§ 3. Капиталистическая собственность на стадии империализма

Капиталистическая частная собственность - историческая категория. Ее историчность заключается не только в том, что она свойственна определенной стадии развития общества, но и в том, что в границах капиталистической формации она изменяется и развивается, приобретая новые черты и характерные особенности.

В основе развития капиталистической собственности в эпоху империализма лежит обобществление производства. "Капитализм в его империалистской стадии, - писал В. И. Ленин,- вплотную подводит к самому всестороннему обобществлению производства, он втаскивает, так сказать, капиталистов, вопреки их воли и сознания, в какой-то новый общественный порядок, переходный от полной свободы конкуренции к полному обобществлению^*".

^* (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 27, стр. 320-321.)

Частная капиталистическая собственность в эпоху империализма претерпевает изменения, обусловленные природой монополий, достигнутым уровнем обобществления производства. Монополизация производства и возрастающее в связи с этим его обобществление еще полнее раскрывают природу капитала как специфически исторической формы собственности, присущей буржуазному обществу.

Собственность монополий - это более развитая капиталистическая собственность, ибо она знаменует такую форму присвоения, которая возникает на более высокой ступени капиталистического производства. Субъектом присвоения выступает монополия, союз капиталистов, коллективный капиталист. Но в любой монополии представлена собственность многих капиталистов. Это усложненная и внутренне противоречивая коллективная капиталистическая собственность. Противоречия, присущие капиталистической собственности вообще и выражающие антагонизм наемного труда и капитала, дополняются здесь противоречиями между отдельными капиталистами или группами капиталистов за квоты участия в производстве, в реализации продукции и в присвоении прибыли. Эти противоречия исключают стабильность монополистических объединений, делают их непрочными, неустойчивыми.

Вместе с тем собственность монополий доводит противоречие между трудом и капиталом до крайних пределов остроты. С ростом монополий капитал достигает наибольшей экономической силы. Отныне собственность представлена не разрозненной силой разобщенных капиталов отдельных капиталистов, а объединенной силой капиталов мощных групп и союзов капиталистов.

Монополии подчиняют своему господству все сферы хозяйственной жизни: не только производство, но -и распределение, не только обращение, но и потребление. Через ипотечный кредит и политику цен они подчиняют сельское хозяйство, через продажу в кредит они регламентируют личное потребление рабочих, служащих и мелких частных производителей. На все накладывает свою печать собственность монополии. Идет ли речь

о собственности на средства производства или на предметы потребления, на землю или на фабрики и заводы, на машинное оборудование или на предметы домашнего обихода; идет ли речь о частной или личной собственности - везде и всюду выступает господствующая роль монополистического капитала. Не только пролетариат, но и широкие слои мелких частных производителей, служащие и работники инженерно-технического труда, низведенные монополистическим капиталом до положения пролетариата, испытывают гнет монополий. Они испытывают его не только в сфере общественного производства, но и в домашнем быту. Эту характерную черту образа жизни "свободного мира" остро подметили советские писатели И. Ильф и Е. Петров в известном произведении "Одноэтажная Америка": "Рассрочка - это основа американской торговли. Все предметы, находящиеся в доме американца, куплены в рассрочку: плита, на которой он готовит, мебель, на которой он сидит.. . даже самый дом, в котором он живет,- все приобретено в рассрочку. За все это надо выплачивать деньги десятки лет. В сущности, ни дом, ни мебель, ни чудные мелочи механизированного быта ему не принадлежат. Закон очень строг. Из ста взносов может быть сделано девяносто девять, и если на сотый не хватит денег, тогда вещь унесут. Собственность для подавляющего большинства народа - это фикция. Все, даже кровать, на которой спит отчаянный оптимист и поборник собственности, принадлежит не ему, а промышленной компании или банку^*".

^* (И. Ильф и Е. Петров. Одноэтажная Америка. М., Изд. "Молодая гвардия", 1947, стр. 108.)

Монополии, сохраняя крупную частную капиталистическую собственность, существенно видоизменяют ее в связи с возросшим обобществлением производства. В абсолютно преобладающей массе средства производства и производимая продукция составляют собственность монополий. Вместе с тем монополии, подчиняя себе деятельность средних и мелких предприятий, видоизменяют характер мелкой частной собственности, превращая ее в простой придаток монополистического капитала.

