Кто владеет этой страной?
Страна, о которой пойдет речь, невелика. Она чуть больше африканского государства Уганда, чуть меньше 44-го штата США Вайоминг и не составляет даже десятой доли Казахской Советской Социалистической Республики. Короче говоря, на портативном глобусе страна, о которой идет речь, может быть обозначена пятнышком с булавочную головку. Казалось бы, вопрос - кто владеет этой страной? - поистине не должен волновать мир. Но подобная недооценка была бы, очевидно, серьезной ошибкой, причем по целому ряду довольно веских причин.
Возьмем прежде всего население этой столь малой по своим размерам страны: оно превышает 60 миллионов человек - это больше населения Уганды, Вайоминга и Казахстана, вместе взятых.
Следует принять во внимание и географическое положение страны: она находится в сердце Европы - континента, чьи державы играли отнюдь немаловажную роль в мировой истории. Правда, ныне центры с господствующей ролью на нашей планете находятся не в Центральной Европе. Но тем не менее наш старый континент и при этой новой расстановке сил остался узлом глобальных политических противоречий и потенциальным очагом кризисов.
Именно это обстоятельство имеет серьезное значение в оценке маленькой страпы, о которой идет речь. Прежде всего она входит в систему союзов, образующих один из двух существующих блоков, причем в качестве передового бастиона и важнейшего, после ведущей державы, партнера; с другой стороны, она на всем протяжении с севера на юг граничит со сферой господства соперничающего блока. Кроме того, эта маленькая и очень уязвимая страна индустриально высоко развита. Ее производственные мощности, объем промышленной продукции в мировой торговле, стабильность валюты уже десятки лет обеспечивают ей одно из ведущих мест в мире.
Наконец, упомянутая страна имеет и определенные традиции - не столько благоприобретенные (для этого она, как самостоятельная государственная единица, слишком молода), сколько унаследованные. Хотя бы в силу этих традиций маленькая, но густонаселенная и экономически столь могущественная страна может не сомневаться в том, что мир принимает ее всерьез. Всего несколько десятилетий назад - а в историческом масштабе это мгновение - маленькая страна образовала с некоторыми входившими в ее состав соседними территориями огромную, неслыханно могущественную и по крайней мере временами чрезвычайно агрессивную империю, чье руководство, приведя в действие огромные армии, пыталось в двух страшных войнах завоеваить мировое господство. И только объединенными усилиями чуть ли не всех прочих народов земного шара удалось помешать ей в этом - и то лишь ценой огромных жертв.
Смертельно опасный для всего мира рейх распался в копце второй мировой войны. Две трети его прежней государственной территории на Востоке вошли в советскую сферу влияния*, стали территорией Германской Демократической Республики - абсолютно нового государства с совершенно иной общественной системой, которое категорически против того, чтобы его каким бы то ни было образом связывали с погибшим рейхом.
* (Автор повторяет в данном случае обычную для буржуазной литературы версию, будто территориальные и социально-политические итоги второй мировой войны явились следствием "расширения советской сферы влияния". Прим. ред. )
Остальная, западная часть бывшего рейха стала территорией нашей маленькой страны - Федеративной Республики Германии. В отличие от ГДР это государство, по крайней мере на протяжении первых двух десятилетий своего существования, неизменно считало себя правопреемником разгромленного рейха. И даже если игнорировать это притязание, есть кое-какие факты, мимо которых нельзя пройти. Федеративная Республика Германии имеет почти такое же население, как и могущественный германский рейх в 1937 году, то есть до крупных территориальных захватов. Что касается промышленного потенциала, производственных показателей, внешнеторгового баланса, экономического влияния в мире и "твердости" валюты, то нынешняя Федеративная республика по меньшей мере равна прежнему германскому рейху, а во многих отношениях превосходит его. Даже военная мощь невероятно урезанного и сначала полностью демилитаризованного государства - преемника рейха вполне может выдержать сравнение с военной мощью рейха до 1937 года (не стоит подробно разбирать сомнительную целесообразность гонки "обычных", как их называют, вооружений па фоне весьма внушительного уровня "необычных" вооружений крупнейших держав мира. И наконец - это необходимо исследовать более детально, - нынешняя Федеративная республика, по-видимому, унаследовала в целости и сохранности, почти без изменений, общественный строй прежнего германского рейха, а вместе с ним и господствовавшую тогда верхушку общества.
