Глава 14. Идеология по заказу

Управляющие разделяют мировоззрение своих хозяев. У них нет какой-либо особой идеологии, отличной от идеологии крупного капиталиста, нет и цельной идеологической системы. Они должны приспособиться к системе оценок босса. "Странно, - замечает по этому поводу В. Паккард, - что в то время как управляющие говорят о профессионализации своих ролей, нельзя найти ни одной сколько-нибудь значительной организации, которая защищала бы интересы управляющего, отличные от его компании".

Лидеров бизнеса (менеджеров и неменеджеров), при всех индивидуальных различиях, объединяет, по словам Бэльтцела, "сознание принадлежности к высшему классу и более или менее ясно выраженная солидарность". Их идейное кредо представляет собой систему догм, несложный стереотип, усвоенный с самых ранних лет и эмоционально окрашенный. Они верят в святость частной собственности и не сомневаются, что американская экономика, столь благосклонная к ним самим, самая хорошая, что "западная цивилизация" - предел человеческого прогресса, что капитализм основан на законах природы и будет существовать вечно. Они убеждены, что содержат своих рабочих, давая им работу и хлеб, а рабочие получают "столько, сколько они заработали". Они продолжают верить в силу конкуренции и в "свободное предпринимательство", в то, что "работу создают бизнесмены", а капитал - не что иное, как "справедливое вознаграждение за риск".

С их точки зрения, лучшее средство для поддержания дисциплины и против "тирании профсоюзов" - безработица. Выживет наиболее приспособленный, а кто не выживет, тот, стало быть, неприспособлен. Каждый за себя! Бедные сами виноваты в своей судьбе.

К простому народу, к "толпе" бизнесмены относятся с глубоким недоверием. Бедняки и безработные, на их взгляд, бездельники, живущие за счет пособий. Избегая в наши дни откровенных проявлений расизма, в душе они считают себя представителями высшей расы. Что касается рабочих, замечает Р. Корнуэлл, то они, согласно установившемуся в этой среде мнению, "ленивы, нечестны и мятежны. Они бы вообще ничего не делали и работают только из-под палки. У них нет воображения. Им надо подробно объяснять, как выполнять самые простые операции".

Группа ученых Калифорнийского университета изучила идеологию управляющих в ряде капиталистических стран. Она обнаружила (при некоторых небольших различиях) "весьма высокое сходство установок, общую "управленческую философию". Все управляющие более или менее едины в мнениях - независимо от возраста, размеров компании и должности".

"В политической сфере, - отмечал Р. Миллс, - ни один американский менеджер не занимал позиции, которая противоречила бы интересам частной собственности как системы. Будучи главным ее защитником, на словах и на деле, управляющий политически мыслит как любой крупный собственник, от которого исходит его власть... Управляющие современных корпораций в Америке образуют исключительно надежный комитет по управлению делами и защите интересов всего класса собственников". Верхушка управляющих выступает против реформ в духе "нового курса" Рузвельта, против больших государственных расходов на социальные нужды и бюджетных дефицитов, против растущей силы организованных рабочих. Она выступает за снижение налогов на крупный капитал и за всякого рода субсидии большому бизнесу, за ограничение государственных расходов на здравоохранение, образование, помощь безработным, семьям, живущим в бедности.

При этом частные интересы отдельных монополистов и их групп могут разойтись с общими интересами монополистического капитала, выражаемыми государством. Финансовая олигархия не монолитная сила, а конгломерат различных групп, ведущих между собой борьбу. Современная буржуазия, как и сто лет назад, солидарна лишь в борьбе против рабочего класса.

Как это ни парадоксально, практические деятели "политической экономии" сплошь и рядом крайне наивны в общих вопросах экономики и, по многим свидетельствам, не разбираются глубоко в том, что выходит за рамки их собственного бизнеса. Политика занимает их преимущественно в той мере, в какой она непосредственно затрагивает их личные интересы.

Деловые люди Америки редко берутся рассуждать на отвлеченные темы, формулировать свои теоретические концепции. Идеологию на каждый день поставляет менеджерам большой аппарат пропаганды, созданный монополиями, включая средства массового воздействия, также подчиненные монополиям. "Большинство управляющих не склонны к отвлеченным обобщениям. Они чувствуют себя гораздо спокойнее, имея дело с конкретными проблемами, и предоставляют философию своим сочинителям речей", - пишет К. Кауфман, управляющий "отношениями с общественностью" компании "Дюпон". Есть противоречие между этой ограниченностью и той ролью, которую верхушка американских монополий играет в мировой экономике и политике. Когда-то Маркс писал об особенностях буржуазного кругозора, "при котором все внимание поглощается обделыванием коммерческих делишек"¹.