С монополизацией производства всевластие финансового капитала и финансовой олигархии становится настолько очевидным, а гнет монополий - настолько невыносимым, что вызываемое этим обострение классовой борьбы вынуждает буржуазные государства идти на некоторые законодательные меры, ограничивающие господство монополий, сдерживающие процесс монополизации. Однако подобные меры, предпринимаемые под давлением снизу, во-первых, имеют формальный характер и легко обходятся монополиями, а во-вторых, будучи актами классовой борьбы, направляются государством против трудящихся и используются в интересах класса буржуазии и прежде всего монополий. Так, в США еще в 1890 г. был принят закон Шермана, формально запрещавший всякие объединения в форме трестов. В действительности же этот закон, нисколько не воспрепятствовав образованию монополий, послужил зато средством преследования профсоюзов, которые закон Шермана тоже подвел под категорию объединений, якобы препятствующих развитию торговли и промышленности. С тех пор в США было издано немало подобных законов, что, однако, не помешало этой стране стать средоточием самых мощных в мире капиталистических монополий, быть главной цитаделью монополистического капитала.

Исторический процесс монополизации производства не может быть приостановлен никаким законодательством. Это объективная закономерность экономического развития в эпоху империализма. В. И. Ленин писал, что "порождение монополии концентрацией производства вообще является общим и основным законом современной стадии развития капитализма^*"."- К тому же буржуазное государство, какую бы форму оно ни принимало, является машиной в руках господствующего класса; в эпоху империализма оно становится орудием монополий для усиления эксплуатации трудящихся и извлечения монопольно высокой прибыли.

^* (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 27, стр. 315.)

Объективный ход развития монополизации производства с естественной необходимостью ведет к возникновению государственно-монополистического капитализма.

При характеристике сущности государственно-монополистического капитализма в нашей экономической литературе обычно сосредоточивают внимание на формах подчинения монополиями государственного аппарата^*. Экономическая же его природа (уровень обобществления) нередко остается в тени. Между тем эта сторона вопроса приобретает решающее значение при анализе государственно-монополистического капитализма как материальной подготовки перехода к социализму. Надо восстановить ленинские положения о сущности и исторической роли государственно-монополистического капитализма. "Крупное капиталистическое хозяйство, - писал В. И. Ленин,-по самой уже технической природе своей, есть обобществленное хозяйство, т. е. и работает оно на миллионы людей и объединяет своими операциями, прямо и косвенно, сотни, тысячи и десятки тысяч семей^**". Именно процесс обобществления производства и обращения, осуществляемый монополиями и завершающийся в условиях буржуазного общества государственно-монополистическим капитализмом, рассматривался В. И. Лениным как материальная предпосылка перехода к социализму. Указывая, что никакое восстание не создаст социализма, если он не созрел экономически, В. И. Ленин говорил: "... государственно-монополистический капитализм есть полнейшая материальная подготовка социализма, есть преддверие его, есть та ступенька исторической лестницы, между которой (ступенькой) и ступенькой, называемой социализмом, никаких промежуточных ступеней нет^***". Само собой разумеется, что в данном случае В. И. Ленин имел в виду не формы подчинения монополиями государственного аппарата, а уровень обобществления материального производства.

^* (См.: И. Кузьминов. Государственно-монополистический капитализм. Госполитиздат, 1955, стр. 11)

^** (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 34, стр. 172.)

^*** (Там же, стр. 193)

Если первая мировая война, как указывал В. И. Ленин, необычайно ускорила превращение монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм и тем самым приблизила человечество к социализму, то вторая мировая война еще более усилила этот процесс, вплотную поставив вопрос о необходимости перехода к социализму перед всеми народами капиталистического мира. Все это получает дальнейшее развитие на новом этапе общего кризиса капитализма, возникшем не в связи с мировой войной, а в обстановке развернувшегося соревнования и борьбы двух противоположных мировых систем^*.

^* (См.: Программные документы борьбы за мир, демократию и социализм. Госполитиздат, 1961, стр. 45.)

Чем выше уровень обобществления производства, тем настоятельнее потребность в установлении и поддержании надлежащих пропорций между отдельными отраслями и сферами народного хозяйства. Это чувствуют заправилы капиталистического мира. Они предпринимают всевозможные попытки под-держания таких пропорций, именуя это "планированием", "регулированием", "вмешательством в частную инициативу", "прогнозом" или "предвидением". Нередко подобные мероприятия принимают общегосударственные масштабы и осуществляются органами буржуазного государства.

Было бы неправильно видеть в мероприятиях по "регулированию" хозяйственного процесса только отражение интересов монополий, их стремления обеспечивать получение монопольно высоких прибылей. Конечно, погоня за максимальной прибылью-главная движущая сила. Это вытекает из основного экономического закона капитализма - производства прибавочной стоимости. Вместе с тем нельзя не замечать и того, что за явлениями, характерными для практики государственно-монополистического капитализма, скрывается объективная необходимость поддержания определенных пропорций в общественном производстве, находящаяся в прямой зависимости от уровня его обобществления.

Сам факт существования и развития государственно-монополистического капитализма убедительно свидетельствует о том, что процесс обобществления производства достигает национальных масштабов, охватывая все или почти все народное хозяйство. В результате возникает новая форма капиталистической собственности - государственная собственность.