Если такое утверждение - пока не более чем предположение - соответствует действительности, то весь мир, и прежде всего население Федеративной Республики Германии, сегодня и в будущем (хотя и в иных условиях) имеет и будет иметь дело с господствующими кругами, довольно сходными с кругами германского рейха по происхождению, воспитанию, образу мыслей, по традициям и взглядам на государство, по богатству, власти и притязаниям. Это поистине страшное пред-положение. Страшное не только для всех соседей и союзпиков Федеративной республики, но и в первую очередь для широких масс нашего народа, который, безусловно, еще не успел забыть, в какие ужасные катастрофы неоднократно вовлекала его в одном только XX веке эта давняя господствующая верхушка.
Но именно катастрофы, если еще раз представить их себе воочию, как будто исключают, по крайней мере па первый взгляд, возможность того, что от прежних господствующих слоев сохранились какие-то существенные остатки. Разве первая мировая война не потребовала от аристократии, задававшей тон в кайзеровской Германии, гораздо более высокой "платы кровью", как пишут в школьных учебниках, чем от простого народа? И разве немецкие аристократы, а также крупные промышленники, банкиры, коммерсанты и генералы во время "великой битвы народов" не отдали все свое "золото за железо", не вложили все свое состояние в военные займы и тем самым не подали блистательный пример немецкой мелкой буржуазии?... Результат столь патриотического поведения должен был бы оказаться для прежней господствующей прослойки столь же или еще более трагическим, чем для среднего сословия,- ведь богачи могли потерять гораздо больше. И даже если бы тот или иной представитель этой старой политической и финансовой элиты проявил достаточно осторожности и не принес на алтарь отечества все свои сбережения - что это дало бы ему? При полном обесценении денег в начале 20-х годов он лишь оттянул бы свое разорение!
Если принять все это во внимание, то получается, что 14 лет Веймарской республики тоже не могли дать бывшей элите возможность возродиться. Ибо едва новое государство встало на ноги после ударов Версальского договора, жестоких внутренних битв и сумасшедшей пляски инфляции, как оно тут же рухнуло под тяжестью мирового экономического кризиса и вызванной им массовой безработицы. Кроме того, Веймарская республика - об этом говорят постоянно - оказалась неспособной достичь примирения с кругами, бывшими опорой погибшей монархии"; она отменила дворянские привилегии, обрекла на разорение крупные поместья, недостаточно поддержала банк и концерны, терпевшие крушение в бурях того времени, и даже угрожала родовитым княжеским семействам экспроприацией; ее крохотный рейхсвер не предоставил сыновьям старой элиты поля для карьеры, а дожившим до почтенных седин кайзеровским генералам, дипломатам и высшим чиновникам даже сократили пенсии.
За веймарским государством последовал гитлеровский "третий рейх", и все, что было сделано в нем для укрепления положения прежней финансовой и политической элиты, полностью сведено на нет катастрофами 40-х годов - в этом вряд ли можно сомневаться. После бомбардировок, обрушившихся на Германию во вторую мировую войну, после полного военного краха, продвижения Красной Армии до Эльбы, полной безвозмездной экспроприации собственников в восточных двух третях прежнего рейха, после земельной и валютной реформ в западной части и - как по сей день считают в консервативных кругах - "бойкотирования обществом всех, кто из чувства национальной ответственности предоставил себя в распоряжение тогдашнего (то есть пришедшего к власти в 1933 году) государственного руководства", от прежних господствующих кругов и их влияния, казалось бы, уже ничего не могло остаться, тем более если учесть "плату кровью", которую они внесли за 12 лет существования "третьего рейха" либо как преданные офицеры фюрера, либо как провалившиеся заговорщики, пытавшиеся свалить губителя отечества Адольфа Гитлера.