¹(К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 24, стр. 133, "Активные члены господствующего класса просто "имеют меньше времени для того, чтобы строить себе иллюзии и мысли о самих себе". Они поручают это мыслителям, идеологам, которые делают разработку таких иллюзий "главным источником своего пропитания" (см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 3, стр. 46).)

Бизнесмен не связывает себя строгой и последовательной системой взглядов. Он прежде всего прагматик, который действует по обстоятельствам. Многие лидеры бизнеса вкладывают капиталы в обе ведущие американские буржуазные партии, хотя предпочтение, в силу многолетней традиции, оказывают республиканцам. К тому же различия между обеими партиями невелики и расплывчаты, обе партии являются инструментом монополистического капитала, обе отстаивают буржуазную идеологию, хотя временами различаются по тактике, в чем отражается неоднородность интересов различных групп господствующего класса¹.

¹("В Соединенных Штатах фактически существует единственная партия - Партия собственников. Можно считать, что она в свою очередь состоит из двух частей: Республиканской, враждебной политике компромиссных реформ (а поэтому окрещенной консервативной), и Демократической, в последние десятилетия выступающей за такую политику (а поэтому окрещенной либеральной)" (Ф. Ландберг. Богачи и сверхбогачи, стр. 62).)

Тактическая линия лидеров бизнеса, естественно, не остается неизменной. Приходит поколение многому научившихся управляющих, более гибких и обладающих более широким кругозором, вынужденных считаться с новой ситуацией в стране и во всем мире и приспосабливаться к ней. Чтобы избежать серьезных политических, экономических и социальных потрясений, они прибегают к социальной демагогии, готовы пойти на частичные уступки и некоторые реформы. Позиция тех или иных деловых лидеров во многом зависит от особенностей представляемого ими бизнеса; на крайнем правом фланге стоит военно-промышленный комплекс.

При всем единодушии лидеров монополий, особенно когда речь заходит о судьбах капитализма, между ними возникают определенные противоречия. Наряду с тенденцией идти в ногу со временем, к лавированию и ограниченным компромиссам есть и другие, противоположные тенденции и во внутренней и во внешней политике. Есть тактические разногласия между "старой гвардией" грубых консерваторов, сторонников диктаторских методов и враждебно относящихся к компромиссам, с одной стороны, и дельцами-"либералами" - с другой. Это большей частью несогласие в вопросах о том, как действовать в определенной ситуации, как лучше защищать интересы капитала, и в первую очередь собственного капитала. Но четких границ нет: "консерватор" в чем-то одном может оказаться "либералом" и даже "радикалом" в другом. Нет и последовательности: сегодняшний "консерватор" завтра "либерал", и наоборот. И это никого не смущает.

По мере обострения социальных конфликтов в стране, усиливающейся критики ее внутренней и внешней политики в настроениях управляющих и самих владельцев корпораций происходят перемены. Растет беспокойство, исчезает прежнее чувство собственного превосходства, вера в незыблемость устоев. И в этой среде появляются сомнения, неуверенность. Кое-кто вынужден признать, что в системе частного предпринимательства не все благополучно. Устоявшийся идеологический стереотип явно подорван и медленно изменяется.

Самой острой проблемой для Америки многие считают внутренние экономические и социальные трудности. Но это, по заявлению журнала "Форчун", ни в коем случае не следует толковать как экономический изоляционизм.

Подобное состояние умов американских высших менеджеров лондонский журнал "Экономист" определил как "неразбериху в приоритетах и ценностях". Исчезла прежняя твердая вера в "невидимую руку А. Смита", в саморегулирование экономической системы, а также в незыблемость капитализма. С другой стороны, разочарование в государственных методах стабилизации конъюнктуры вызывает у многих предпринимателей мечту о "возврате к принципам свободного предпринимательства", стремление свести к минимуму регулирующую роль государства, не справившегося с экономическими и социальными проблемами. Одни предлагают "завинтить гайки". Но оживились и сторонники некоторых реформ во имя сохранения системы в целом.

