3. Обобществить на деле

"Для всякого политически зрелого рабочего было давно ясно, что с переходом политической власти к пролетариату вся тяжесть руководства экономической жизнью взвалится на его же плечи". Такими словами Влас Чубарь начал свою статью в ноябрьской книжке журнала "Народное хозяйство" за 1918 г.- в номере, посвященном первой годовщине революции. Выбор слов говорит о многом. Рабочий-металлист, член партии с 1907 г., когда ему было 16 лет, а в 26 лет член Президиума Высшего Совета Народного Хозяйства пролетарского государства, Чубарь помянул прежде всего не радость творчества, не упоение властью, по праву доставшейся людям труда,- нет, он отметил взваленную на плечи тяжесть - тяжесть руководства. Причины этого были тогда очевидны для всех.

25 октября 1917 г. не стало над заводами никакой власти. Еще существовали дореволюционные комитеты, созданные для распределения продукции в военное время, еще сидели на местах старые владельцы заводов, но все они ответили на революцию саботажем. Не стало заказов, прекратилось финансирование производства, рабочие не получали зарплату. Между тем разруха и голод - следствие трех лет войны - и без того уже нависли над городами.

А теперь - некоторые вехи из календаря последующих событий.

26 октября 1917 г. в Смольном на совещании с участием В. И. Ленина обсуждался вопрос о рабочем контроле и создании органа для руководства всей экономической жизнью.

28 и 29 октября представители рабочих изложили Ленину уже разработанную схему органа для руководства всем хозяйством.

11 ноября Совнарком поручил В. В. Оболенскому, В. М. Смирнову и М. А. Савельеву разработать проект декрета о Высшем экономическом совещании (таков был один из первых вариантов названия нового органа).

14 ноября правительство приняло положение о рабочем контроле. Это название не должно вводить в заблуждение современного читателя: контроль означал управление. Спустя год Ленин говорил, что "социализм может сложиться и упрочиться только тогда, когда рабочий класс научится управлять, когда упрочится авторитет рабочих масс. Без этого социализм есть только пожелание. Поэтому мы ввели рабочий контроль..."^* Не заблуждался в оценке событий и классовый враг. 25 ноября на совещании представителей крупного капитала в Петрограде была принята резолюция, в которой, в частности, говорилось: "В случае предъявления в предприятиях требования рабочего контроля такие предприятия закрыть".

^* (Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 37, с. 139.)

2 декабря 1917 г. ЦИК утвердил декрет о Высшем Совете Народного Хозяйства. В нем, в частности, предписывалось ввести в состав ВСНХ прежде всего представителей Всероссийского Совета Рабочего Контроля.

Орган экономической власти рабочих ответил на попытки саботажа конфискацией предприятий. Сначала национализировались отдельные заводы, потом объединения, в январе 1918-го настала очередь целых отраслей. 28 июня 1918 г. был принят декрет о национализации всех основных отраслей промышленности.

Требовалось не просто поддержать работу предприятий, но совершить сложный структурный поворот: от военного производства к мирному. Так, программа работы металлозаводов Петрограда на второе полугодие 1918 г. предписывала направить 95% расходуемого металла на мирное производство - до Октября 88% его шло на военные цели.

Итак, в течение года с небольшим был совершен переворот, пожалуй, более сложный и глубокий, чем смена политической власти: рабочие взяли в свои руки управление производством. Чудом может показаться это стремительное преобразование самых основ народной жизни, и особенно бурное начало его, знаменитая "красногвардейская атака на капитал", включавшая захват банков и других центральных экономических органов и начало национализации крупных предприятий и объединений. Ведь всего пять недель отделяли от Октября создание ВСНХ, который сразу же возглавил и процесс национализации, и управление национализированными заводами. Как же согласовать эту сказочную быстроту с версией, сложенной 70 лет назад и распространяемой на Западе по сей день: о верхушечном будто бы характере революции, о некоем заговоре кучки большевиков, навязавших свою волю народу?

Не было сказочных чудес. Была правда революции, вызревшей как движение истинно народное. В 1919 и 1920 гг. это будет доказано невероятной стойкостью миллионов простых людей в защите Советской власти от военного нашествия 14 держав и белых армий. Но еще раньше, в конце 1917 - начале 1918 г., это было доказано массовой готовностью рабочих к выполнению абсолютно новой для трудящихся классов и крайне трудной в тогдашних условиях задачи управления хозяйством. Откуда такая готовность? Можно подумать, что рабочие приступили к изучению науки управлять еще до Октября.

Именно так и было. Еще в марте 1917-го, находясь в Швейцарии, зная о событиях в России лишь по отрывочным сообщениям буржуазных газет, Ленин спешно писал и отправлял в "Правду" "Письма из далека". В письме втором он требовал создания массовых вооруженных организаций трудящихся, которые бы переходили к соединению общегосударственных функций с военными "и с контролем за общественным производством и распределением продуктов". В письме третьем прямо связывал эту работу с задачами будущей социалистической революции, обращаясь к рабочим: "Вы не сможете прочно победить в этой следующей, "настоящей" революции, если вы не проявите чудес пролетарской организованности!" В письме пятом намечал "шаги, направленные к контролю производства и распределения важнейших продуктов..."^*.

^* (См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 31, с. 33, 37, 56.)

Выраженная в ленинских письмах идея контроля трудящихся над производством и распределением продуктов была созвучна самым глубоким потребностям и интересам рабочих. Сразу после февральского переворота на предприятиях стали появляться фабрично-заводские комитеты. Главной целью этих организаций рабочих было - не допускать остановки предприятий, обеспечить нормальное снабжение их и распределение продукции, нормальное финансирование. Уже в мае 1917-го фабзавкомы окрепли настолько, что представители заводов собрались на конференцию, которая создала Центральный совет фабрично-заводских комитетов.

Из общего числа 4,4 тыс. фабрично-заводских комитетов, имевшихся на предприятиях европейской части РСФСР, почти половина возникли до Октября. Историки отметят потом неумелость, не повсеместность, не комплексность дооктябрьского рабочего контроля. Это верно. Откуда было взяться опытности до опыта? Другое важно: твердо заявленный еще до пролетарской революции хозяйский подход рабочих к заводам, широко распространенное сознание того, что это - общее, народное достояние. И понимание того, что в сохранении этого достояния люди труда могут надеяться только на самих себя.

На тысячах предприятий рабочие интересовались состоянием производства больше, чем сами владельцы. Спеша нажиться на сверхприбыльных военных заказах, многие заводчики в годы войны пренебрегали ремонтом, довели оборудование до крайней изношенности и теперь считали более выгодным просто бросить предприятия на произвол судьбы, чем приводить их в порядок. Или намеренно усугубляли экономическую катастрофу, чтобы, с одной стороны, приструнить профсоюзы, с другой - иметь повод требовать новых субсидий у казны. Если для крестьян и рабочих в солдатских шинелях революция означала спасение от гибели в завтрашней бессмысленной атаке, то для рабочих на заводах она была единственным спасением от неминуемой голодной смерти. Создание вооруженных организаций рабочих для взятия государственной власти и создание органов рабочего контроля над производством стали неразрывными частями единого спасительного дела - революции, несущей мир, хлеб и свободу. Во время корниловского мятежа именно Центральный совет фабзавкомов Петрограда сумел снабдить Выборгский район оружием - отобрать его у рабочих не мог уже никто.

Сама идея создания ВСНХ, как вспоминал позднее В. Чубарь, родилась в Центральном совете фабзавкомов. В деле созидания революция прямо опиралась на самодеятельность рабочих.

Первым председателем ВСНХ стал Валериан Валерианович Оболенский (Осинский). В восемнадцать лет - репортер "Известий Московского Совета" в дни Декабрьского вооруженного восстания в Москве, в двадцать - член партии большевиков, в тридцать он был назначен (впервые дни Октября) комиссаром Государственного банка, ломал там саботаж старых чиновников, а еще через месяц по поручению Совнаркома принял участие в создании ВСНХ. Ленин высоко ценил его как талантливого организатора и беспощадно критиковал за участие в оппозиционных выступлениях. В начале 1918 г. Осинский был одним из лидеров "левых коммунистов", выступивших против Брестского мира и против ленинской экономической политики.

В феврале 1918 г. председателем ВСНХ был назначен Алексей Иванович Рыков. Впервые избранный членом ЦК партии еще на III съезде в 1905 г., он в годы подполья восемь раз подвергался арестам, прошел "Кресты" и Таганскую тюрьму, Нарымскую ссылку, не раз бежал из ссылки. В первом составе Совнаркома он был наркомом внутренних дел, но в ноябре 1917 г. выступил против ленинской политики: вышел из Совнаркома и из ЦК вместе с группой большевиков, настаивавших на создании коалиционного правительства с участием меньшевиков и эсеров.

Секретарем Президиума ВСНХ стал рабочий-металлист и сын рабочего-металлиста Александр Васильевич Шотман - тот самый, который в июле 1917-го укрывал В. И. Ленина и Г. Е. Зиновьева в Разливе. Участник марксистских рабочих кружков в Петербурге с 1889 г. (ему было тогда 19 лет), член партии с 1899-го участник Обуховской обороны, делегат II съезда партии, Шотман трижды был арестован, подвергался ссылке в Нарым.

Первым управляющим делами ВСНХ была Варвара Николаевна Яковлева, член партии с 1904-го, пять раз арестованная, дважды бежавшая, в октябрьские дни - член пятерки, руководившей восстанием в Москве.

В числе создателей ВСНХ был Максимилиан Александрович Савельев ("Макс"), член партии с 1903-го, многократно подвергавшийся арестам, в эмиграции окончивший Лейпцигский университет, доктор философии. Ленин высоко ценил работу Савельева в редакции "Правды", куда он впервые пришел еще в 1912-м. Савельеву еще предстояло в 20-х годах стать редактором "Торгово-промышленной газеты", органа ВСНХ, и тем самым - одним из ближайших соратников Ф. Э. Дзержинского. В 1929-1930 гг. Савельев был редактором "Известий".