Одним словом, все опасения, что нынешняя Федеративная республика по-прежнему целиком или частично находится во власти старой, скомпрометированной во многих отношениях правящей элиты (если ограничиться поверхностным исследованием), могли бы оказаться абсолютно необоснованными, почти абсурдными.
Таким образом, мы можем пока не тревожиться и снова спокойно обратиться к первоначальному вопросу: кто же владеет Федеративной Республикой Германии - малой по площади страной, но на самом деле довольно важной не только для ее собственных граждан?
Нельзя не признать, что этот вопрос звучит довольно странно, точнее говоря, архаично. Конечно, когда-то, по меньшей мере лет двести назад, когда Германия еще состояла из множества мелких государств, но абсолютизм уже близился к концу, можно было в личном плане ставить вопрос: кто же владеет страной, целым государственным организмом?
Выберем из множества напрашивающихся примеров один - непроизвольный, так как в данном случае мы располагаем особенно примечательным описанием современника,- и перенесемся на два столетия назад в северо-восточную часть Швабии. Если бы мы в 1772 году направились из независимого имперского города Нердлингена на север по нынешнему шоссе "В 25", по "Романтической дороге", как ее ныне называют, которая в ту пору была намного романтичнее, чем сейчас, и, пройдя три-четыре километра, справились бы у случайного местного прохожего, чьи же это владения, нам бы ответили: "Нашего всемилостивейшего господина графа цу Эттинген-Эттингена унд Эт-тинген-Валлерштейна!"
Владения графа Эттинген-Валлерштейна составляли тогда вместе с территорией его родственника графа цу Эттинген-Шпильберга, получившего княжеский титул в 1734 году и правившего всего в двенадцати километрах, в Эттингене, около 1600 квадратных километров (приблизительно в пять раз больше территории нынешнего Мюнхена) с населением более пятидесяти тысяч человек.
Неполных двадцать лет спустя, в 1791 году, вал-лерштейнец уже стал князем, а во Франции уже два года шла революция, угрожавшая перекинуться в Германию и положить при помощи кровопускания конец столь приятному для аристократов положению вещей. У князя, которому в ту пору перевалило за сорок, служил придворным секретарем некий Карл Ланг. Он-то и оставил потомкам точное описание распорядка дня при дворе, а также характера своего господина и благодетеля. Двух выдержек оттуда будет достаточно:
"...Каждое утро, в лучшем случае в одиннадцать часов, но чаще около двух, Левер бывал у князя, куда, как только камердинер открывал двери опочивальни, устремлялись все, кто часами ожидал в прихожей, - маршал, конюший, лейб-медик, мы, секретари, егеря п оказавшиеся при дворе случайные гости. Каждый старался - когда князь, над которым колдовал парикмахер, обращался специально к нему, - сказать что-нибудь веселое или остроумное. Как только князь, продолжая отдавать распоряжения, поднимался со стула, все, кому не было специально приказано остаться, уходили. Князь после этого, как правило, шел к семье, потом спешил на богослужение и до трапезы, начинавшейся в самое неопределенное время - подчас только под вечер, - давал аудиенции. После трапезы он обычно совершал прогулку верхом на какую-нибудь молочную ферму или в охотничий домик, потом, вернувшись домой, снова давал аудиенции или просто беседовал с кем-нибудь, кто был специально вызван или же ловко сумел втереться в круг приближенных; устраивались игры, вечера, довольно часто также концерты, на которые редкий придворпый позволял себе не явиться... Ночная трапеза, никогда не начинавшаяся раньше полуночи, проходила быстро, после чего князь приглашал кого-нибудь из гостей в свои покои, если он не хотел довольствоваться теми, кто еще в два, а то и в три часа ночи упорно высиживал в прихожей. Нередко он просто проходил мимо этих несчастных мучеников, словно не видел их, садился в кабинете читать или подписывать бумаги; иногда он ускользал через заднюю дверь на прогулку в ночной прохладе..."