Джон Рокфеллер III, старший из братьев Рокфеллеров, представитель династии миллиардеров, глава известного фонда, выступил за "вторую американскую революцию", которая должна состоять в "перерастании" классического капитализма в "гуманистический". Эта революция, по мнению Рокфеллера, должна произойти без всякой классовой борьбы и при сохранении существующего строя. Ее движущей силой будут корпорации, правительство и филантропические учреждения. Необходимо, полагает Рокфеллер, внести изменения в существующую экономическую систему, иначе капитализм окажется в целом под угрозой. Правда, в книге "Вторая американская революция" Рокфеллер сознался, что он сам не знает экономически обоснованного пути к "гуманистическому" капитализму. Он уверен, что неизбежны неудачи и ошибки. Мысли Рокфеллера повторяет Р. Данлоп, бывший президент крупнейшей монополии "Сан ойл", в книге "Тихая революция".

Генри Форд II выступает за "централизованное планирование экономики", "и не потому, что этого домогаются какие-то дикие радикалы, а потому, что бизнесмены требуют, чтобы система не развалилась". Имеется в виду некая координация хозяйства в надежде хоть как-то обуздать стихию капиталистического производства и рынка, не нарушая священного права собственности. Но даже против такого планирования резко выступил председатель правления "Дженерал моторс" Т. Мэрфи. Разногласия среди лидеров бизнеса отражают противоречия самой капиталистической экономики. Гигантские масштабы производства, научно-техническая революция заставляют внедрять определенные, хотя и ограниченные, элементы регулирования. Однако этому мешает частная собственность на средства производства. И хотя решающее слово принадлежит владельцам капитала, в спорах проявляется также некоторое несовпадение интересов менеджеров и их господ.

В книге "Правящий класс в Америке" социолог У. Домхофф утверждает, что в настоящее время доминирует "умеренная", "прагматистская" группировка высшего класса, которая, избегая серьезного риска, готова на компромиссы и ограниченные уступки. По его мнению, для взглядов современной правящей элиты характерны следующие три главные черты: глобальный подход ("интернационализм"), под которым он понимает интерес к мировым экономическим проблемам и заграничным рынкам; поддержка сильного центрального правительства, способного защитить интересы монополий и не допустить глубоких экономических кризисов, подобных "депрессии 30-х годов"; известные социальные реформы, чтобы умерить недовольство народных масс. Но реформы не исключают и "хирургические" средства - репрессии.

Управляющие вынуждены уделять гораздо больше внимания вопросам, которые выходят за рамки их непосредственных интересов. Им приходится заботиться и о том, как выглядит корпорация в глазах остального мира. "Представитель американского бизнеса, - внушает социолог О. Эллиот, - должен теперь руководить экономикой и быть философом, государственным деятелем, политическим деятелем, законодателем, чтобы не только "ответить на вызов коммунизма", но и самому "бросить вызов коммунизму". Правда, для всего этого идейный багаж бизнесмена (если не говорить об исключениях) явно недостаточен; как и в других случаях, его выручают специалисты. Печать приводит примеры отдельных лидеров бизнеса, которые, вопреки традиции, сами занялись политикой.

В этом плане показательна активность Г. Бриджеса, президента компании "Шелл ойл". Когда в конце 1973 г. поднялось широкое общественное возмущение против непомерных прибылей нефтяных концернов, характер его занятий, по словам "Бизнес уик", "драматически изменился". Бриджес прослушал специальный курс о том, как выступать по телевидению, перед микрофоном и для "агрессивных репортеров". Он подготовил декларацию в защиту нефтяных компаний, которая за плату была напечатана в 425 американских газетах. М. Байром, президент компании "Копперс", поставил рекорд по числу речей, произнесенных в разных аудиториях - от студентов до бизнесменов. По сообщению "Форчун", сделанному в июле 1976 г., "Байром с радостью выступает почти на всякую тему. Речи его главным образом подчеркивают достоинства системы частного предпринимательства. Он полагает, что частное предпринимательство в Америке роковым образом подорвано, и не жалеет ни себя, ни слушателей, чтобы изменить эту тенденцию". Особенно опасными он считает тех социологов и гуманитариев, которые хотят ограничить частную собственность или урезать прибыли крупных компаний.