Наверное, о любом из членов Президиума ВСНХ 1918 г. можно было бы написать роман - впрочем, о некоторых немало уже написано. Ян Эрнестович Рудзутак, рабочий-металлист, с четырнадцати лет батрак, с семнадцати лет на заводе, с восемнадцати (с 1905 г.) - в партии, в двадцать лет арестованный, подвергнутый пыткам, осужденный на каторгу и освобожденный через десять лет Февральской революцией. Леонид Борисович Красин, один из виднейших соратников Ленина, член ЦК партии с 1890 г. Георгий Ипполитович Ломов (Оппоков), юрист, сын священника, в тринадцать лет член социал-демократического кружка, в пятнадцать - член партии, в семнадцать - участник боевых дружин первой русской революции. Василий Владимирович Шмидт, рабочий-металлист, в партии с 1905-го, трижды арестован, с конца 1918-го - нарком труда. Владимир Павлович Милютин, литератор-экономист, большевик с 1910-го, восемь раз арестован, пять лет в тюрьме, два года в ссылке (он, как и Рыков, был в числе видных большевиков, вышедших из правительства в ноябре 1917-го).

По свидетельству Шотмана, до переезда правительства в Москву не было такого заседания Президиума ВСНХ, в котором бы не участвовал Ленин. Кроме того, ежедневно, а то и по нескольку раз в день руководители ВСНХ бывали у Ленина в Смольном.

26 мая 1918 г. открылся I Всероссийский съезд сотов народного хозяйства. Вопросы проведения съезда обсуждались за три дня до того на заседании Президиума ВСНХ в Кремле при участии Ленина. Были утверждены и тезисы доклада, с которым предстояло выступить члену Президиума ВСНХ Г. Д. Вейнбергу (член партии с 1906-го, в 1917-м - руководитель союза металлистов Выборгского района). На этом заседании Ленин предложил ликвидировать всякие промежуточные правления между заводоуправлениями на местах и производственным отделом ВСНХ. Говоря на съезде о будущем социалистической государственности, Ленин утверждал, что "аппарату управления в собственном, тесном, узком смысле слова, аппарату старого государства суждено умереть, а аппарату типа Высшего совета народного хозяйства суждено расти, развиваться и крепнуть, заполняя собой всю главнейшую деятельность организованного общества"^*.

^* (Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 36, с. 377-378.)

Ленин говорил в декабре 1917-го: "Конкретного плана по организации экономической жизни нет и быть не может.

Его никто не может дать. А сделать это может масса снизу, путем опыта. Будут, конечно, даны указания и намечены пути, но начинать нужно сразу и сверху и снизу"^*. Высший Совет Народного Хозяйства представлял, несомненно, "верх". Но в то же время он собрал представителей "низов", лучших людей революционного рабочего класса.

^* (Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 35, с. 147-148.)

Сегодня, в нашей совсем иной жизни, как постичь нам их тогдашние заботы?

Сентябрь 1918-го. На пленуме ВСНХ выступает его председатель А. И. Рыков. Сухо перечисляет проблемы. Захват Баку англичанами и меньшевиками прервал подвоз нефти - ее вывезено 80 млн пудов вместо 120-150 млн, на которые рассчитывали. Отрезан Туркестан, а значит, и подвоз хлопка. Из необходимых 12-14 млн пудов имеются всего 3 млн, Центротекстиль предлагает на месяц закрыть всю текстильную промышленность. Заготовка и вывозка дров идет так плохо, что их не наберется и на половину потребности. Некоторые предприятия временами закрываются из-за отсутствия питания - рабочие ездят за хлебом или уезжают в деревню подкормиться.

Следом рассказывается о принимаемых мерах. Идет добыча торфа. Национализирован Подмосковный угольный район, здесь пущены долго стоявшие шахты, добыча угля увеличена. Начаты работы по добыче сланцев в Петроградской губернии и перегонке в керосин и бензин. При ВСНХ создана специальная коллекция по заготовке дров с диктаторскими правами. Президиум ВСНХ отказался останавливать текстильную промышленность целиком, решено закрыть отсталые предприятия и сконцентрировать производство на лучших. После временной потери районов заготовки хлопка и шерсти остаются доступными районы производства льна идет плохо. Однако выясняется, что кооперация заготовила вчерверо дольше льна, чем государственные органы. ВСНХ делает вывод: использовать аппарат кооперации.

ВСНХ планирует - как прожить до освобождения Баку и Украины, Сибири и Туркестана. Нет и тени сомнения в скорой военной победе. Но не эта уверенность в планировании текущих дел среди разрухи и войны порожает больше всего. Самое удивительное - принимавшее решения о делах перспектив.

5 сентября 1918 г. Президиум ВСНХ обсуждал проект орошения Голодной степи. Не как - нибудь теоретически обсуждал - проект был разработан полностью, строительная организация создана, готов к отправке на место работ первый эшелон управления ирригационными работами Туркестана. Автор проекта инженер Ризенкампф и коммисар строительства Никитской доложили о проектируемом сооружении каналов и дорог, о будущих посевах хлопка и заводах по его переработке, о постройке пяти городов-садов и гигиенических условиях жизни в них. Отметим две детали из отчета об этом докладе.

Первая: "Руководители дела уверены, что аппарат создан не только механически, но и органически, и, если только экспедиция доберется до Туркестана, можно будет развернуть работу полным темпом". Если только доберется… Голод, разрушенные пути и мосты, нехватка топлива ожидали их в пути вне всякого сомнения, мятежи и внезапно возникшие новые фронты гражданской войны - весьма вероятно. А они ехали строить не для неотложных нужд войны - ехать строить во имя будущего. В подобных условиях так легко было бы просить о снижении требований к проекту хотя бы во имя ускорения и удешевления работ. Но вот вторая деталь: на Северном голодностепском магистральном канале проект предусматривал не просто земляные работы, но бетонирования ложа на протяжении 37 верст канала. Трудность и новизна замысла не останавливали: никому не приходило в голову допустить потерю воды за счет фильтрации. Благое намерение подкреплялось материально: на месте спешно заканчивалось строительство цементного завода. Нереально задаешься вопросом: сегодняшние проектировщики каналов, чья оснащенность ресурсами тысячекратно превосходит тогдашнюю, всегда ли проявляют хотя бы такую же, как тогда, степень заботы о сохранении природы и о будующем своих сооружений?

Из повестки дня Президиума ВСНХ в первый год его существования. Один, наугад взятый день, 18 июня 1918 г. (заседания в то время проводились почти каждый день). Вот принятые в тот день решения. Утвердить проект декркта о монополизации ткани, поручив организацию складов ткацких изделий Центротекстилю с привлечением биржевых артелей, профсоюзов и военного коммисариата, а контроль за охраной - Госконтролю и ВЧК. Создать Комитет твердых цен для установления и согласования цен на предметы и продукты массового потребления элементы их производства, утвердить проект положения о Комитете цен. В связи с закрытием (очевидно, бывшими владельцами) московского завода, бывшего Гужона, передать его в ведение отдела металла ВСНХ и выдать из кредитов отдела металла 3 млн 681 тыс. рублей для расплаты с рабочими и закупки метериалов, выделив эти средства авансом, а затем срочно внести смету в Совнаркома. Отделу металла собрать метериалы о деятельности старого правления завода и передать в следственные органы при ревтрибунале. Утвердить правление завода (бывший Гужон - ныне, как известно, московский завод "Серп и молот").

Еще одно решение далеко не текущего свойства, принятое в боевом 1918-м: 16 августа был создан Научно-технический отдел (НТО) ВСНХ. Заведующим отделом правительство назначило 26-летнего инженера-химика, члена партии с июня 1917-го, Николая Петровича Горбунова. Выбор руководителя сам по себе говорит о том, какое значение Ленин придавал новому органу: до того Горбунов был секретарем Совнаркома, значит, председатель правительства отдал своего сотрудника, и сотрудника, несомненно, ценимого, поскольку некоторое время спустя по предложению Ленина Горбунов был назначен управляющим делами Совнаркома и СТО.

Уму непостижимы масштабы и темпы работ НТО по организации науки в самый разгар гражданской войны - в 1918-1919 гг. В эти годы созданы Пищевой институт, Научный институт по удобрениям, Институт химически чистых реактивов, Центральный аэрогидродинамический институт (ЦАГИ), Институт исследования твердого тела, Текстильный институт, Автомобильная лаборатория, из которой вскоре вырос Научный автомобильный институт, Институт прикладной химии, Палата стандартов - всего к концу 1919 г. действовало 33 научно-исследовательских института.

Письмо от 31 октября 1918 г.:

"Товарищ Ленин. Басманный районный военный комиссариат реквизировал автомобильное имущество специальной лаборатории двигателей внутреннего сгорания Высшего московского технического училища... Считаю такую реквизицию недопустимым недомыслием военных властей. Прошу об ее отмене и возвращении лаборатории всего имущества. Привет - Горбунов".

Ленин распорядился имущество немедленно вернуть. Лабораторией руководили профессор Н. Е. Жуковский, инженер-механик А. Н. Туполев.

Архивы хранят целую серию документов, отражающих настойчивое стремление НТО немедленно, зимой 1918-1919 гг., провести серьезное исследование богатств Кара-Богаза.

Потомки никогда не устанут удивляться свершениям того неповторимого времени - юности революции. При ничтожных ресурсах затевались великие дела. Выполнять их приходилось людям голодным, плохо снаряженным, неопытным, часто неграмотным. Им мешали бюрократизм и сознательный саботаж старых чиновников. В их планы врывались интервенция и белые мятежи. А они не только устояли - их начинания в науке и экономике проросли великими достижения ми в наши дни, их подход к решению иных задач кажется завидным и сегодня. Что же воодушевляло их? Тo главное, что принесла социалистическая революция людям труда и что Ленин в первую зиму после Октября определил так: "...величайшая в истории человечества смена труда подневольного трудом на себя..."^*

^* (Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 35, с. 196. 101.)

В ту пору классовый инстинкт рабочих помогал им в ходе повседневных жизненных решений нащупывать ответы на те вопросы, которые далеко еще не ясны были многим теоретикам (иным и по сей день не ясны). В октябрьской книжке журнала ВСНХ "Народное хозяйство" за 1918 г. появилась статья Н. И. Бухарина, который вместе с В. В. Осинским был тогда лидером "левых коммунистов". В формулировках статьи есть и опровергнутые позднее Лениным рассуждения об отмене будто бы политэкономии после победы социализма. Были в статье и такие слова: "Лишь только мы возьмем организованное общественное хозяйство, как исчезают все основные "проблемы" политической экономии: проблемы ценности, цены, прибыли и проч.".