Государственная собственность не является достоянием лишь одной какой-либо формации. Она свойственна всем общественным формациям, в которых сохраняется государство. Она возникает вместе с государством и сойдет с исторической сцены вместе с ним. Природа государственной собственности определяется характером господствующего способа производства. В эпоху рабства она рабовладельческая, при феодализме - феодальная, при капитализме - капиталистическая, а при социализме-социалистическая. Следовательно, государственную собственность нельзя противопоставлять той форме собственности, которая господствует в данных общественных условиях. Все же она отличается от господствующей формы собственности как по субъекту, так и по своему объекту. Субъектом государственной собственности выступает не отдельное лицо или группа лиц, а государство. Ее объектом являются преимущественно такие средства производства, которые играют решающую роль в общественном производстве или по своему характеру имеют общегосударственное значение. Так, в государствах Древнего Востока, где земледелие в качестве необходимого условия требовало искусственного орошения, государственная собственность распространялась не только на земельные фонды, но и на оросительную систему. В эпоху феодализма государственная собственность распространялась главным образом на землю.

С наступлением эры капитализма государственная собственность в известной мере сохраняется на землю, но главным ее объектом становятся средства связи и транспорта, учреждения общественного назначения, а в период империализма она распространяется и на решающие средства производства. Это обусловлено ростом производительных сил, повышением уровня обобществления производства, дальнейшим обострением основного противоречия капитализма, расширением и усилением господства монополий.

При рассмотрении процесса образования и развития государственной собственности (в обществе, где господствует та или иная форма частной собственности) нельзя смешивать ее объективные экономические основы (уровень обобществления) с непосредственными побудительными мотивами, которыми руководствуются правительства, огосударствляя промышленность. Если огосударствление осуществляется по чисто фискальным соображениям, то в этом случае уровень обобществления не имеет существенного значения. Когда Петр I в 1705 г. установил соляную монополию, уровень обобществления был чрезвычайно низким. Этот уровень не претерпел сколько-нибудь существенных изменений и за последующие полтора столетия. Однако соляная монополия просуществовала до 60-х годов XIX в.

Нередко государственные монополии, существовавшие еще в эпоху феодализма, по фискальным соображениям сохраняются и в условиях капитализма. Такими являются монополии преимущественно на производство предметов широкого потребления (соль, вино, водка, табак, спички и т. д.) и торговлю ими. Но подобная форма государственной собственности в эпоху империализма утрачивает свое значение. Применение косвенных налогов (акцизы) оказалось более надежным источником пополнения государственной казны.

Главная особенность государственной собственности эпохи империализма заключается в том, что она является неизбежным следствием и высшим продуктом монополизации производства, она органически связана с государственно-монополистическим капитализмом. Ее происхождение, обусловленное исключительно высоким уровнем обобществления производства, есть вместе с тем неизбежное следствие господства монополий.

Государственная капиталистическая собственность усиливает гнет монополий, так как используется в их интересах. Именно через государственную собственность прогресс в развитии производительных сил, достигнутый благодаря гигантскому обобществлению труда, "современное капиталистическое государство узурпирует в интересах монополий^*". Поэтому государственная капиталистическая собственность эпохи империализма не только не устраняет основного противоречия капитализма между общественным характером производства и частной формой присвоения, а, наоборот, еще более углубляет и обостряет его.

^* (Программа Коммунистической партии Советского Союза. Госполитиздат, 1961, стр. 29.)

Все же само существование государственной капиталистической собственности экономически приближает и облегчает революционное разрешение указанного противоречия. В случае победы социалистической революции для превращения государственной капиталистической собственности в собственность социалистическую не требуется проводить национализацию, поскольку последняя уже осуществлена. Замена диктатуры буржуазии диктатурой пролетариата позволит сразу же обратить государственную монополию на службу народа. "Ибо социализм,- писал В. И. Ленин,- есть не что иное, как ближайший шаг вперед от государственно-капиталистической монополии. Или иначе: социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией^*".

^* (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 34. стр. 192.)

Выражая более высокий уровень обобществления производства и создавая объективные предпосылки, облегчающие переход к социалистической собственности, сам по себе процесс развития государственной собственности при капитализме не содержит ни грана социалистических преобразований. Наоборот, в этом процессе объединяются сила монополий и сила государства в единый механизм для спасения капиталистического строя, для усиления эксплуатации всех трудящихся.

Государственная капиталистическая собственность по своему существу ничем не отличается от частной капиталистической собственности, выступает ли последняя в виде собственности отдельного капиталиста или собственности союзов капиталистов (монополий). Государственная собственность в эпоху империализма является завершающим этапом в развитии частной капиталистической собственности, ее лишь формальным отрицанием.