Социальная демагогия становится для монополистов средством самосохранения. В официальных выступлениях некоторые управляющие "в принципе" допускают даже участие рабочих в решениях вопросов производства, по крайней мере на уровне цеха. Как отмечает Дж. Кэвенэг, автор изданного в 1976 г. исследования о переменах в идеологии бизнесменов, изменился самый характер речей лидеров бизнеса: "Они уже не столь самоуверенны и высокомерны, как их коллеги в XIX и в начале XX века. В их выступлениях на публике появился более осторожный, даже извиняющийся, тон". Сохраняя и усиливая свою реальную власть, они разыгрывают "тщательно скалькулированный демократизм".

Но при всех тактических маневрах стратегия крупного капитала не меняется. Авторы фундаментального труда об идеологии бизнеса (Ф. Саттон и другие) различают в ней черты постоянные и преходящие. Неизменной чертой они считают "упрямый интеллектуальный консерватизм". "Идеология бизнеса, - пишут они, - представляет собой постоянную доктрину, которая делает акцент то на одном, то на другом и способна к конкретным изменениям сообразно обстоятельствам, но не допускает никаких фундаментальных перемен".

Главари корпораций выступают не только в одиночку. Корпорации связаны между собой через союзы, действующие в определенных отраслях и районах, а также в рамках таких сверхассоциаций, как Национальная ассоциация промышленников. Последняя, своего рода генеральный штаб фирм- миллиардеров, формирует политику большого бизнеса и старается закрепить основные положения этой политики в законах и действиях правительства. Рекомендации правительству дают Комитет экономического развития (объединяющий представителей таких корпораций, как "Дженерал моторс", "Дженерал электрик", ИБМ, АТТ, и др.), Совет по международным отношениям, Ассоциация по вопросам внешней политики. Особую роль играет узкий и тайно заседающий Совет бизнесменов, в который входят более ста промышленных и банковских воротил. По словам известного американского публициста X. Роуэна, Совет бизнесменов представляет собой элиту: это директора и президенты крупнейших монополий, "которые встречаются негласно с верхушкой государственного аппарата, пользуются информацией, недоступной для других частных групп... Элита имеет постоянную привилегию участвовать в принятии правительственных решений без публикации сведений о ее роли". Этот тайный совет непосредственно участвует в формировании правительства, а также в выдвижении кандидатов на должности президента и вице- президента. В Совете бизнесменов персонифицируется механизм сращивания монополий с государством. В 1972 г. был создан "круглый стол бизнеса". Он состоит из 180 управляющих корпораций-гигантов. Этот "круглый стол", по словам "Нью-Йорк таймс", "самая мощная концентрация экономической и политической силы по сравнению с любой другой организацией деловых кругов". Он считается самой влиятельной закулисной "группой давления" в Америке. Важнейшие решения принимаются и в закрытых клубах для избранных, где встречаются лидеры бизнеса.

Лидеры большого бизнеса участвуют и в международной организации монополистического капитала, так называемой "Трехсторонней комиссии", основанной несколько лет назад группой Рокфеллера, которую считают неким мозговым сверхтрестом по разработке экономической и политической стратегии. Здесь, также в условиях сугубой секретности, заседают представители крупнейших концернов США, Европы и Японии вместе с политиками, дипломатами, учеными. Значительная часть администрации Картера была подобрана из состава этой комиссии. "Бизнес есть бизнес, - гласит старая американская пословица, - и он не похож ни на что, кроме бизнеса". Обычно деловые люди избегали сами заниматься политикой, предоставляя это "грязное дело" продажным политиканам, которые никогда не были в чести. Дело изменилось в эпоху государственно-монополистического капитализма, в особенности после великого кризиса 30-х годов, подорвавшего веру в большой бизнес: "Монополисты Уолл-стрита, - писал в конце 40-х годов Председатель Коммунистической партии США У. Фостер, - не довольствуются управлением правительством, так сказать, на расстоянии. Они вторглись в самое его нутро, устроив своих доверенных людей на многие высокие посты в правительстве и во всех министерствах". Это соответствует растущей роли корпораций в современном мире. Разделение труда между деятелями бизнеса и деятелями политики стирается.