Тремя годами позднее, после того как вышла книга Бухарина "Экономика переходного периода", журнал "Красная новь" поместил рецензию М. С. Ольминского, содержавшую такую ироническую характеристику подобных взглядов: "Теперь нет для нас ничего невозможного: что захотим, то "моментально" и сделаем". Но то был уже 1921 г., к тому времени ход событий не раз опроверг представления бывших "левых коммунистов", и они сами уже смотрели на вещи иначе. Суровые уроки, преподанные самой жизнью, стояли за этой эволюцией взглядов Бухарина и его сторонников.

Характерна лексика речей Бухарина на VII съезде партии, где произошла решающая схватка с "левыми". Он говорил: "нужно обрабатывать человеческий материал", "нужно заставить массы понять", "мы должны массы поднять до себя", "наша священная обязанность заключается в том, чтобы давить на массы, втягивать их в борьбу". Действенным способом "давить на массы" он объявил немецкую оккупацию: откажемся подписать мир в Бресте, будем воевать, и если даже придется отступить из-за того, что рабочие и крестьяне воевать не желают, - это неплохо, Пусть узнают на деле, что значит "жить под немцем": "когда будет железное кольцо вставлено в ноздри, тогда, поверьте, товарищи, тогда мы получим настоящую священную войну".

Нет сомнения, что лично он готов был первым погибнуть в священной войне на благо революции, но это не меняет политическую и научную оценку его позиции. Годы спустя, когда левацкие лозунги будут сознательно использованы для подкрепления сталинского тезиса об усилении классовой борьбы после победы социализма, когда "левое" прошлое Бухарина станет из-за этого невыгодно вспоминать и он отправится в последний путь с клеймом "правого",- у него, вероятно, не раз будет повод вспоминать свои пламенные речи 1918 г. - и особенно слова о том, что революция может развиваться ценою гибели передовых рабочих.

В 1916 г. Бухарин опубликовал статью "Империалистическое разбойничье государство", в которой утверждал между прочим: "Революционная социал-демократия хочет сорганизовать новое общественное производство, как централизованное, т. е. технически наиболее прогрессивное, тогда как децентрализованное анархическое производство означало бы лишь шаг назад к старой технике, к старой форме производства". В этой формуле централизм выдвинут как главный и единственный отличительный признак социалистической организации производства. Читая статью, Ленин подчеркнул слова "централизованное, т. е. технически наиболее прогрессивное" и "децентрализованное анархическое", затем отчеркнул сбоку все это рассуждение и написал на полях: "неверно, неполно"^*. В чем заключалась неполнота, Ленин здесь не расшифровал, но это известно из других его работ и неоднократно подтверждено последующим историческим опытом. Во-первых, социалистической организации производства присущ не только централизм, но и демократизм. Во-вторых, само понятие централизма требует расшифровки. В-третьих, специфический централизм присущ и капиталистическому производству, поэтому предложенная Бухариным формула неполно характеризует не только само социалистическое производство, но и его отличия от капиталистического.

^*(См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 33, с. 333.)

"Экономика переходного периода" - крупнейшее из произведений, написанных Бухариным в годы, когда он был идейным вождем "левых коммунистов". Одна из главных ее идей заключалась в том, что при социализме "исчезают все основные "проблемы" политической экономии", исчезают объективные законы, можно действовать в экономике, как душа пожелает. Бухарин был не единственный, кто особенности военной экономики принял за всеобщий закон социалистического хозяйствования. Ему еще предстояло узнать, что возможное на месяцы и даже годы не обязательно возможно навсегда. Узнать, запомнить и через восемь лет безуспешно объяснять другим. А пока он решал проблемы просто. Социализм - это организованное хозяйство, а организованное - это конечно же то, которое хорошо выполняет команду. Что могло быть естественнее такого понимания во время войны? И что могло быть естественнее продолжения той же военной логики: кто не выполняет приказа, того заставляют. Отсюда идея "пролетарского принуждения" как основного средства строительства коммунизма.

Видно, не только писателям в то время казалось, что достаточно почаще употреблять слово "пролетарский", чтобы в самом деле выражать интересы пролетариата. Между тем это был не пролетарский, а все тот же чистейшей воды мелкобуржуазный революционаризм. Бухарин провозглашал, что "принуждение, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, является методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи". Он подкреплял это цитатами из Маркса о необходимости принуждения. Он мог бы привести и высказывания Ленина с упоминанием именно этих форм принуждения: расстрелов и трудовой повинности. Разница была не в признании или отрицании насилия вообще, а в конкретном понимании его роли. Насилие для свержения эксплуататорских классов и подавления их сопротивления - да. Но палками в рай загонять ни Маркс, ни Ленин не предлагали. Для "выработки коммунистического человечества" насилие не годится, ибо оно вырабатывает нечто иное. И Ольминский, например, в то время ответил Бухарину просто: "Грош цена была бы коммунистам, загнанным в коммунизм угрозой расстрела".

Но рассмотрим некоторые замечания Ленина на "Экономику переходного периода". Бухарин писал: "Теоретическая политическая экономия есть наука о социальном хозяйстве, основанном на производстве товаров, т. е. наука о неорганизованном социальном хозяйстве..." Ленин возражает: "...товарное производство есть тоже "организованное" хозяйство".

Бухарин: "...диктатура пролетариата неизбежно сопровождается скрытой или более или менее открытой борьбой между организующей тенденцией пролетариата и товарно-анархической тенденцией крестьянства..." Ленин: "Надо было сказать: между социалистической тенденцией пролетариата и товарно-капиталистической тенденцией крестьянства. Подставлять здесь слово организующей есть теоретическая неверность, шаг назад от Карла Маркса к Луи Блану".

Бухарин рассуждает о том, что крестьянский кооперативный аппарат "может быть всосан в общесоциалистическую организацию" и поэтому здесь при строительстве социализма "полный распад аппарата теоретически не обязателен". Это верно, и Ленин тут не возражает, но напоминает другое: "Неверно сказать и думать (как часто выходит у автора), что "полный распад" "обязателен" для трестов"^*.

^* (См.: Ленинский сборник XL, с. 384, 400, 402.)

Тут уже прямая перекличка с написанной двумя годами раньше брошюрой "О "левом" ребячестве и о мелкобуржуазности", где Ленин предостерегал от поспешного разрушения аппарата капиталистических трестов, требовал использовать и этот аппарат, и буржуазных специалистов в интересах социалистического строительства. Но помимо того, что прямо сказано в той брошюре, благодаря этим заметкам на полях проясняется еще одна особенность позиции "левых". Они не только недооценивали возможности крупнокапиталистической организации, приписывая организующую и централизующую способность исключительно социализму. "Левые" - и это, пожалуй, важнее - обедняли социализм, сводя все его отличия и преимущества к этой способности организовать, централизовать, планировать. "Архиреволюционеры" оборачивались заурядными бюрократами. Именно это настойчиво замечает Ленин, читая книгу Бухарина. Именно администраторский способ перехода к социализму он не приемлет.

Ноябрьская революция 1918 г. в Германии сделала правоту Ленина в вопросе о Брестском мире очевидной и для самих "левых". Спор об экономической политике протекал сложнее. Хотя и в этом вопросе "левые" были убедительно разбиты Лениным и остались в меньшинстве, они отнюдь не признали своего поражения и не перестали существовать как идейное течение. Надежно изжить "левизну" такого рода помогает опыт - политический опыт масс, на своих боках испытывающих последствия "левых" заскоков. Между тем Ленин сразу разбил "левых коммунистов" теоретически, и проходить на практике нелегкий путь проверки левацких идей весной 1918-го не потребовалось. Теоретическое допущение возможности "скачка" в социалистическом строительстве сохранялось в умах людей.

Изжить его помог "военный коммунизм". Еще весной 1918 г. Ленин с успехом обосновывал необходимость замедлить "красногвардейскую атаку на капитал", повести социалистическое строительство организованно и постепенно - а осенью 1918 г. экономическая и политическая практика Советского правительства решительно разошлась с этими никем не опровергнутыми теоретическими положениями. Принятый 30 октября 1918 г. декрет о сельхозналоге (родной брат решения о продналоге 1921 г.) был тут же предан забвению. Был принят декрет о потребительских коммунах, требовавший охватить всю страну системой коммунистического потребления. В промышленности сложилась система административной централизации - никаких экономических стимулов, никакой прибыли и окупаемости предприятий, никакого права им распоряжаться своей продукцией, фондом зарплаты и т. п. Программа партии 1919 г. поставила в повестку дня отмену денег.

Что же случилось? Только одно: вырванная Брестским миром передышка кончилась, началась новая война - гражданская. Система управления, которую Ленин отвергал для нормальных, мирных условий, была единственно возможной в условиях чрезвычайных. Так произошло то, что для левацких идей всегда смертельно: волею судьбы они на сей раз были испытаны на практике. Испытаны не потому, что партия приняла их как средство социалистического строительства - испытаны как система вынужденных войной чрезвычайных мер. И стало очевидно, что крестьянство терпит эти меры только на время войны, ибо поражение красных означало для крестьян потерю земли. Но стоило войне приутихнуть - мятежи стали захлестывать деревню, а в городах останавливалось производство. Крестьянство отказывалось терпеть продразверстку, рабочие отказывались работать за обесцененные деньги. Весной 1921 г., когда Ленин предложил новую экономическую политику, на X съезде партии не раздалось ни одного голоса против. Течение "левых коммунистов", разбитое Лениным теоретически в 1918 г., было добито на практике Кронштадтским мятежом в 1921-м.

Ленин не оставил работы, специально посвященной целостному изложению его взглядов на процессы обобществления при социализме. Отсутствие специальной работы по такому основополагающему теоретическому вопросу объясняется, видимо, теми же причинами, по которым Ленин не писал после Октября работ, теоретических по форме: практическая деятельность по руководству государством не оставила времени для таких занятий. Последним по времени его трудом, теоретическим по форме, была книга "Государство и революция", работу над которой прервал Октябрь. Объясняя в послесловии, почему книга осталась неоконченной, Ленин написал: "...приятнее и полезнее "опыт революции" проделывать, чем о нем писать"^*. В годы Советской власти важнейшие теоретические положения, рожденные живой практикой социалистического строительства, продвинувшие науку о социализме далеко вперед по сравнению с дооктябрьскими представлениями марксистов, излагались Лениным в политических докладах и речах, газетных статьях и других материалах практически-политического характера. Мысли относительно обобществления при социализме разбросаны по нескольким работам в виде отдельных замечаний, которые, однако, носят отнюдь не частный характер. Это суждения обобщающие, затрагивающие самые коренные вопросы экономической политики пролетарского государства и в сумме своей позволяющие представить широкую картину взглядов Ленина.

^* (Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 33, с. 120.)

Первые принципиальные замечания о сущности обобществления именно как процесса экономического были сделаны уже весной 1918 г. В "Очередных задачах Советской власти" Ленин писал: "Главная трудность лежит в экономической области: осуществить строжайший и повсеместный учет и контроль производства и распределения продуктов, повысить производительность труда, обобществить производство на деле"^*.. Выделенное курсивом "на деле" выражает здесь стремление отграничить обобществление экономическое, реальное, от формального - юридического. Чуть позже, в статье "О "левом" ребячестве и о мелкобуржуазности", Ленин высказывает эту мысль прямо и разъясняет ее. Отвечая "левым коммунистам", требовавшим "самого решительного обобществления", он пишет: "Можно быть решительным или нерешительным в вопросе о национализации, о конфискации. Но в том-то и гвоздь, что недостаточно даже величайшей в мире "решительности" для перехода от национализации и конфискации к обобществлению". И дальше: "Сегодня только слепые не видят, что мы больше нанационализировали, наконфисковали, набили и наломали, чем успели подсчитать. А обобществление тем как раз и отличается от простой конфискации, что конфисковать можно с одной "решительностью" без уменья правильно учесть и правильно распределить, обобществить же без такого уменья нельзя"^**. Социалистическое реальное обобществление (для которого формальное обобществление служит лишь необходимым предварительным условием) Ленин практически отождествляет в этой статье с планомерной организацией общественного производства.

^* (Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 36, с. 171.)

^** (Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 36, с. 293, 294.)

Чрезвычайно важными для понимания взглядов Ленина по затронутому вопросу являются его замечания на книгу Бухарина "Экономика переходного периода", в которых Ленин подчеркивает значение обобществления весьма настойчиво. Бухарин, в частности, касаясь развития сельского хозяйства при капитализме, упоминает "начальные стадии организационного процесса, который, как и в индустрии, исходной точкой имел именно процесс обращения (корнеры, ринги, синдикаты)..." Ленин, подчеркнув слово "организационного", пишет на полях: "Автор хотел, видимо, сказать: "процесса обобществления", но этой мысли (а другой нет) его слово не выражает".

Бухарин пишет: "Поскольку индустриальный пролетариат опирается на формально обобществленное (огосударствленное пролетариатом) крупное хозяйство, он непосредственно организует производственный процесс". Ленин подчеркивает слово "формально" и замечает: "не только формально". Бухарин пишет: "Совершенно ясно поэтому, что, когда пролетариат приступает к восстановлению процесса воспроизводства, он должен начинать с мобилизации выпавших из производственного процесса сил..." Ленин добавляет: "мобилизации и "обобществления"".

Наконец, Бухарин пишет: "В известном 7 § 24 главы I тома "Капитала" ("историческая тенденция капиталистического накопления") Маркс выдвигает два основных момента: централизацию средств производства и обобществление труда..." Ленин заметил по этому поводу: "Ну, вот и слава богу! Наконец, человеческий язык, вместо "организационной" тарабарщины! Все хорошо, что хорошо кончается"^*. Таким образом, Ленин здесь прямо указывает, какие положения К. Маркса должны служить первоосновой анализа процессов обобществления.

^* (См.: Ленинский сборник XL, с. 393, 398, 401, 407.)

Обратившись к соответствующему разделу "Капитала", мы видим, что Маркс ставит в центр внимания процессы централизации средств производства и обобществления труда, осуществляемые в результате экспроприации мелких капиталистов крупными. "Эта экспроприация совершается игрой имманентных законов самого капиталистического производства, путем централизации капиталов. Один капиталист побивает многих капиталистов. Рука об руку с этой централизацией, или экспроприацией многих капиталистов немногими, развивается кооперативная форма процесса труда в постоянно растущих размерах, развивается сознательное техническое применение науки, планомерная эксплуатация земли, превращение средств труда в такие средства труда, которые допускают лишь коллективное употребление, экономия всех средств производства путем применения их как средств производства комбинированного общественного труда, втягивание всех народов в сеть мирового рынка, а вместе с тем интернациональный характер капиталистического режима" *.

^* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 772.)

Итак, рассматривая обобществление как объективный процесс, Маркс отводил важнейшее место в этом процессе таким факторам, как "кооперативная форма процесса труда в постоянно растущих размерах", развитие "комбинированного общественного труда", "втягивание всех народов в сеть мирового рынка" и, наконец, централизация и концентрация. Последние понятия Маркс подробно раскрыл в "Капитале" несколько раньше. Четко различая эти два процесса, он писал: "...прогресс централизации отнюдь не зависит от положительного увеличения общественного капитала. И это в особенности отличает централизацию от концентрации, которая есть лишь иное выражение воспроизводства в расширенном масштабе. Централизация может совершаться посредством простого изменения в распределении уже существующих капиталов, посредством простого изменения количественной группировки составных частей общественного капитала... В каждой данной отрасли производства централизация достигла бы своего крайнего предела, если бы все вложенные в нее капиталы слились в один-единственный капитал"^*. В этом месте Энгельс сделал свое примечание к четвертому изданию "Капитала": "Новейшие английские и американские "тресты" уже стремятся к этой цели, стараясь объединить, по меньшей мере, все крупные предприятия той или иной отрасли промышленности в одно крупное акционерное общество с фактической монополией"^**.

^* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 641.)

^** (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 641.)

Концентрация, таким образом,- основной процесс, определяющий развитие обобществления в самих производительных силах. На нее опирается централизация, в том числе создание монополий при империализме и различные процессы обобществления при социализме.

Маркс показывает вместе с тем, что централизация, по существу, часть процесса концентрации, притом весьма важная часть. Это именно тот этап, на котором совершается качественный скачок, позволяющий разом извлечь весь эффект предшествующего длительного количественного роста производительных сил. Утверждая, что централизация довершает дело накопления, Маркс вместе с тем употребляет выражения "тождественная с накоплением концентрация", "собственно централизация в отличие от накопления и концентрации". Поскольку, таким образом, "концентрация" и "накопление" используются как синонимы, можно сказать, что централизация довершает дело концентрации. Маркс показывает затем, что в любом случае - расширяется ли масштаб операций в результате постепенного накопления или в результате подготовленной этим накоплением централизации - экономический эффект один и тот же: "Рост размеров промышленных предприятий повсюду служит исходным пунктом для более широкой организации совместного труда многих, для более широкого развития его материальных движущих сил, т. е. для прогрессирующего превращения разрозненных и рутинных процессов производства в общественно комбинированные и научно направляемые процессы производства"^*.

^* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 642.)

Ощутив выгоды централизации, капиталистическое обобществление быстро развивает и обогащает ее инструментарий. Поначалу ее главными орудиями служат "конкуренция и кредит - эти два наиболее мощных рычага централизации". Затем наряду с этими рычагами, проводящими централизацию "насильственным путем захвата", вступают в дело акционерные общества, позволяющие осуществлять ее "более гладким способом". Здесь рождается новое качество. Уже с первыми шагами акционерного капитала Маркс связывает конечный общественный итог капиталистической централизации. Раскрывая замысел своего "Капитала" в письме Энгельсу от 2 апреля 1858 г., Маркс высказал намерение включить в исследование следующий раздел: "Акционерный капитал, как самая совершенная форма (подводящая к коммунизму), вместе со всеми его противоречиями"^*.

^* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 254.)

Выросшие из акционерных обществ тресты открывают эру монополий, начало которой отметил уже Энгельс, а развернутый анализ дал Ленин в книге "Империализм, как высшая стадия капитализма". Зародившийся в 60-70-х годах XIX в. аппарат монополизации к началу XX в. сформировался в полной мере.

Картель - синдикат - трест составили "лестницу" монополистических образований со все более возрастающим единством составных частей. Ее верхняя ступень, трест, представляет собой, по существу, новое единое предприятие, образованное слиянием прежде самостоятельных предприятий.

Ленин приводит выдержку из "Финансового капитала" Гильфердинга, содержащую характеристику комбинатов, являющихся, по сути, разновидностью трестов. В ней есть очень важное замечание: "комбинация приводит к устранению торговли". Не очень ясно выраженную Гильфердингом мысль, конечно, не следует толковать в том смысле, что комбинаты не торгуют своей продукцией. Речь о другом: неторговый характер приобретает связь между отдельными частями самого комбината, прежде являвшимися самостоятельными предприятиями и выходившими на рынок со своей продукцией.

Эта особенность относится в большей или меньшей мере ко всем видам монополистических объединений. Собственно, степень "устранения торговли" показывает степень связности отдельных частей монополистического объединения, служит важнейшим индикатором типа данного объединения. Первичная форма с наиболее слабой связью - картель. "Картели договариваются об условиях продажи, сроках платежа и пр. Они делят между собой области сбыта. Они определяют количество производимых продуктов. Они устанавливают цены. Они распределяют между отдельными предприятиями прибыль и т. д."^*. Вошедшие в картель предприятия еще торгуют, но это уже не свободная торговля, не вполне торговля. Синдикаты прямо объединяют свою торговлю, тресты объединяют и само производство.

^* (Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 27, с. 317.)

"Конкуренция превращается в монополию. Получается гигантский прогресс обобществления производства. В частности обобществляется и процесс технических изобретений и усовершенствований". Ленин делает вывод: "Капитализм в его империалистской стадии .вплотную подводит к самому всестороннему обобществлению производства, он втаскивает, так сказать, капиталистов, вопреки их воли и сознания, в какой-то новый общественный порядок, переходный от полной свободы конкуренции к полному обобществлению"^*.