Таким образом, капиталистическая собственность как исторически определенная форма присвоения материальных благ и прежде всего средств производства видоизменялась с развитием капитализма. Непосредственной основой ее видоизменений является рост производительных сил, повышение уровня обобществления материального производства. До определенной степени развития этого процесса возможной и исторически необходимой была частная, индивидуальная форма присвоения. Но по мере того как процесс обобществления усиливался, а концентрация производства вплотную подводила к его монополизации, присвоение абсолютно преобладающей массы средств производства и производимой продукции стало делом крупнейших союзов капиталистов - монополий. Возникает монопольный вид капиталистической собственности.

Собственность союза капиталистов (собственность монополий) не перестает быть капиталистической собственностью. Наоборот, специфически капиталистические черты этого вида собственности, ее природа как классовой собственности выступают с еще большей четкостью и определенностью.

Государственная капиталистическая собственность, возникающая на базе монополистического капитала, представляет собой новую разновидность капиталистической собственности. Она является столь же закономерным следствием развития собственности монополий, насколько естественно и неизбежно перерастание монополистического капитализма в государственно- монополистический капитализм. Классовая природа государственной капиталистической собственности остается той же самой. Однако здесь есть две стороны: внутренняя, скрытая, и внешняя, доступная даже взорам буржуазных экономистов.

Если рассматривать государство как орган примирения классов, как силу, возвышающуюся над классами, что и делают буржуазные идеологи, тогда вполне можно довольствоваться внешней стороной, поскольку она согласуется с теорией "государства всеобщего благоденствия". Если же исходить из марксистского понимания государства, раскрывающего его природу как машины в руках господствующего класса, тогда станет очевидным, что объяснять экономическую роль государства, довольствуясь лишь внешней стороной его деятельности, невозможно.

Государства антагонистических формаций, независимо от их формы, выражают силу господствующего класса для подавления угнетенных и эксплуатируемых масс. Идет ли речь о политической силе, осуществляемой через государственные органы управления, или об экономической силе, представленной в государственной собственности, классовая сущность остается одной и той же. В том и другом случае главное заключается в концентрации силы и мощи господствующего класса.

Государственная собственность при капитализме есть собственность класса капиталистов, юридическим представителем которого является государство. Она отличается от частной собственности отдельных капиталистов или союза капиталистов тем, чем отличаются отдельный капиталист или союз капиталистов от класса капиталистов, т. е. тем, чем отличается часть от целого. Но по классовой природе между ними нет отличия. Более того, классовая сущность государственной капиталистической собственности выступает еще более отчетливо, поскольку в этом случае речь идет о собственности класса капиталистов в целом.

В. И. Ленин при анализе империализма брал Германию в качестве образца превращения монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм. Поэтому особый интерес представляет развитие государственной собственности в капиталистической Германии.

На примере Германии легче всего рассмотреть, в какой мере огосударствление промышленности диктуется уровнем обобществления производства, фискальными или военными соображениями. Когда Бисмарк стал, по выражению Ф. Энгельса, гоняться за монополиями и без всякой экономической необходимости превратил главнейшие железнодорожные линии в государственную собственность, то в данном случае решающее значение имели фискальные и военные соображения.

В период первой мировой войны государственное "регулирование" получило широкое распространение почти во всех областях хозяйственной жизни Германии. Было бы, конечно, ошибочным считать на этом основании войну главной причиной огосударствления. Война лишь ускорила его. Возникновение государственной собственности в данный период нельзя отождествлять с мероприятиями Бисмарка. Здесь решающее значение имел возросший уровень обобществления производства, выраженный высокой степенью его концентрации и монополизации.

Принудительное синдицирование промышленности Германии, осуществленное накануне второй мировой войны, еще более усилило позиции государственно-монополистического капитализма. Вместе с этим расширилась база и для роста государственной собственности.

После окончания второй мировой войны государственно-монополистические тенденции в ФРГ не ослабли, а в 50-е годы они еще более усилились. По данным 1956 г., из общей суммы акционерного капитала в 23,8 млрд. марок 3,3 млрд., или 13,9%, находилось во владении федерального правительства, правительств земель и общин^*. В отчете об участии федерального правительства в хозяйственных предприятиях за 1956/57 г. указывается, что на государственные верфи приходится около 30% продукции судостроительной промышленности, государственные алюминиевые заводы производят свыше 70% всей продукции алюминия, государственные рудники дают 36,2% всей добычи железной руды^**. По данным 1958 г., доля государственной собственности во всем акционерном капитале (19,7 млрд. марок) составляла примерно 18,3% (3,6 млрд. марок^***).

^* ("Wirtschaft und Statistik", 1957, Mai, S. 274.)

^** (См.: "Der Volkswirt", 28 VI 1958, S. 1220.)

^*** (См.: Государственная собственность в странах Западной Европы. М., Изд. АН СССР, 1961, стр. 237.)