Как-то раз секретарю Лангу посчастливилось оказать князю важную услугу и вернуться с блистательной (и для его светлости весьма прибыльной) победой ко двору, где, как он надеялся, его ожидало щедрое вознаграждение. Он описал это событие:
"...Князь спустился мне навстречу в халате, с разлетавшимися волосами. "Ланг! Ланг! Что я слышу? Возможно ли?" И когда я в нескольких словах сообщил ему радостную весть, князь в восторге помчался через все залы замка к супруге и дочери. "Процесс выигран! Процесс выигран!" - кричал он. Изо всех дверей повалили толпы поздравителей. Вечером, когда стало немного спокойнее, князь, пожимая мне руки, повел меня в кабинет, раскрыл один из ящиков, наполненных тысячами дукатов, и зачерпнул в этой золотой груде пригоршни золотых монет, приговаривая: "Пусть он посмотрит, мой дорогой Ланг, и убедится, что меня нельзя упрекать в неблагодарности! Это все для него!" Пока я в радостном нетерпении протягивал шапку, князь переходил от одной похвалы к другой, пропуская при этом дюжину за дюжиной золотые монеты сквозь пальцы обратно в ящик. Напрасно я скром-но пытался остановить этот столь дорого обходившийся мне поток любезностей. "Нет! Нет! - восклицал князь. - Все это чистая правда!", и золотая горка в его руках стала совсем крохотной. Наконец он опустил остаток монет в шапку, но их было уже не более горстки!.."
На этом мы простимся с Карлом Лангом (впоследствии, между прочим, ставшим баварским королевским рыцарем фон Лангом) и с нашим немецким князьком, которому когда-то действительно принадлежал кусочек Германии - причем до самой его смерти. Он скончался в 1802 году и, таким образом, не дожил До надвигавшегося крушения валлерштейновской суверенной власти, в результате которого его старший сын и наследник князь Людвиг в 1805 году, после создания Рейнского союза, был низведен до положения чиновника при дворе баварского герцога, только что произведенного в короли. Судьба рода Эттинген-Валлерштей-нов была типична для большинства правителей германских карликовых государств ( в то время как владения духовных князей и почти все независимые до того времени имперские города еще в 1803 году подверглись "секуляризации" или "медиатизации" - то есть были лишены независимости и поглощены более крупными княжествами).
Таким образом, вроде бы напрашивается вывод: в поисках ответа на вопрос, кто владеет нынешней Федеративной республикой, бывший правящий род Эт-тинген-Валлерштейнов не может представлять интере-са, тем более что Валлерштейны, очевидно, не принадлежали к политической и финансовой элите кайзеровской Германии. Но это - заблуждение, хотя судьба последнего из правивших Валлерштейнов, князя Людвига, и не дает оснований для подобных заключений.
Князь Людвиг, которому было одиннадцать лет, когда скончался его отец (этот столь ярко описанный Карлом Лангом скупец, упивавшийся зрелищем своего золота), и который ровно в 15 лет (в 1806 году) утратил свой крохотный престол из-за того, что он с мальчишеским своенравием отказался служить французам, кончил очень печально: в возрасте семидесяти одного года он, бывший владетельный князь, попал в долговую тюрьму и после длительного заключения, успев всем надоесть, был отправлен в Швейцарию, где в 1870 году умер в нищете неподалеку от Люцерны.
Но между столь роковым для его дома началом и еще более печальным концом князь Людвиг добился некоторых успехов. Они принесли долговечную пользу если не ему самому, то, во всяком случае, его роду.
Правда сначала Валлерштейны утратили суверенную власть, однако в качестве так называемых владетельных князей сохранили не только все свои земли и прочие сокровища, которые они накопили за тысячелетнее господство над крестьянами и горожанами своего края, но также равенство по знатности со всеми еще правившими князьями Европы. Это открывало разнообразные возможности для выгодных браков.