В 50-е годы был брошен клич "бизнес в политику"¹. Курсы по изучению "практической политики" для менеджеров всех рангов создавались по всей стране; за семь лет (1958 - 1964) через них было пропущено около 100 тыс. человек. Искусству социальной демагогии теперь бизнесменов обучают. Тысячи менеджеров командируются в университеты и колледжи, на специальные курсы и семинары. Наряду с другими предметами они изучают там политическую экономию, социологию, психологию, а кроме того, искусство выступать публично, писать доклады и т. п. Им "разъясняют" конституцию США, внешнюю политику, их натаскивают и по "проблемам коммунизма".

¹(С призывом к бизнесменам обратился тогдашний министр торговли Ф. Мюллер, владелец крупной мебельной фирмы. "Пусть американские бизнесмены, - провозгласил он, - поднимутся на борьбу за частное предпринимательство. Пусть они возьмут на себя руководство в политических кампаниях - от муниципалитетов до Капитолия. Пусть они выступают по актуальным вопросам, пишут письма, дают интервью, печатают платные объявления, выступают в комиссиях конгресса, воздействуют на конгрессменов. Короче, пусть они используют свои испытанные приемы сбыта также и на рынке политических идей и поддержат кандидатов советами, обходом избирателей и чековыми книжками".)

Прямое участие менеджеров в политической борьбе - новое явление последних лет. Крупные корпорации стали центрами предпринимательской пропаганды. Многие корпорации обязывают своих управляющих к такого рода активности (в том числе и к воздействию на партийных боссов в тех округах, где расположены их предприятия)¹. "За последние 50 лет, - отмечал глава корпорации "Локхид" Р. Гросс,- корпорации прибавили два новых портфеля к составу своего управления - отношения с общественностью и промышленные отношения. Я думаю, что в самые ближайшие годы появится новый портфель - вице-президента по политике".

¹(Компания ИБМ, сообщает Н. Фой, разрешает своим служащим тратить на это до 10% рабочего времени. Кроме того, она дает им отпуска для замещения официальных должностей с гарантией сохранения прежнего места. Часто она даже доплачивает своим менеджерам, поступившим на государственную службу с более низким окладом, разницу в жалованье. Менеджеров из промышленных корпораций можно встретить на всех уровнях власти.)

Осенью 1976 г. еженедельник "Юнайтед Стейтс ньюс" писал, что "кампания пропаганды, дирижируемая бизнесом, не имеет прецедентов". Цель этой кампании, по словам журнала, ""контркритика", восстановление общественного доверия, сбыт системы частного предпринимательства". Отчет деловой исследовательской организации "Конференс борд" показал в это время, что "главные управляющие корпораций ошеломлены растущим недоверием к бизнесу со стороны общества".

Многие корпорации организовали "просветительные лекции" об американской экономике. Агитационные письма суют в конверты с заработной платой. В обеденный перерыв на заводах показывают слайды и фильмы. Некоторые управляющие мобилизуют акционеров, рассылая им копии своих речей вместе с чеками на дивиденды. Устраиваются доклады для учителей средней школы и вузов, даже для воспитателей детских садов. Признается, что цель этой кампании также и в том, чтобы "укрепить в вере" самих бизнесменов, восстановить их самоуважение.

В самое последнее время корпорации стали создавать на своих предприятиях "комитеты политического действия" для борьбы с профсоюзами, а также для финансирования избирательных кампаний. К 1977 г. такие комитеты были уже в 525 корпорациях.

И все же кампания "бизнес в политику" встретила сопротивление едва ли не большинства высших управляющих. Причина не только в их политической пассивности, в неприспособленности к этому занятию и в традиции. Дело в том, что частный корыстный интерес монополий не выносит дневного света: лидеры корпораций боятся выступать прямо от имени корпораций. Многие лидеры бизнеса, разъяснял политолог М. Риген в статье "Семь ошибок бизнеса в политике", понимают, что открытое выступление корпораций от своего имени рискованно, оно может оказаться бумерангом и "вызвать небывалую солидарность и политическую активность со стороны профсоюзов". Обычно деловые люди уверяют, что они в стороне от политики. Риген, как и многие другие, предлагал полагаться на испытанные приемы ("группы давления" в Вашингтоне, взносы в партийные фонды и т. п.), действовать, оставаясь в тени и уповая на "гармонию интересов управляющих средствами массового общения", проводить "тихую, незаметную работу с индивидуальными законодателями". Риген за усиление политической активности управляющих, но не от имени корпорации как таковой. Пусть они выступают, но как частные лица, от себя, а корпорация будет их поощрять - отпусками, специальной оплатой, премиями¹, продвижением по службе. "Закон - избегать абсолютно всего, что похоже на навязывание точки зрения компании", - пишет "Гарвард бизнес ревью".