В ФРГ большое распространение получили "смешанные" предприятия с участием частного и государственного капиталов. Доля таких предприятий в 1957 г. составляла в добыче угля 25,7%, кокса-18,5%, бурого угля - 88%, железной руды- 50,6%, в выплавке алюминия - 72,1%, в выпуске легковых автомобилей - 41,9%^*.

^* (Deutsches Wirtschaftsinstitut. Bericht, Nr 13, 1959, Juli, S. 8.)

Не менее значительных размеров достигла государственная собственность в Англии, Франции, Италии и других западноевропейских капиталистических странах.

В Англии в настоящее время в государственной собственности находится около 20% промышленности. Во Франции доля государственных предприятий в национальном продукте составляет 12,2%, а по количеству занятых и выплаченной зарплате в промышленности - 20%^*. В Италии только три крупнейших объединения огосударствленной промышленности (ИРИ - Институт промышленной реконструкции, основанный в 1933 г.. ЭНИ - концерн - национальное учреждение по углеводородам, преобразованное в 1953 г. из Всеобщего итальянского общества нефти, и ФИМ - фонд финансирования металлообрабатывающей промышленности) произвели в 1957 г. 20,5% стоимости валовой продукции соответствующих отраслей итальянской экономики^**.

^* (См.: "Мировая экономика и международные отношения", 1958, № 5, стр. 78.)

^** (См.: "Мировая экономика и международные отношения", 1957, № 6, стр. 72.)

Для выяснения закономерного движения любых экономических процессов важна, однако, не их количественная характеристика в данный момент, а выяснение присущей им исторической тенденции.

Историческую тенденцию государственной собственности в эпоху империализма можно проследить по размерам капитальных вложений, осуществляющихся государством (табл. 7).

Валовые государственные капиталовложения в обрабатывающую промышленность Англии, США, ФРГ за период с 1924 по 1956 г. (в млрд. долл., в ценах 19:0 г.)*

Таблица 7

^* ( Vlerteljahrshefte zur Wirtschaftsforschung. Deutsches Institut fur Wirt- schaftsforschung. Berlin. Jahrgang 1957, Zweltes Heft, S. 189.)

Данные табл. 7 обнаруживают ярко выраженную тенденцию роста государственных капиталовложений в обрабатывающую промышленность Англии, ФРГ и США. За тридцати трехлетний период (1924-1956 гг.) они возросли в Англии в 4,3 раза, а в ФРГ - в 7 раз. В США среднегодовые государственные капиталовложения, составлявшие накануне второй мировой войны млрд. долл., возросли после второй мировой войны (1946-1956 гг.) до 7,4 млрд. долл.

Характеристику экономической роли государственной собственности все же нельзя ограничить одной динамикой абсолютного роста государственных капиталовложений. Необходимо еще учесть их долю в общей сумме капиталовложений по стране в целом. А доля эта исключительно высока. Например, в Англии за одиннадцатилетний период (с 1951 по 1961 г.) она колебалась в пределах 40-56%, а в среднегодовом исчислении составила 46%. Из общей суммы государственных капиталовложений в национализированные предприятия было направлено примерно 43%, а в предприятия местных органов - 40-42^*%.

^* (Исчислено по данным: National Income and Expenditure, 1962. London, 1962, p. 57.)

Историческую тенденцию государственной собственности за максимально продолжительные сроки полнее всего можно проследить по данным американской статистики. Эти данные в отдельных случаях позволяют установить существенные различия в закономерностях движения государственной собственности в период промышленного капитализма и в эпоху империализма.

Историческая тенденция доли государственной собственности в образовании капитала, вложенного в строительство (без жилых зданий), в США по периодам с 1869-1873 по 1927-1931 гг.^*

Таблица 8

^* (Исчислено по данным: Historical Statistics of the United States Colonial Times to 1957. Wash., 1961, pp. 143-144.)

В этом отношении весьма характерны данные (табл. 8) об участии государственной собственности в формировании капитала в строительстве (без жилых помещений). В период промышленного капитализма (60-90-е годы XIX в.) доля государственной собственности не только не повышалась, но даже обнаруживала тенденцию к понижению. С конца XIX и начала XX вв. положение коренным образом изменилось: доля государственной собственности непрерывно возрастала и достигла к концу 20-х и началу 30-х годов 25% вместо 6,3% в 1892- 1896 гг. Если учесть абсолютные размеры государственных капиталовложений, объем которых увеличился за тот же период почти в 8 раз (с 0,34 до 2,66 млрд. долл., в ценах 1929 г.), то станет очевидным, насколько возросла экономическая роль государства в формировании капитала, вложенного в строительство.