Кроме того, князь Людвиг стал высшим придворным чиновником нового баварского королевства, наследственным членом палаты баварских имперских советников и первой палаты Вюртемберга, что обеспечивало семье довольно значительное политическое влияние. Наконец, князь Людвиг сам сделал карьеру, став министром и ненадолго даже премьер-министром Баварии.
Но он лишился милости великих и могущественных мира сего (и тем самым положения главы княжеского рода и права распоряжаться семейным состоянием), женившись в 1823 году на девушке из народа, дочери своего старшего садовника. Кроме того, в политике он ставил не на ту лошадь, держась короля Людвига I н его фаворитки, танцовщицы Лолы Монтес. Когда Людвиг в революционном 1848 году отрекся от престола в пользу своего сына, с политической карьерой Валлерштейнов было покончено. Отказавшись от всех должностей, он, правда, еще некоторое время оставался руководителем оппозиции в палате депутатов, но потом из-за безнадежно запутанного финансового положения ему пришлось отойти от политической жизни.
Право распоряжаться огромным семейным состоянием Эттинген-Валлерштейнов и все наследственные должности и титулы князь Людвиг оставил своему младшему брату Фридриху, а после смерти последнего в 1842 году звание главы рода со всеми привилегиями унаследовал старший сын Фридриха - Карл.
Этот Карл, позволивший посадить в тюрьму своего престарелого и запутавшегося в долгах дядю, женился на некой графине Чернин, полностью уважив сословные традиции, и в свою очередь оставил в наследство семейное состояние (к которому тем временем прибавились богемские деревни, леса и замки) своему старшему сыну, тоже Карлу, ставшему в 1905 году пятым князем цу Эттинген-Эттинген унд Эттинген-Валлерштейном. Его мы находим в соответствующих справочниках, придворных календарях и налоговых списках 1914 года на весьма видном месте: в качестве главы бывшего владетельного княжеского рода (9639 гектаров земли, в том числе 7476 гектаров леса), а также владельца имения Глубош в Богемии*, наследственного члена баварской палаты имперских советников и первой палаты Вюртемберга - с главной резиденцией в замке Валлерштейн, в баварском административном округе Швабия, и с резиденциями в Вене, дворец Валлерштейн, Жакенгассе, 21, и в ряде замков Богемии.
* (Богемия - бывшее немецкое название части нынешней Чехословакии.)
Его состояние по налоговому регистру оценивалось - безусловно, очень, если не сказать неправдоподобно, скромно - в 36 миллионов (золотых) марок. Годовой доход (который еще больше занижен) - один миллион марок.
Имея около ста миллионов квадратных метров земли только в Баварии и Вюртемберге, обширные владения в Богемии, несколько красивых замков и довольно богатые коллекции произведений искусства, наследственное место в первых палатах двух крупных федеральных земель и высокое общественное положение дворянина, равного по происхождению кайзеровской династии, пятый князь цу Эттинген-Эттинген унд Эттинген-Валлерштейн, вне всякого сомнения, принадлежал к финансовой и политической элите кайзеровской Германии 1914 года. Учтя этот поразительный факт, мы все же попробуем выяснить, осталось ли после двух проигранных мировых войн, двух чудовищных инфляции, попытки проведения земельной реформы после 1945 года в западной части Германии и значительно более высоких налогов последних пяти с половиной десятилетий что-нибудь от прежних богатств и прежнего влияния князей Эттинген-Валлерштейнов.
Наследником и преемником скончавшегося в 1930 году в Мюнхене князя Карла стал его младший брат Ойген, рождения 1895 года, обвенчавшийся в 1916 году с княжной Марианной цу Гогенлоэ-Шиллингсфюрст, племянницей кайзеровского рейхсканцлера князя Хлодвига цу Гогенлоэ-Шиллингсфюрст.