^* (Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 27, с. 320-321.)

Ленин настойчиво подчеркивает различие между материально-техническим содержанием капиталистического обобществления и его социальной природой. В материально-техническом отношении оно прогрессивно, ибо ускоряет развитие производительных сил, формирует условия для создания и применения новейшей техники крупного производства, для технологического приложения достижений науки. В социальном отношении оно реакционно, ибо "главные прибыли достаются "гениям" финансовых проделок. В основе этих проделок и мошенничеств лежит обобществление производства, но гигантский прогресс человечества, доработавшегося до этого обобществления, идет на пользу... спекулянтам. Мы увидим ниже, как "на этом основании" мещански-реакционная критика капиталистического империализма мечтает о возвращении назад, к "свободной", "мирной", "честной" конкуренции"^*.

^* (Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 27, с. 322.)

В сентябре 1917 г. в брошюре "Грозящая катастрофа и как с ней бороться" Ленин открыто и прямо сформулировал мысль о том, что между капитализмом и социализмом нет обязательного различия в применяемых формах обобществления производства. Различие в том, как применяются эти формы - реакционно-бюрократически или революционно-демократически - и, соответственно, кому они служат - эксплуататорам или трудящимся, всему обществу. Банки, синдикаты, контроль над потреблением населения (несколько позже Ленин добавил к этому перечню трудовую повинность) - все названные формы, созданные и испытанные капитализмом, могут служить социализму. Для этого требуются объединение и национализация банков, национализация синдикатов и принудительное синдицирование, отмена коммерческой тайны и другие меры демократического контроля над производством, принудительное объединение населения в потребительные общества или Поощрение такого объединения и контроль над ним. Общий вывод из сделанного в брошюре анализа таков: "государственно-монополистический капитализм есть полнейшая материальная подготовка социализма, есть преддверие его, есть та ступенька исторической лестницы, между которой (ступенькой) и ступенькой, называемой социализмом, никаких промежуточных ступеней нет"^*

^* (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 34, с. 193.)

Несколькими днями позже Ленин написал статью "Удержат ли большевики государственную власть?". Развивая анализ капиталистических средств обобществления (банки, синдикаты) и возможностей их использования при социализме, он доводит этот анализ до логического конца, до исследования взаимосвязи обобществления, и прежде всего централизации, с централизмом управления: "Пролетариат сделает так, когда победит: он посадит экономистов, инженеров, агрономов и пр. под контролем рабочих организаций за выработку "плана", за проверку его, за отыскивание средств сэкономить труд централизацией, за изыскание мер и способов самого простого, дешевого, удобного и универсального контроля. Мы заплатим за это экономистам, статистикам, техникам хорошие деньги, но... но мы не дадим им кушать, если они не будут выполнять этой работы добросовестно и полно в интересах трудящихся.

Мы за централизм и за "план", но за централизм и за план пролетарского государства, пролетарского регулирования производства и распределения в интересах бедных, трудящихся и эксплуатируемых, против эксплуататоров. Под "общегосударственным" мы согласны понимать лишь то, что сламывает сопротивление капиталистов, что дает всю полноту власти большинству народа, т. е. пролетариям и полупролетариям, рабочим и беднейшим крестьянам"^*.

^* (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 34, с. 320.)

Теоретический анализ обобществления производства и экономической централизации, их взаимосвязи и путей применения при социализме был завершен. Оставалось применить выработанные идеи на практике.

Первые шаги социалистического строительства в конце 1917 - начале 1918 г. были в основном реализацией плана, выработанного Лениным в канун Октября, и включали национализацию банков и крупной промышленности, использование созданных капиталистами объединений (трестов), объединение населения в потребительные союзы, трудовую повинность. После-военное восстановление (1921-1925 гг.) потребовало уделить особое внимание поиску новых, социалистических форм экономической централизации. Это объяснялось крайней скудостью ресурсов, имевшихся в руках государства, и необходимостью мобилизовать все возможности предприятий. Тогда уже не использовались объединения, созданные капиталистами, поскольку их существование фактически прекратилось в годы "военного коммунизма", а возникали впервые социалистические объединения разных типов (тресты, синдикаты, акционерные общества). Эти объединения сыграли огромную роль в восстановлении и развитии народного хозяйства в 20-е годы, способствовали накоплению очень важного опыта.

Однако первые же шаги индустриализации, проводившейся ускоренными темпами и - впервые в мировой истории - без привлечения внешних источников финансирования, сразу показали недостаточность применявшихся форм экономической централизации. Стремительная ломка структуры общественного производства, сопровождавшаяся созданием совершенно новых отраслей и производств, по масштабам превосходивших всю существовавшую прежде промышленность, также не могла быть обеспечена лишь способами сложения ресурсов предприятий, аналогичными тем, с помощью которых, по Марксу, создавались железные дороги при капитализме. Объективные условия выдвигали на передний план средства общехозяйственной централизации через государственный бюджет и государственный план. Они оставались преобладающими также в период Отечественной войны и послевоенного восстановления и строительства.

В современных условиях роль общегосударственных инструментов централизации остается огромной. Отметим лишь некоторые факторы, способствующие ее сохранению. В основном они связаны с большими, непосильными для отдельных предприятий и объединений затратами на создание новых производств и целых комплексов производств, притом имеющих жизненно важное значение для общества. С одной стороны, продолжается освоение громадных территорий нашей страны, богатых природными ресурсами, которые до сих пор не были вовлечены в хозяйственный оборот. Огромные трудовые, финансовые и материальные ресурсы, централизуемые прямыми решениями центральных плановых органов и предоставляемые из общегосударственных фондов, расходуются на создание новых территориально-производственных комплексов, а порой и на освоение обширных регионов, включающих по нескольку ТПК, таких, как зона БАМа, Западносибирский нефтегазовый регион. С другой стороны, современная научно-техническая революция, открывая совершенно новые технологии и новые отрасли техники, резко увеличивает масштабы затрат на научные исследования, особенно фундаментальные, и в то же время повышает значение оперативной централизации ресурсов на создание новых отраслей производства по итогам проведенных исследований. Атомная энергетика и освоение космического пространства, электронная техника и освоение ресурсов Мирового океана, биотехнология и новые материалы - эти и другие направления требуют общегосударственной централизации ресурсов и одновременно значительного централизма принятия стратегических решений, в частности ввиду необходимости целенаправленных действий в сфере науки, подготовки кадров и материального производства.

Одновременно с этим и несмотря на это уже с 50-х годов ощущаются - и чем дальше, тем настоятельнее- возрастание роли экономической централизации на микроуровне и необходимость выработки соответствующих форм централизма управления. Объективный характер данного явления подтверждается тем, что возрождение на местах объединений, прекративших существование в начале 30-х годов, произошло в 1961 г. одновременно в разных районах страны без какого-либо централизованного решения, после чего они распространились очень быстро, подтверждая на практике свою высокую эффективность. Лишь в 1973 г. было принято постановление о распространении системы объединений на всю промышленность. Более того, когда постепенно выявилась недостаточность предписанных постановлением форм моноотраслевых объединений, также на основе инициативы "снизу" возник ряд межотраслевых объединений различного типа.

Относительное и абсолютное возрастание роли таких инструментов экономической централизации, как объединения разного типа, также имеет объективные корни. Если централизация ресурсов средствами государственного бюджета и государственного плана позволяет направить огромные силы на реализацию самых крупных отдельных проектов, то централизация по воле самих объединений и предприятий позволяет повышать эффективность использования всех имеющихся производственных фондов и трудовых ресурсов, что особенно важно на этапе интенсификации, когда вовлечение новых ресурсов все более затрудняется, а лучшее использование имеющихся становится все важнее.

В частности, несмотря на возрастающие абсолютные масштабы отдельных народнохозяйственных объектов, относительно снижается вес нового строительства в капиталовложениях народного хозяйства в целом и возрастает доля затрат на реконструкцию и модернизацию действующих производственных мощностей. Сама природа таких работ требует переноса центра тяжести всего финансирования на самофинансирование предприятий (объединений), передачи в их распоряжение более значительной доли инвестиционных ресурсов, соответственно повышает и значение сложения ресурсов по решению самих предприятий для совместного осуществления отдельных проектов. Все это предусмотрено решениями XXVII съезда КПСС, июньского (1987 г.) Пленума ЦК партии, Законом о предприятии.

Можно сказать, что после длительных периодов резких колебаний в соотношении двух уровней экономической централизации, микроэкономического и макроэкономического, произошло определенное "успокоение". Преобладающее значение централизации посредством добровольного объединения предприятий в 20-е годы сменилось преобладающим значением централизации на общегосударственном уровне в предвоенные пятилетки, годы войны и первые послевоенные. Требование интенсификации общественного производства снова выдвигает на первый план централизацию ресурсов действующих предприятий (объединений) для повышения эффективности производства, осуществляемую по собственным решениям. В то же время сохраняются и будут сохраняться значительные масштабы общегосударственной централизации, обеспечивающей стратегическую перестройку структуры в соответствии с требованиями научно-технической революции. Вероятно, в количественном измерении такая централизация вскоре отступит на второе место, так же как и централизованные инвестиции уступят первенство инвестициям предприятий (объединений). Но в развитии общей структуры народного хозяйства и определении направлений научно-технического прогресса роль общегосударственной централизации останется ведущей.

Для экономистов актуальной задачей, заново решаемой для каждого периода, всегда останется правильный, обоснованный выбор рационального соотношения между двумя уровнями централизации. Одним из элементов решения этой задачи является "вечная" проблема выбора оптимального размера предприятия, полемика вокруг которой периодически обостряется во всем мире и в настоящее время ведется весьма оживленно экономистами как социалистических, так и капиталистических стран. Не пытаясь охватить здесь всю проблему, которая требует отдельного исследования, выскажем лишь некоторые замечания о факторах эффективности как крупного, так и мелкого производства.