Государственная собственность вторгается не только в сферу производства, но и в сферу обращения. При этом доля государственных покупок и оплаты услуг в общих размерах национального продукта США обнаруживает столь же ярко выраженную тенденцию к повышению: за период с 1929 по 1957 г. она возросла с 8,1 до 19,5%^*.

^* (36 Исчислено по данным: Historical Statistics of the United States Colonial Times to 1957. Wash., 1961, p. 142.)

Наиболее обобщающим показателем движения государственной собственности является ее доля в национальном доходе* Из данных табл. 9 видно, что доля государства в распределении национального дохода в США за период с 1869->1879 по 1939- 1948 гг., почти непрерывно возрастая, увеличилась в 4 раза.

Историческая тенденция доли государства в распределении национального дохода в США за 1869-1948 гг.^*

Таблица 9

^* (Historical Statistics of the United States Colonial Times to 1957. Wash., 1961, p. 140.)

He менее яркую картину исторической тенденции государственной собственности можно установить по данным о национальном богатстве США. За период с 1880 по 1958 г. доля государства в национальном богатстве страны (представленном только в строениях и сооружениях) изменялась следующим образом: в 1880 г. она составляла всего лишь 4,5%, к концу XIX в. (1900 г.) повысилась до 5,8%, к концу 20-х годов XX столетия (1929 г.) достигла 12,3%, в середине XX в. (1949 г.) была на уровне 18,5% и по данным 1958 г. возросла до 20,2%^*.

^* (Исчислено по данным: Historical Statistics of the United States Colonial Times to 1957. Wash., 1961, p. 152; Statistical Abstract of the United States,.1963, p. 346.)

Таким образом, данные американской статистики весьма убедительно подтверждают историческую тенденцию возрастания государственной собственности за период, охватывающий почти восемь десятилетий (1880-1958 гг.).

Процесс огосударствления промышленности в эпоху империализма имеет одну экономическую основу - обобществление производства. Но формы и методы его осуществления могут быть разными. В Италии, например, весьма широко применялось

так называемое "санирование" (от латинского слова sanare - лечить, исцелять). Предприятия, находившиеся в тяжелом финансовом положении, получали от государства крупный кредит под залог акций, которые оценивались не по их фактической, непрерывно падающей цене, а по их "нормальному" биржевому курсу. В случае дальнейшего ухудшения дел данных предприятий их собственники направляли полученный кредит в более выгодные операции, а заложенные акции переходили в собственность государства. Ка,к правило, собственники предприятий закладывали или продавали не все акции, а известную их часть, оставаясь совладельцами этих предприятий. Возникали смешанные предприятия с участием государственного и частного капиталов Доля предприятий с государственным акционерным участием достигала значительных размеров, охватывая полностью или частично важнейшие отрасли производства. В 1951 г. такие предприятия производили 65% всей ртути, 70% всего олова, 75% всего метана, выполняли 80% всего объема внутренних пассажирских перевозок морского транспорта и авиаперевозок, располагали 80% всех производственных мощностей судостроительных верфей, давали 80% всего производимого в стране чугуна, 80% железной руды, 85% антрацита, 99% каменного угля и полностью охватывали все радиовещание и телевидение^*.

^* (Джино Лонго. Государственное хозяйство современной Италии. "Мировая экономика и международные отношения", 1959, № 6, стр. 88.)

В США преобладающее значение в расширении государственной собственности имели прямые государственные капиталовложения. Достаточно сказать, что за 1929-1956 гг. они составили в обрабатывающей промышленности США 136 млрд. долл. против 33 млрд. в Англии и 28 млрд. во Франции за 1924- 1956 гг.

Однако создание государственной собственности путем прямых капиталовложений в промышленные предприятия не является показательным для эволюции капиталистической собственности. В качестве классического образца превращения частно-капиталистической собственности в государственно-капиталистическую собственность выступает национализация промышленности. Примером этого может служить Англия.

За время пребывания у власти лейбористского правительства в Англии была осуществлена национализация Английского банка (1946 г.), угольной промышленности (1947 г.), электростанций (1948 г.), железнодорожного транспорта (1948 г.), газовой промышленности (1949 г.) и частично металлургической промышленности (1951 г.); последняя, кстати сказать, с приходом к власти консерваторов была денационализирована (1953 г.).

Широко разрекламированная программа национализации импонировала настроениям широких слоев английского населения и безусловно сыграла важную рать в приходе лейбористов к власти. Вместе с тем в ходе осуществления этой программы меньше всего были ущемлены интересы собственников-монополистов. Их "непротивление" было слишком хорошо оплачено государством.

В основу компенсации бывшим собственникам шахт была положена рыночная стоимость имущества, а собственникам электростанций, газовой промышленности - стоимость акций. Были предусмотрены не только полная компенсация стоимости национализированных предприятий, но и доход в виде процентов на весь срок выплаты .компенсаций. В итоге бывшим собственникам были обеспечены такие доходы, каких они не имели бы даже при условии ликвидации хронической убыточности своих предприятий и преодоления их технической отсталости.