Князь Ойген скончался в преклонном возрасте в конце 1969 года. До последних дней он был членом наблюдательного совета банка "Байерише ферайпс-банк" - это не просто почетная должность, о чем свидетельствует хотя бы тот факт, что после смерти князя Ойгена его старший сын и наследник Карл Фридрих смог наследовать это место отца.
Княжеский род Валлерштейнов своим золотом, которое первые князья еще хранили в больших сундуках, вместе с некоторыми другими представителями высшей аристократии действительно участвовал в созданном в 1869 году "Ферайнсбанке", О размере пакета акций Валлерштейнов за прошедшие сто лет можно судить лишь приблизительно: по всей вероятности, им принадлежит минимум 5 процентов всего акционерного капитала "Ферайнсбанке", слившегося тем временем с "Байерише штатсбанк", Благодаря такому участию в банке, входящем в группу ведущих финансовых монополий в ФРГ и контролирующем ныне значительную часть экономики в Баварии и за ее пределами, этот князь, обладающий уже как крупный землевладелец не одной сотней миллионов марок, несомненно, стоит в ряду миллиардеров, которым - отчасти прямо, отчасти косвенно - принадлежит довольно большая часть нынешней Федеративной Республики Германии.
Но прежде чем окончательно расстаться с Валлер-штейнами, произвольно избранными нами в качестве наглядного примера, и вернуться к вопросу, который кажется теперь уже не совсем таким асбурдным,- кто же владеет Федеративной Республикой Германии? - мы вкратце перечислим ныне живущих представителей по-прежнему богатейшей и могущественной династии. Это дает нам приблизительное представление о нынешнем образе жизни членов династии, а также о возникших за это время их родственных связях с другими состоятельными семьями.
Так вот, наследник титула Карл Фридрих, который после смерти отца в октябре 1969 года чудом - ибо закон и юридические предписания, в сущности, не допускают подобного изменения имени - стал седьмым князем Карлом Фридрихом цу Эттинген-Эттипген унд Эттинген-Валлерштейном, живет в родовом замке в Валлерштейне, в Швабии, и в Мюнхен-Богеихаузене, где у него есть вилла. Он женат на Делии Марии, урожденяой графине Шенк фон Штауффенберг*, чья семья в основном известна по инициатору неудачного покушения на Гитлера 20 июля 1944 года, но которая тоже принадлежит к крупным землевладельцам Западной Германии с многомиллионными состояниями и которой нам еще предстоит заняться. У супругов достаточно детей, чтобы можно было не тревожиться за продолжение рода.
* (Граф Шенк фон Штауффенберг, один из участников заговора 20 июля 1944 года, подложил бомбу в ставке Гитлера "Волчье логово". Штауффенберг в отличие от Гердслера и некоторых других участников заговора выступал за прекращение войны с Советским Союзом, стремился к контактам с немецкими коммунистами-подпольщиками. - Прим. ред. )
Мать нового князя, вдовствующая княгиня и племянница рейхсканцлера Марианна, живет в другом родовом имении - в замке Хоэнальтгейм, в Швабии. Одна из младших сестер нынешнего главы рода княжна Роз-Мари в 1949 году сочеталась браком с графом Францем фон Штразольдо и живет с ним в имении Граффемберг под Бонном. Старший брат графа Штразольдо, обитающий неподалеку, в замке Гуденау, между прочим, относится к наиболее активным акционерам одного из самых крупных частных банковских домов Европы "Соломон Оппенгейм и К0" и занимает председательское место в наблюдательных советах полдюжины крупных страховых компаний. По всей вероятности, граф Франц Штразольдо тоже акционер могущественного оппенгеймовского банка.