К. Маркс писал: "Дешевизна товаров зависит саеteris paribus [при прочих равных условиях] от производительности труда, а последняя - от масштаба производства. Поэтому меньшие капиталы побиваются большими"^*. Это положение, неоднократно отмечавшееся и Лениным, полностью сохраняет свое действие и в наши дни. Его значимость даже возрастает в той мере, в какой возрастают масштабы фондов, необходимых для создания и использования крупнейших объектов современной техники и новейших технологий, основанных на достижениях научно-технической революции. Вместе с тем полностью сохраняется и значение марксовой оговорки "при прочих равных условиях", требующей внимательной расшифровки. Весьма сложным во все времена был и остается и вопрос о том, как измерить масштаб производства и размеры капитала. С учетом всего этого положение о преимуществах крупного производства следует понимать скорее как указание на ведущую тенденцию, чем как готовый безапелляционный ответ на все конкретные вопросы. Хозяйственная практика с ее многообразием может вносить в него серьезные поправки.

^* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 640.)

Прежде всего следует отметить, что связь между масштабами капитала (размерами предприятия) и масштабами производства не является жесткой и однозначной. Представим себе, что стоимость основных фондов и численность занятых у предприятия А вдвое больше, чем у предприятия Б, но при этом номенклатура продукции у предприятия Б вдесятеро меньше. Это означает, что серийность выпуска отдельных изделий у предприятия Б в среднем в 5 раз больше, у него может окупаться более производительное специальное оборудование, тогда как на предприятии А шире применяется оборудование универсальное, менее производительное. В этом случае, хотя капитал предприятия Б меньше, масштаб производства и производительность труда у него выше.

Сами размеры капитала не могут быть оценены безотносительно к характеру его применения. Если, скажем, один капитал вдвое меньше другого, но зато вдвое быстрее оборачивается, то при равном уровне рентабельности изделий прибыль на оба капитала будет одинаковой. А скорость оборота в некоторых случаях увеличивается с уменьшением размеров предприятия. Например, предприятие или производство меньших размеров можно быстрее реконструировать или модернизировать, и по этой причине отдача от реконструкции или модернизации может быть получена быстрее. В отраслях с быстрой сменяемостью ассортимента продукции быстрота перестройки на выпуск нового изделия, от которой зависит возможность опередить конкурента на рынке, может оказаться решающим аргументом в пользу уменьшения размера предприятия, даже если это повлечет некоторое повышение себестоимости продукции.

Особенно внимательного анализа требует известный феномен устойчивости мелкого производства в современной промышленности капиталистических стран, где десятки тысяч мелких предприятий ежегодно терпят банкротство, но им на смену тут же приходят другие, так что в целом доля мелких предприятий в общественном производстве не уменьшается, а в отдельные периоды даже растет, несмотря на прогресс техники, сопровождающийся ее удорожанием. Причины этой устойчивости не только технико-экономические, но и социальные, отражающие особенности системы эксплуатации рабочей силы.

Малые промышленные предприятия капиталистических стран, во многих случаях семейные, обычно являются субпоставщиками крупных фирм, снабжающими последние деталями и узлами. Они, разумеется, стараются оснащаться высокопроизводительным оборудованием, но не это обеспечивает им экономические преимущества - ведь новейшее оборудование столь же, если не более, доступно и крупной фирме. Устойчивость малого, особенно семейного, предприятия сродни устойчивости единоличного крестьянского хозяйства. Работа на собственном предприятии представляется владельцу-работнику и членам его семьи работой на себя в непосредственной форме, не требующей специальных мер стимулирования и надзора за количеством и качеством труда, необходимых при обычном наемном труде. Здесь более старательный и добросовестный труд сочетается с прямой самоэкплуатацией, подстегиваемой страхом перед безработицей в случае краха предприятия. Что касается наемных рабочих на малых предприятиях, то они нередко подвергаются сверхэксплуатации по той причине, что а таких предприятиях часто отсутствует профсоюз, затруднена организованная борьба работников за вой права. Дополнительную экономию дает отсутствие затрат на административный персонал или их небольшие размеры.

Таким образом, преимущества малым предприятиям обеспечивают отчасти более высокая маневренность, но главным образом удешевление рабочей силы, а на семейных предприятиях также повышение качества труда и активизация всесторонней инициативы работников. Эти обстоятельства вносят определенные уточнения в действие закономерности превосходства крупного производства перед мелким, побуждают воздерживаться от односторонности и категоричности в оценке эффективности тех или иных производств, требуют в каждом отдельном случае точного измерения и взвешивания всех действующих факторов. В еще большей степени, чем к обрабатывающей промышленности, это относится к добывающей промышленности и сельскому хозяйству, где на оптимальные размеры производства еще сильнее и порой решающим образом влияют не только социальные и технические факторы, но и природные: биологические, геологические, экологические. Но все отмеченные обстоятельства, несомненно, подлежащие внимательному учету при принятии конкретных экономических решений, ни в малейшей степени не уменьшают действенность очень точно сформулированного К. Марксом положения: при прочих равных условиях более крупное производство эффективнее более мелкого. Трудности интерпретации этой закономерности в современных условиях обычно связаны с тем, что по мере усложнения общественного производства и возрастающего разнообразия конкретных условий учет "прочих условий" (в живой практике чаще всего как раз неравных) становится все более сложным делом.

Суждения о достоинствах малых производств особенно часто высказываются в связи с опытом японской промышленности, которая вызывает заслуженный интерес своими успехами и в которой доля малых предприятий весьма велика. Но именно опыт Японии наглядно демонстрирует безраздельное господство крупных и крупнейших фирм. Эти фирмы вкупе с японским государством намеренно, в своих интересах консервируют исторически сложившуюся своеобразную социальную структуру промышленности, позволяющую при весьма значительной эксплуатации существенно (по сравнению с большинством других развитых капиталистических стран) снижать накал классовой борьбы трудящихся.

Персонал крупных фирм в Японии пользуется (при условии лояльности к фирме) значительными материальными льготами, в числе которых относительно высокая зарплата, пенсии фирмы, значительно превышающие государственную пенсию, и, главное, система так называемого пожизненного найма (впрочем, в последние годы, при усиленной автоматизации и роботизации, все чаще случаются отступления от этой системы). Такие льготы способствуют ослаблению забастовочной борьбы трудящихся крупных частных фирм. С точки зрения конкурентоспособности предприятий, вероятно, еще более важно то, что эти льготы служат неотъемлемым элементом патерналистской атмосферы, искусно культивируемой видимости "единой семьи", связывающей всех работников фирмы общими интересами, общей заботой о процветании фирмы, от которого зависит благополучие каждого ее работника. Таким способом маскируется неизбежное при капитализме отчуждение, создается определенная заинтересованность работника в конечных результатах деятельности предприятия, что особенно важно для повышения качества и, следовательно, конкурентоспособности продукции. Но все это не давало бы японским фирмам серьезных конкурентных преимуществ на мировом рынке, если бы достигалось за счет предоставления дорогостоящих льгот всему производственному персоналу. Особенность структуры японской промышленности заключается как раз в том, что на персонал крупнейших предприятий приходится лишь меньшая часть рабочего класса, в сущности, это "рабочая аристократия". Преобладающую часть составляют трудящиеся малых фирм - обычно субпоставщиков крупных. Здесь оплата труда значительно ниже, прочих льгот нет, и вместе с тем именно на этих предприятиях создается значительная часть стоимости, реализуемой крупными фирмами. Так, две трети стоимости легкового автомобиля "Мацуда" ("Мазда"), производимого на крупном автозаводе в Хиросиме, составляют детали и узлы, получаемые со стороны, в основном от малых предприятий-субпоставщиков. При сокращении объемов производства уволенные рабочие малых фирм не создают никаких проблем для основного производства.

В японской экономике разработаны эффективные организационно-экономические формы, позволяющие надежно "встраивать" малые предприятия в производственный процесс крупных корпораций, не возлагая при этом на крупных партнеров обременительные экономические обязательства, но обеспечивая ИМ все преимущества подобной кооперации. В числе таких фирм - многоступенчатые подряды, обеспечивающие тесную кооперацию крупных корпораций с мелкими и средними предприятиями, а также временные объединения, в которые крупные корпорации и мелкие специализированные предприятия входят на основе хозяйственных договоров. Договоры обеспечивают жесткое подчинение поставщиков требованиям потребителей вплоть до обязательств о снижении издержек производства. Ясно, что в таких объединениях обычно именно крупные партнеры выступают потребителями, диктующими свои условия.

Разумеется, социалистическое общество не может использовать такую особенность малых предприятий, как возможность самоэксплуатации. С точки зрения социалистического производства подлинными преимуществами малых предприятий являются возможность концентрации узкоспециализированных производств, малые капиталовложения при создании таких предприятий, их высокая маневренность при перестройке производства. Преимущество важное, и в условиях ускорения научно-технического прогресса оно еще более возрастает. Но в каждом конкретном случае необходимо взвешивать, в какой мере оно уравновешивает возможные потери от уменьшения масштабов предприятия. Само собой разумеется, что возможность применения малых предприятий изначально ограничена определенными технико-технологическими условиями: им нет места при технологиях с большими размерами отдельных агрегатов, с тесной технологической связью различных переделов и во многих других случаях.

Следует отметить, что социальные факторы, дающие в определенных случаях преимущество мелким предприятиям перед крупными, имеют место и при социализме, хотя природа их принципиально иная, нежели при капитализме, и с усиленной эксплуатацией работников эти преимущества никак не связаны. Один из примеров такого рода - социальные преимущества промышленных предприятий колхозов в СССР и сельскохозяйственных кооперативов в зарубежных социалистических странах. Речь идет не о предприятиях, перерабатывающих на месте производимую в данном колхозе (кооперативе) сельскохозяйственную продукцию,- их преимущества обычно достаточно очевидны с чисто экономической точки зрения. Но, кроме них, существуют и все шире распространяются в деревне промышленные предприятия, технологически не связанные с сельскохозяйственным производством, вообще не относящиеся к агропромышленному комплексу: швейные, деревообрабатывающие, даже металлообрабатывающие и приборостроительные. Разумеется, желательно - и во многих случаях это делается,- чтобы в них применялась совершенная техника, обеспечивались научная организация труда и квалифицированное техническое руководство. Но с точки зрения технических и организационных возможностей для таких предприятий деревня если даже и не уступает городу (а часто и уступает), то, во всяком случае, не имеет объективных преимуществ, которые бы оправдывали размещение таких предприятий в колхозах. Зато социальные мотивы для такого решения во многих случаях очень весомы.

Речь не только о сельской местности с избыточной рабочей силой, как, например, в некоторых районах Средней Азии,- в отношении подобных случаев вопрос достаточно ясен. Но социальная эффективность часто бывает решающим фактором, оправдывающим размещение небольших промышленных предприятий и в деревнях, где ощущается нехватка рабочей силы. Ведь сама эта нехватка в значительной степени бывает вызвана невозможностью занять рабочую силу в межсезонье. В результате в деревне остаются лишь те, кто занят круглый год, а в периоды максимальных сезонных нагрузок рабочую силу приходится привлекать из города. Создание в деревне промышленных предприятий с такой технологией, при которой можно в любой нужный момент временно прекратить производство, позволяет занять в деревне рабочую силу, свободную от сельскохозяйственных работ в межсезонье. Кроме того, подобные предприятия обычно дают кооперативу дополнительную прибыль, которая может быть использована для развития сельскохозяйственного производства. Таким образом, подобные предприятия и в социальном и в экономическом отношении являются подсобными, они служат укреплению основного, сельскохозяйственного производства. Следовательно, и эффективность таких промышленных предприятий должна оцениваться прежде всего по их воздействию на экономику основного производства. Это полезное воздействие может перекрывать возможные (но отнюдь не обязательные) потери от меньшей производительности труда по сравнению с крупнейшими предприятиями аналогичной отрасли промышленности, размещаемыми в городе.

Социальные факторы должны учитываться в первую очередь и при оценке эффективности индивидуального, в том числе частного, производства, также существующего в социалистических странах. Оценка эффективности этого производства остается одним из наиболее острых дискуссионных вопросов в экономической литературе и печати. Конкретный и полный ответ на данный вопрос требует специального анализа обширного фактического материала и, несомненно, далеко выходит за рамки темы настоящей работы. Здесь мы попытаемся лишь высказать некоторые замечания о принципах подхода к оценке эффективности индивидуального труда.

Более простой представляется оценка эффективности личного подсобного хозяйства рабочих и служащих, но и этот вопрос до сих пор вызывает много противоречивых и порой необоснованных суждений. Между тем хозяйственная практика давно уже требует полной ясности, без которой невозможно правильно определять политику в этом вопросе, затрагивающем интересы десятков миллионов людей во всех социалистических странах. К сожалению, мало может помочь и статистический ежегодник "Народное хозяйство СССР", который, признавая наличие четырех категорий хозяйств (колхозы, совхозы, межхозяйственные предприятия и организации, личные подсобные хозяйства), посвящает специальные разделы лишь трем категориям - общественным хозяйствам. Разбросанные по разным разделам данные о личных подсобных хозяйствах скудны и, как правило, несопоставимы по группировкам. Так, сопоставить долю личных подсобных хозяйств (ЛПХ) в общей площади занимаемых угодий и в валовом производстве можно лишь по плодам, ягодам и винограду. Тем не менее и сообщаемые данные позволяют сделать некоторые общие выводы.

Личные подсобные хозяйства колхозников, рабочих и служащих в СССР к концу одиннадцатой пятилетки занимали 0,8% общей земельной площади сельскохозяйственных предприятий и хозяйств, в том числе 1,4% всех сельхозугодий, 2,7% пашни, 2,8% посевных площадей. Из общей площади посевов на их долю приходилось 0,7% посевов зерновых, 0,4- технических, 1,2 - кормовых культур, 45,4% картофеля и овощебахчевых. При этом ЛПХ дают 60% общего производства картофеля, 29 - овощей, 2% -семян подсолнечника. На долю ЛПХ приходится 30,8% общего поголовья коров, 17,9 - свиней, 22,5%-овец и коз. При этом они обеспечивают 28% общего производства мяса, 29 - молока, 26%-шерсти. Их доля в общей товарной продукции растениеводства -11%, животноводства - 9, в товарном производстве семян подсолнечника - 1, картофеля - 41, овощей - 14, мяса - 13, молока - 2, шерсти - 23 %. В государственных закупках картофеля доля ЛПХ составила 25%, овощей - 7, скота и птицы - 3, молока - 1, шерсти - 24%. В общей площади насаждений плодово-ягодных культур (без цитрусовых) ЛПХ занимали 41,4% и при этом дали 56,6% валового сбора, в общей площади виноградников - 9,3%, а в валовом сборе винограда-19,2%.

Как видно из приведенных цифр, ЛПХ заняли наибольшее место прежде всего в трудоемких отраслях с большой долей ручного труда. При этом они не играют практически никакой роли в высокомеханизированных отраслях с большими площадями культур. Причины такого распределения ясны. На стороне общественного производства - преимущество крупной техники, на стороне ЛПХ - преимущество значительных трудовых ресурсов, включая труд членов семьи, не занятых в общественном хозяйстве, а также непосредственная личная заинтересованность в конечных результатах труда. По продуктивности личное хозяйство либо близко к общественному (близки его доли в поголовье коров и производстве молока, в площадях под овощами и картофелем и производстве этих культур), либо превосходит его (по урожайности плодов и ягод, винограда).

Уже из этих общих оценок видно, что личное подсобное хозяйство не конкурирует с общественным, а дополняет его, поскольку преимущества этих видов хозяйств распространяются на разные виды и отрасли производства. Таким образом, отказавшись от использования личного подсобного хозяйства, практически невозможно возместить потери в производстве за счет общественного хозяйства. Такой отказ приводит к сокращению общего объема сельскохозяйственного производства.

Принципиальная оценка места ЛПХ в общественном производстве предопределяется его подсобным характером: в ЛПХ заняты работники, основное рабочее время которых принадлежит общественному хозяйству. Основной доход они (при грамотной экономической политике) получают также в общественном хозяйстве. ЛПХ, если не допускается его спекулятивное использование, является частью социалистического общественного производства. Последняя оценка оспаривается лишь в буржуазной литературе - среди экономистов социалистических стран она уже не дискуссионна.

Более сложным и остро дискуссионным остается вопрос об индивидуальных формах труда в несельскохозяйственных отраслях, в особенности если такой труд является не подсобным, а основным и, таким образом, имеет место мелкотоварное частное производство. Полный анализ этой проблемы не входит в задачи наших очерков. К тому же еще в 20-е годы, и прежде всего в трудах В. И. Ленина, убедительно раскрыты объективные причины существования и использования мелкотоварного производства в переходный период, мера его экономической и социальной эффективности и правильная политика социалистического государства по отношению к частному сектору в деревне и городе. Здесь же хотелось бы высказать некоторые суждения по относительно новой проблеме: о причинах и факторах эффективности индивидуального (в том числе частного) производства в некоторых странах, завершивших этап построения основ социализма.

Эта проблема не обсуждалась в экономической науке социалистических стран до самого последнего времени по той простой причине, что сама жизнь не давала материала для ее постановки. Но со второй половины 70-х годов экономическая жизнь ряда стран дает нам новые факты, а попытка их игнорировать либо подгонять новое явление под научные и политические оценки, относящиеся к другим, известным из прошлого явлениям, не принесла бы пользы ни экономической науке, ни хозяйственной практике, ни социальной политике.

В чем заключаются новые факты?

За последние годы в некоторых странах, притом о наиболее развитых в экономическом отношении - Венгрии, ГДР и Чехословакии, наметилась новая тенденция в изменении соотношения между общественным и мелкотоварным секторами общественного производства. До этого времени никакие факты не опровергали представления о том, что по мере развития и укрепления социалистической экономики доля мелкотоварного производства неуклонно уменьшается и в конце концов сходит на нет. Положение изменилось после длительного периода быстрого роста доли социалистического сектора в названных трех странах, когда, судя по процентным соотношениям, доля мелкотоварного сектора была ничтожной и конец его существования мог оказаться совсем близким. Но в последние годы в ГДР соотношение между двумя секторами стабилизировалось, а в Венгрии даже несколько изменилось в пользу мелкотоварного сектора.

При этом доля мелкотоварного сектора остается несущественной: от долей процента до нескольких процентов. С учетом этого, а также общей социально-экономической и политической ситуации в странах нет оснований рассматривать ее с точки зрения возможной угрозы социалистическому строю, как рассматривалось в СССР впервые годы социалистического строительства, когда стоял вопрос "кто - кого". В данном случае речь идет, несомненно, о другом. Не доля мелкотоварного сектора, а само изменение тенденции вызывает вопрос о социальных и экономических корнях такого явления, как индивидуальный труд в современных, развитых в экономическом отношении социалистических странах.

Анализ показывает, что использование мелкотоварного производства на раннем этапе строительства социализма (когда его масштабы первоначально значительны, но быстро сокращаются) и в современных условиях экономически развитых стран, давно завершивших построение основ социализма (когда доля мелкотоварного сектора невелика, но стабилизируется), объясняется совершенно разными экономическими и социальными причинами. В условиях раннего социализма оно объясняется недостаточной материальной базой социалистического сектора, который еще неспособен удовлетворить основные насущные потребности населения и производственной сферы. В современных экономически развитых странах применение индивидуального, в том числе частного, производства объясняется быстрым ростом материального уровня жизни населения и проявлением массовых развернутых потребностей, к удовлетворению которых крупное производство мало приспособлено, в связи с чем в этой сфере оно не показывает решающих преимуществ перед мелким, а порой и уступает ему по производительности и качеству труда.

Дело в том, что в основных отраслях материального производства в названных трех странах доля мелкого производства крайне незначительна и не имеет перспектив роста ввиду явных преимуществ крупного производства. Так, в валовой продукции промышленности Венгрии в 1985 г. доля индивидуального сектора была лишь 1,4%, сельского хозяйства-0,7, в розничном товарообороте, включая общественное питание,- 1,8%. По ГДР соответствующие данные - 2,2, 6,5 и 11,3%; по Чехословакии - 0, 3,0 и 0%. Значительно больше доля мелкотоварного сектора лишь в сфере услуг, особенно в Венгрии и ГДР, где она по некоторым видам услуг достигает 50-70%. Именно в этой сфере прежде всего расширилось в последние годы применение труда индивидуального и мелкогруппового. В ряде стран введена (либо расширена имевшаяся ранее) правовая основа функционирования индивидуальных предприятий. Законодательство, допускающее существование и деятельность предприятий торговли, ремесла и сферы услуг, находящихся в собственности частных лиц, имеется ныне во всех зарубежных европейских странах СЭВ и в Югославии. При этом законы Венгрии, ГДР, Польши и Югославии допускают и применение наемного труда в строго ограниченных размерах. Впрочем, на практике наемный труд используется значительно меньше, чем допускает закон, так как реальные экономические и социальные условия делают его, как правило, чрезмерно дорогим для владельца предприятия.