Таким образом, национализация промышленности, транспорта и Банка была осуществлена в Англии на чисто капиталистических основах. Вновь возникшая государственная собственность не внесла никаких коренных изменений в характер капиталистического способа производства и ни в какой степени не означала постепенного "врастания" капитализма в социализм, о чем торжественно провозглашали лейбористы. Но она знаменовала экономический прогресс в том отношении, что создавала более реальные предпосылки для перехода от капитализма к социализму.

В программе Коммунистической партии Великобритании "Путь к социализму", вновь подтвержденной XXV съездом партии, указываются отличительные черты подлинно социалистической национализации. Они сводятся к следующему: во-первых, социалистическая национализация преследует далеко идущие цели и охватывает все крупные предприятия в промышленности и торговле; во-вторых, выплата компенсации бывшим землевладельцам и держателям акций в национализированных отраслях промышленности не должна превышать максимального уровня средней заработной платы; в-третьих, бывшие собственники - капиталисты и их представители отстраняются от руководства национализированными предприятиями, управление ими передается рабочим и инженерно-техническим работникам; в-четвертых, национализированные предприятия будут развиваться на основе планового использования всех британских ресурсов^*.

^* (См.: XXV (Чрезвычайный) съезд Коммунистической партии Великобритании. Госполитиздат, 1958, стр. 163-167.)

Капиталистическая же национализация промышленности не вносит, да и не может внести коренного изменения в экономику капиталистических стран. Но сам факт даже частичной национализации промышленности наглядно демонстрирует перед рабочим классом и всеми трудящимися, что "монополистическая буржуазия является бесполезным наростом на общественном организме, излишней для процесса производства^*".

^* (Программа Коммунистической партии Советского Союза, стр. 29.)

Итак, возникновение и развитие государственной капиталистической собственности не устраняет противоречий капитализма. Напротив, "никогда еще конфликт между производительными силами и производственными отношениями в капиталистическом мире не был столь глубоким". Ускоренное перерастание монополистического капитализма в государственно- монополистический капитализм создает лишь еще более реальные предпосылки для его неизбежного краха.

^* (Программные документы борьбы за мир, демократию и социализм, стр. 41)

Ни акционерная форма предприятий, ни государственная капиталистическая собственность сами по себе не привносят в буржуазное общество каких бы то ни было элементов социализма, но они дают повод для подобных толкований.

Проповедники "демократического социализма" особое значение придают распространению акций среди рабочих и служащих капиталистических предприятий. Деятельность предпринимателей в этой области служит поводом для' всякого рода демагогических ухищрений вроде теории "демократизации" капитала, пропаганды идей патернализма, "социального партнерства", насаждения так называемой системы "человеческих отношений".

В. И. Ленин в свое время назвал "демократизацию капитала" мобилизацией капитала. Именно эту цель прежде всего преследуют учредители акционерных предприятий, распространяя акции среди широких слоев населения. Кроме того, ставятся и другие задачи: "воспитание" рабочих в духе гармонии интересов между трудом и капиталом, удержание их от создания организаций, способствующих развитию классовой борьбы. Экономической основой такой политики служит "совместная собственность", образуемая на акционерных началах.

В отдельных случаях предпринимателям удается достичь своих целей. Так, в Вюртемберге (ФРГ) на фабрике фирмы "Унионверке" проповедь "социального партнерства" возымела действие: был распущен заводской комитет, рабочие как "совладельцы предприятия" вышли из профсоюза^*. Однако подобные факты единичны. Они, конечно, свидетельствуют о том, что силу влияния буржуазии на отдельные слои рабочих нельзя недооценивать. Но никакая социальная демагогия не в силах не только приостановить борьбу классов, но даже задержать процесс ее обострения. Становится все более очевидным, что капиталистическая собственность, какую бы она ни принимала внешнюю форму, остается собственностью класса капиталистов, противостоящего классу пролетариата, лишенному средств производства.

^* (См.: Новые формы эксплуатации и рабочее движение. Материалы обмена мнениями между марксистами ряда стран Европы, Америки и Азии по вопросу о теории и практике "человеческих отношений" на капиталистических предприятиях. Рим, 13-15 октября 1958 г. М., Соцэкгиз, 1960, стр. 180. )

Впрочем, данные самой буржуазной статистики как нельзя нагляднее разоблачают миф о "рассредоточении собственности", о ее якобы превращении в народную собственность. Если взять, например, данные о концентрации собственности на акции, то нетрудно заметить, что абсолютно преобладающая их часть не рассредоточена, а, наоборот, сосредоточена в руках ограниченного круга держателей.

Концентрация собственности на акции в 1710 корпорациях США в 1937-1939 гг.^*

Таблица 10

^* (Экономика капиталистических стран. Стат. сб., 1959, стр. 798. )

Табл. 10 не может дать полного представления о концентрации собственности на акции, поскольку, во-первых, многие акционеры, как правило, владеют несколькими пакетами акций, а во-вторых, в приведенных данных учтены в качестве собственников акций не индивидуальные владельцы, а корпорации. И все же получается довольно рельефная картина сосредоточения собственности на акции преимущественно в руках крупнейших корпораций. Ведь только в 4,1% всех пакетов содержалось почти ²/₃ стоимости всех акций.

Еще более иллюзорным окажется пропагандистский миф о "рассредоточении собственности", если обратиться к данным, характеризующим индивидуальных владельцев акций. На

1 марта 1952 г. в США насчитывалось всего 6,5 млн. индивидуальных владельцев акций, что составляло 4,2% к общему количеству населения. Причем, из 113,4 млн. жителей (72,9% населения страны), принадлежавших к семьям с доходом до 5000 долл. в год, только 2,1 млн. человек (2% к данной группе населения) являлись индивидуальными владельцами акций. Зато из семей с годовым доходом свыше 10 000 долл., на долю которых приходилось всего лишь 4,1% населения (6,3 млн. че-ловек), насчитывалось 1,6 млн. индивидуальных владельцев (25% к данной группе населения). Таким образом, в семьях с доходом свыше 10 000 долл. в год владельцем акций был каждый четвертый, а в семьях с доходом до 5000 долл. в год - лишь каждый пятидесятый^*.

^* (Экономика капиталистических стран. Стат. сб., 1959, стр. 798.)

О действительной степени концентрации акций можно судить также по размерам выплаченных дивидендов. Так, группы получателей дохода с годовым доходом более 30 000 долл., составлявшие всего лишь 0,5% по числу налоговых деклараций, получили в 1955 г. 49,1% всей суммы выплаченных дивидендов; в 1956 г. более высокие группы получателей дохода с годовым доходом свыше 50 000 долл., составлявшие менее 0,2% по числу налоговых деклараций, получили 35,7% всей суммы выплаченных дивидендов, а в 1959 г. соответственно - 0,2 и 35,2%^*.

^* (Исчислено по данным: Statistical Abstract jf the Unated Stattes, 1958, рр. 377-378; 1962, рр. 392-394)

Подобно пропагандистским мифам, спекулирующим обманчивой природой акционерного капитала, терпит провал и социальная демагогия вокруг государственной собственности.

Государственная капиталистическая собственность, доля которой колеблется в развитых капиталистических странах в пределах 15-20%, несомненно будет расширяться, а ее "регулирующая" роль в экономике страны увеличиваться. Тот факт, что она содержит формальный момент отрицания частной собственности, а ее наличие позволяет капиталистическому государству воздействовать на экономику не только косвенно, но в границах государственной собственности и непосредственно, дает повод буржуазным социологам и экономистам изображать дело таким образом, будто частная собственность в развитых капиталистических странах уже отошла или отходит в прошлое, будто она становится "народной", "коллективной" и если еще не социалистической, то уж во всяком случае "социальной".

На третьем конгрессе Международной ассоциации социологов, состоявшемся в Амстердаме в конце августа 1956 г., вопрос о собственности занял центральное место в дебатах по проблеме "Социальные изменения XX века". Марксистской трактовке, изложенной в докладах советских экономистов^*, были противопоставлены буржуазные концепции, в которых явно сквозило приукрашивание капиталистической действительности. Переоценивая роль государства, односторонне раздувая значение его отдельных функций, предавая полному забвению его классовую природу, буржуазные социологи усматривали в государственном регулировании возникновение новой собственности. С таких позиций выступил на конгрессе, например, профессор Колумбийского университета В. Фридман. При этом он исходил из заведомо ложных посылок: якобы в капиталистических странах доходы выравниваются, неравенство в распределении собственности уменьшается, социальные контрасты ослабляются, средства производства все более "социализируются".

^* (45 На конгрессе были представлены доклады А. И. Пашкова "Радикальные изменения в собственности СССР" и А. Н. Кузнецова "Отношения собственности в СССР".)

Переход от частной капиталистической собственности к собственности социалистической - главное в экономическом содержании революционного процесса превращения капитализма в социализм. Поэтому не случайно, что в современную эпоху, основное содержание которой составляет переход от капитализма к социализму^*", превращение капиталистической собственности в собственность социалистическую приобретает первостепенное значение. Однако само становление социалистической собственности происходит уже за пределами капиталистической системы хозяйства и начинается с ее ликвидации в ходе победоносной социалистической революции.

^* (Программа Коммунистической партии Советского Союза, стр. 5.)