И наконец, есть еще младший брат нынешнего князя Эттинген-Валлерштейна по имени Вольфганг, тоже осевший в родовом замке, а именно в Зейфрид-берге, в Швабии, в другом богатом имении Валлср-штейнов. Короче говоря, в этом семействе, очевидно, нет больше отщепенцев и нет больше мезальянсов и, уж конечно, нет таких членов семьи, кому бы угрожала долговая тюрьма. Напротив, все занимают блестящее положение, и благодаря, в частности, своему колоссальному состоянию, вложенному не только в крупные латифундии и сокровища искусства, но также и в банковские монополии, они богаче и могущественнее своих предков - суверенных правителей крохотного княжества.
После 1945 года сколачивающая Федеративную республику коалиция во главе с политиком из бывшей партии Центра Аденауэром искала и нашла поддержку как традиционно католическо-консервативного крыла бывшего Центра и Баварской народной партии, сошедших при нацистском господстве с авансцены, так и старых толстосумов и владык, которые прежде были сторонниками Немецкой национальной партии, а в "третьем рейхе" до самого конца войны сочувствовали гитлеровскому режиму.
На протяжении более двадцати лет, до 1966 года, эта коалиция, и особенно ее ядро, ХДС/ХСС, пребывала в состоянии умышленного конфликта с оказавшимися, таким образом, в полной изоляции социал-демократами, но зато широко распахивала свои двери для каждого, кто пожелал бы войти в эти двери справа. Старые привилегированные слои общества, обладавшие капиталами и властью, в том числе высшая аристократия, вновь упрочили свое положение - правда, с одним явным отличием по сравнению с прошлым: в результате перевеса католического Запада и Юга в ХДС/ХСС северогерманская часть старой элиты - и без того сильнее, чем другие, скомпрометировавшая себя во времена "третьего рейха" - впервые урвала гораздо меньшую долю при распределении власти, должностей и мандатов. Поэтому было вполне "естественно", что, например, князь цу Эттинген-Валлерштсйн, некогда потомственный член баварской палаты имперских советников, заседал в боннском бундестаге первого созыва и до конца жизни входил в наблюдательный совет могущественного "Байерише ферайнсбанк", в то время как глава дома Эрбах-Эрбах унд Вартенберг-Рот, в свое время также имевший наследственное место в баварском Имперском совете, остался только мультимиллионером и не получил высоких должностей и мандатов.
Можно, однако, сделать н иной вывод и предположить: именно потому, что католическая и южногерманская часть старой финансовой элиты сумела занять явно привилегированное положение в первые два десятилетия после 1945 года - именно поэтому удалось до наших дней сохранить в известной мере решающее значение таких давно забытых, еще в 1913 году производивших впечатление анахронизма органов, как, например, баварская палата имперских советников.
Сделаем пару выборочных проверок сначала в отношении группы, у которой, если не считать евреев, было меньше всего шансов сохранить свои огромные состояния и влияние. Речь идет о бывших магнатах Верхней Силезии и восточных прусско-польских землях, герцогах фон Уйест и фон Ратибор, князьях Плес, Радзивилл и Хенкель-Доннерсмарк, графах Тиле-Винклер, Баллестрем, Шаффгоч и иже с ними.
Начнем с графов Шаффгоч, известных как графы Семперфрей фон унд цу Кюнаст унд Грейфенштейн и занимавших ведущее положение среди мультимиллионеров прусского королевства 1913 года, имея, по (весьма заниженным) оценкам налоговых органов, состояние почти 100 миллионов марок. Впрочем, большая часть этого богатства была приобретена лишь в 1858 году, когда граф Ганс Ульрих (1831 - 1915) взял в жены 16-летнюю Иоганну Гризик фон Шомберг-Го-дулла. Юная невеста была дочерью бедного верхнеси-лезского горняка из Забже-Порембы в районе Забже; ее удочерил не имевший собственных детей горнопромышленник, бывший штейгер, по имени Карл Годул-ла. Он очень рано, сначала на деньги, взятые в долг, начал скупать отдельные земельные участки, а потом и целые дворянские поместья, получил право на добычу полезных ископаемых и, разрабатывая все новые и новые пласты, сказочно разбогател. