместно вспомнить Ф. Энгельса, разработавшего принцип материалистического понимания истории. В 1890 г. он указывал: "Однако наше (материалистическое - М. С.) понимание истории есть прежде всего руководство к изучению, а не рычаг для конструирования на манер гегельянства. Всю историю надо изучать заново, надо исследовать в деталях условия существования различных общественных формаций, прежде чем пытаться вывести из них соответствующие им политические, частноправовые, эстетические, философские, религиозные и т. п. воззрения"^*.

Похоже, что болезнь "конструирования на манер гегельянства", т. е. без опоры на историко-экономический фундамент, продолжает оказывать влияние на развитие отечественного обществоведения. Таким образом, в нем формируется один из существенных механизмов торможения.

Новое понимание предмета науки и принятие на вооружение новых исследовательских программ, соответствующих указанным структурным уровням, должно привести к возникновению новых функций историко-экономической науки.

Приоритетные функции историко-экономической науки. Историко-экономическая наука оформилась как самостоятельная ветвь системы экономических наук в XIX в. Вначале (в первой половине XIX в.) произошло становление истории экономической мысли, а внутри нее - истории политической экономии. Во второй половине XIX в. утвердилась история народного хозяйства (история хозяйственного быта, история экономического быта, экономическая история). В ходе развития наук историко-экономического цикла весьма частой практикой было совместное изложение проблем истории хозяйства с историей мысли^*.

^* (Первыми опытами такого совместного изложения были: Эшли Дж. Экономическая история Англии в связи с экономической теорией: Пер. с англ. Спб., 1897; Левитский В. ф. История хозяйственного быта в связи с историей политической экономии. Вып. 1. Харьков, 1907; Вып. 2. Харьков, 1914.)

Первоначально под основным назначением истории народного хозяйства понималась ее иллюстративная роль. К сожалению, у нас до самого последнего времени функции науки ограничивались иллюстрированием. Необходимо возродить то понимание роли историко-экономических знаний, которое было характерно для наиболее крупных ученых прошлого. Среди них следует назвать имена английских ученых XIX в. А. Тойнби и Джона Невилла Кейнса. А. Тойнби еще во второй половине XIX в. отметил одну из важнейших функций науки - ее мировоззренческую роль, когда написал, что историко-экономическая наука способна служить философией экономического развития^*.

^* (Toinbee A. Lectures on the industrial revolution of the eighnteenth century in England. London, 1908. P. 4.)

Дж. Н. Кейнс отмечал три главные функции науки: 1. Историческая иллюстрация экономических теорий. 2. Историческая критика (т. е. проверка историей) экономических теорий. 3. Историческое обоснование новых экономических теорий^*.

^* (Keynes J. N. The scope and method of political economy. London, 1891. P. 252-280.)

Возрождение такой трактовки науки облегчит понимание ее фундаментальной роли в системе экономических наук. На этой основе обнаруживаются глубокие, нерасторжимые связи историко-экономического познания с развитием экономического знания в целом.

В связи с тем что долгое время роль историко-экономической науки в аккумулировании, передаче и пропаганде опыта хозяйственного и теоретического развития недооценивалась, настало время воздать ей должное именно с этой точки зрения. Плодотворное критическое наследование экономического опыта, осуществляемое с помощью науки, помогает понять и осмыслить, какие материальные и идейные элементы прошлого перешли в настоящее, в каких случаях утерянная связь должна быть восстановлена и от каких элементов производственных отношений и экономической идеологии следует немедленно отказаться.

Историко-экономическое знание - живая социальная память профессионалов-экономистов, арсенал методов, средств и инструментов экономического развития. Историко-экономическое знание - это также сплав убеждений, на основе которых формируются логика и стиль экономического мышления, устанавливается ценностная шкала экономического анализа.

Следует остановиться более подробно на ценностном аспекте историко-экономического познания. Ни одна общественная наука не может ограничиться только регистрацией, анализом и теоретическим обобщением фактов. Ценностный аспект познания означает разграничение в нем истинного и ложного, добра и зла, прогресса и реакции, преходящего и непреходящего и т. д. В каждой отдельной экономической науке установление ценностных ориентиров экономического развития затруднено. В историко-экономическом познании это вполне осуществимо.

Любой период (этап, эпоха) экономической эволюции человечества должен пройти проверку и анализ на соответствие декларируемых целей и результатов. Должны быть изучены социальные основы развития общества, и в первую очередь положение широких народных масс, классов, социальных групп. В связи с этим анализ истории экономики должен сопровождаться отображением масштабов потребления, условий работы и проживания населения, его образовательного уровня, состояния здоровья, занятости и т. д.

Представляется, что именно ценностная шкала анализа экономической истории советского общества в 1929-1953 гг. поставит точку в споре о природе и механизме деформации социалистических производственных отношений в нашей стране в этот период.

Необходимо усиление прагматических функций науки. Для этого в самостоятельную ветвь должны выделиться исследование опыта стран-лидеров каждого из способов производства. Сегодня очень нужны подробные исследования экономической истории Англии, США, Германии, Японии и многих других стран. Не меньшее внимание должно уделяться отрицательным результатам и негативному опыту хозяйствования. Их разработку целесообразно сопровождать обобщениями уроков экономического развития. Французский философ науки А. Койре обратил внимание на познавательную ценность отрицательных результатов. Им отмечено, что "неудачи должно изучать с такой же скрупулезностью, как и достижения"^*.

Такими темами мы располагаем во всех разделах историко-экономической науки. Богатый материал предоставляет история экономического развития зарубежных стран, например такие сюжеты, как потеря Англией мировой промышленной гегемонии в XIX в., причины военно-экономического поражения Франции в 1871 и 1940 гг., историко-экономические корни расовой проблемы в США. В разделе экономической истории зарубежных социалистических стран актуально исследование результатов политики "Большого скачка" и так называемой "Великой пролетарской культурной революции" в Китае.

Для нашей страны важно изучение причин и последствий прекращения ряда прогрессивных экономических программ и реформ (например, нэп, реформы 1965-1967 гг.). Отдельной темой может стать изучение историко-экономических корней бюрократизма в России и СССР.

В истории экономической мысли поучительным может стать раздел о последствиях постоянного теоретического забегания вперед в политической экономии социализма.

Суммируя вышеизложенное, следует назвать такие приоритетные функции науки (в порядке возрастания значимости):

1. Прагматические (пропаганда наукой опыта и уроков хозяйственного развития).

2. Ценностные (анализ основных вех экономического развития должен сопровождаться нравственной оценкой целей, путей, средств и результатов экономического развития).

3. Культурные (историко-экономической науке присущи функции социальной памяти, позволяющей сохранить преемственность в хозяйственной практике и экономической теории на основе критического отбора материальных и идейных элементов прошлого. Аккумуляция в социальной памяти историко-экономических знаний делает общественным достоянием методы и инструменты экономического развития, знакомит с вариантными и альтернативными формами моделей развития в различных способах производства).

5. Фундаментальные в системе экономических наук. (Историко-экономическое познание способствует научному обоснованию новых и всесторонней плодотворной критике существующих экономических теорий.)

6. Мировоззренческие (философия экономического развития).

Развитие системы экономических наук невозможно без расширения исследований в области историко-экономической науки. Как никакая другая, она ответственна за состояние теоретического экономического мышления в стране.