¹(Политические взносы корпораций в избирательные фонды теперь запрещены. Но компании всячески поощряют "индивидуальные взносы" своих управляющих на эти цели. Стало известно, что фирма "Грейхаунд корпорэйшн" во время выборов президента в 1972 г. премировала управляющих, которые делали взносы в избирательные фонды (и Никсона, и его соперника Макговерна). При этом размер денежной премии был вдвое больше сделанных управляющими взносов. Так открылась новая статья дохода этих людей.)

Фактически большой бизнес ни в коем случае не отказывается от воздействия на политику, - речь идет лишь о наиболее удобной для него форме вмешательства. Большинство лидеров корпораций предпочитают испытанные методы. В конце концов, непосредственное участие менеджеров в политической борьбе мало прибавляет к тем, гораздо более действенным, незримым рычагам, с помощью которых монополисты распоряжаются государственной машиной. Они давно привыкли подкупать всех, вплоть до глав правительств. Американские политики всех рангов и так находятся на содержании у монополий и проводят их политику. Позиции большого бизнеса в правительстве остаются такими же прочными, как всегда. Ф. Ландберг называет руководителей крупных корпораций "финансистами-политиками" и решительно утверждает, что большинство государственных деятелей состоит у них на службе. Люди, стоящие у кормила власти в сверхкорпорациях, говорит он, мало чем отличаются от правительственных чиновников по характеру своей деятельности, по мировоззрению или имеющимся в их распоряжении средствам. А их поле деятельности гораздо шире, чем у большинства государственных деятелей, за исключением разве что самых высоких чинов в государстве.

Для тактики большого бизнеса второй половины 70-х годов характерно стремление, учитывая настроения американской общественности, по возможности замаскировать прямые связи правительства с верхушкой финансового капитала¹. При всем том растет и прямое участие управляющих в политической борьбе. Выступая с трибуны или в прессе, они, разумеется, говорят "от себя лично" и пекутся не о сверхприбылях, а о "благе нации". Президент нью-йоркской консультационной фирмы Ч. Баргер дает менеджерам советы, как выступать публично: "Исходите из общественного интереса, ни в коем случае не из интереса вашей компании". Журнал, напечатавший советы Баргера, жаловался на бизнесмена, которому не хватает "социального искусства": "Он расстроен своей явной неспособностью сбывать идеи его собственной системы. Мастер по продаже любых вещей, от мыла до оборудования, он постоянно обескуражен своим неумением убедить окружающих, нацию, весь мир в достоинствах его общества".

¹(См. В. Зорин. Монополии и Вашингтон. - "США - экономика, политика, идеология", 1978, VIII, стр. 53.)

Но то, чего не хватает отдельным бизнесменам, с избытком восполняет всегда готовая машина по обработке общественного мнения.

Создана новая концепция самой капиталистической корпорации. Крупная корпорация изображается как слуга общества. Социологи самым серьезным образом рассуждают не только о "социальной ответственности"¹, но и о "душе" корпорации, ее "отцовских чувствах", "о корпорационной совести". Если верить рекламе корпораций, то можно подумать, что они превратились в благотворительные или просветительные учреждения. Частный интерес притворяется общественным.

¹(В основе этой доктрины также лежит извращенная реальность. Роль монополий, их вмешательство во все сферы общественной и государственной жизни так велики, что они действительно "отвечают за все". Однако они отвечают не перед обществом, а перед кучкой магнатов капитала, чьи интересы противоречат интересам общества.)

Идеализация корпораций сопровождается облагораживанием корпорационной бюрократии. Американская социология поддерживает культ сильных личностей бизнеса, "главных дирижеров делового оркестра". Они олицетворяют экономическую систему и "образ жизни". О них создаются мифы. Менеджеры якобы действуют уже не столько ради прибыли, сколько во имя "общих идеалов нации". И чем ощутимее роль капитанов бизнеса в жизни страны, тем большее идеологическое значение приобретает миф о современном менеджере.