Существование мелких предприятий, находящихся в собственности граждан и основанных на личном труде, не запрещается советским законодательством, однако в СССР до недавнего времени были недостаточно разработаны правовые акты, которые создавали бы практическую основу такой деятельности. Но в ноябре 1986 г. был принят Закон СССР об индивидуальной трудовой деятельности, в преамбуле которого сказано, что такая деятельность "используется для более полного удовлетворения общественных потребностей в товарах и услугах, повышения занятости граждан общественно полезной деятельностью, предоставления им возможности получения дополнительных доходов в соответствии с затратами своего труда". Согласно закону индивидуальной трудовой деятельностью является общественно полезная деятельность граждан по производству товаров и оказанию платных услуг, "не связанная с их трудовыми отношениями с государственными, кооперативными, другими общественными предприятиями, учреждениями, организациями и гражданами, а также с внутриколхозными трудовыми отношениями". Не допускается индивидуальная трудовая деятельность с привлечением наемного труда, с целью извлечения нетрудовых доходов или в ущерб другим общественным интересам. Закон разрешает индивидуальный труд гражданам, участвующим в общественном производстве, в свободное от основной работы время, домашним хозяйкам, инвалидам, пенсионерам, студентам, учащимся. Вместе с тем в случаях, предусмотренных законодательством СССР и союзных республик, такой деятельностью могут заниматься и не занятые в общественном производстве. Значит, для них это будет основной вид занятий.

Таким образом, создана правовая основа индивидуального производства, во многом сходная с законодательством ряда других социалистических стран. Очевидно, существует некая общая потребность в применении подобных форм. Чем она вызвана?

Социальные исследования показывают, что в росте материального благосостояния существует некоторый порог, после которого дальнейший рост потребления сопровождается резким изменением его структуры. Это влечет за собой серьезные экономические и социальные последствия, значение которых еще не оценено в должной мере ни в экономической науке, ни в практике планирования. На той стадии, когда основная масса населения еще не достигла полного удовлетворения основных жизненных потребностей, прежде всего в дешевых продуктах питания, одежде и обуви, рост реальных доходов сопровождается соответствующим ростом платежеспособного спроса на те же самые простейшие предметы потребления. Но когда наступает предел физически (или биологически) возможного потребления этих простейших предметов, дальнейший рост реальных доходов уже не сопровождается равномерным ростом потребления в неизменной структуре. Прибавка доходов обращается целиком на избранные группы более ценного ассортимента, в связи с чем спрос на соответствующие предметы может расти отнюдь не в меру общего повышения реальных доходов, а значительно быстрее, скачкообразно. Отдельные предметы потребления, которые до того входили в ассортимент повседневного спроса лишь небольшой части населения, вдруг становятся предметом массового спроса, потребность в них увеличивается в короткий срок порой в десятки раз. Так, в разное время переходили в разряд "дефицита", несмотря на рост производства, мебель, книги, фотоаппараты, ковры, дорогие виды продовольствия, автомобили, магнитофоны и др.

Во многих случаях скачки спроса оказываются столь значительными, что обычными мерами повышения объемов производства оказывается объективно невозможно насытить рынок. В особенности это относится к спросу на бытовые услуги. Сегодня потребительский рынок социалистических стран предлагает в массовых масштабах товары, которых 20-30 лет назад либо вообще не существовало, либо они были доступны лишь очень немногим (автомобили, электронная и сложная электрическая техника). Ремонт и обслуживание таких предметов своими силами для большинства потребителей недоступны. К этому следует добавить спрос на строительство и ремонт индивидуальных жилых домов, на ремонт квартир. По сравнению с теми временами (не столь уж давними), когда подавляющее большинство населения не имело ни индивидуальных домов, ни отдельных квартир, ни собственных автомобилей, бытовая электроника еще не была изобретена, а самым сложным бытовым электроприбором был утюг, спрос на услуги в этой сфере возрос не на проценты, даже не "в разы", а на порядки. Полного удовлетворения этого спроса не удается пока добиться ни в одной из социалистических стран.

В чем причина этого? Казалось бы, если промышленность может значительно увеличить производство тех или иных предметов, то она могла бы в той же мере увеличить и их обслуживание и ремонт. Но преимущества концентрации и централизации не могут проявиться там, где нет концентрации и централизации. Производство соответствующих предметов является массовым, а обслуживание по самой своей природе остается индивидуальным, поскольку потребитель распылен. Попытки централизовать его в крупных ремонтных предприятиях дают столько же минусов, сколько плюсов. Применение крупной техники и здесь затруднено, поскольку характер повреждений и требуемый ремонт все равно индивидуальны. Зато в полной мере проявляются бюрократизм, поборы и другие следствия монопольной власти производителя над потребителем. Дополнительные неудобства возникают оттого, что реально достигается не столько централизация ремонта и обслуживания, сколько "централизация" потребителя, которому приходится порой преодолевать большие расстояния, чтобы добраться до сервисного предприятия. Опыт показывает, что наиболее рациональна централизация "тылов" сервиса: производства запчастей и снабжения ими, диспетчерской службы, транспорта, а само обслуживание во многих отраслях при современном уровне техники должно оставаться индивидуальным. В противном случае преимущества крупного производства (возможности применения крупной техники) все равно не используются в силу самой технологической природы сферы услуг, а его недостатки (излишние затраты на административный аппарат, бюрократизм, отсутствие оперативной реакции на запросы потребителей, недостаточная личная заинтересованность в результатах труда) сказываются в полной мере. Эти недостатки приводят к тому, что во многих случаях услуги при сложившемся уровне цен оказываются вообще нерентабельными и государство бывает не в состоянии удовлетворить их в сколько-нибудь приемлемой степени. А это уже становится не только экономической, но и социальной и политической проблемой, поскольку невозможность использовать приобретенные весьма дорогостоящие предметы порождает значительную социальную неудовлетворенность. Потребности в подобных услугах переходят в разряд первостепенных, и население стремится удовлетворить их любой ценой, прибегая, в конце концов, к нелегально оказываемым частным услугам. Но если массовые частные услуги фактически оказываются и соответствующая потребность существует объективно, то предпочтительнее легализовать реально существующие индивидуальные сервисные "предприятия", чем сохранять их вне закона. Подавить их силами правоохранительных органов не удается по той причине, что население, объективно заинтересованное в этих услугах, не оказывает массовой поддержки в их разоблачении. Нелегальная деятельность такого рода, кроме очевидных морально-идеологических издержек, крайне вредна тем, что ведется без контроля со стороны государства за расценками и качеством услуг, не дает налоговых поступлений и осуществляется часто на ворованных оборудовании и материалах. В случае легализации такая Деятельность контролируется и планируется, потребитель защищен от произвола производителя, государственный бюджет получает налоговые поступления, оборудование и материалы приобретаются у государства, создается возможность до некоторой степени контролировать доходы производителя.

Отрицательные последствия существования индивидуального сектора в социалистических странах даже в таком ограниченном объеме, несомненно, существуют, особенно в социальной и идеологической сфере. Их можно минимизировать целенаправленной деятельностью государства, но едва ли можно устранить совсем. Однако нельзя не признать, что отрицательные последствия неудовлетворенного спроса населения на услуги, как экономические, так и социальные и политико-идеологические значительно больше.

Таким образом, экономические и социальные причины существования мелкого производства в экономически развитых странах, завершивших построение основ социализма, принципиально иные, чем в странах, не вышедших из переходного периода. Такое мелкое производство не имеет больших шансов потеснить крупное производство, сложившееся в основных отраслях материальной сферы - промышленности, сельском хозяйстве, строительстве, транспорте и связи. Оно эффективно лишь в сфере ручного и распыленного труда: в ремесле, на периферии розничной торговли и общественного питания, пассажирского транспорта (такси), а главным образом в сфере услуг. Это означает, что оно не имеет шансов существенно увеличить свою долю в национальном доходе, но на определенном поле деятельности может сохраняться долго. Радикальное изменение ситуации может быть достигнуто при коренном изменении техники сферы услуг, например при роботизации, которая, несомненно, обойдется недешево, или при создании принципиально новых, пока неизвестных технологий. Полезные результаты в ряде случаев может давать такая организация труда и оплаты в государственных и кооперативных предприятиях сервиса, при которой удавалось бы, не отказываясь от общественной собственности, использовать индивидуальный труд, приспосабливаясь к запросам населения. Из опыта ряда стран известна, например, такая организация работы такси, при которой централизуются лишь обслуживание и ремонт автомобилей и централизованно устанавливается тариф на перевозки, а водители самостоятельно планируют и организуют свой труд на основе передачи таксопарку обусловленной доли выручки. Применение форм индивидуального подряда, индивидуального договора начато и в Советском Союзе.

Мы рассмотрели крайний вариант мелкого производства, существование которого при социализме чаще всего вызывает сомнения идеологического характера: индивидуальное (частное) производство. Разумеется, все сказанное относительно его применимости, объективной обусловленности в современных условиях с еще большим основанием может быть отнесено к формам мелкой кооперации, семейного, арендного подряда.

Подводя итог анализу основных процессов экономической централизации в социалистическом производстве, следует прежде всего отметить, что они не угасают, не замедляются после перехода основных средств производства в руки единого собственника. Напротив, современная научно-техническая революция порождает необходимость создания предприятий и объединений, а также территориально-производственных комплексов невиданных ранее размеров. Этим объективным процессам должно соответствовать развитие форм управления, включающее и обоснованный выбор оптимальных размеров предприятия. Выбор должен опираться на учет не только технологических, не только "чисто" экономических, но и социальных факторов. При этом бесспорное общее превосходство крупного производства не исключает при определенных условиях целесообразности сохранения и мелкого.

кредитная карта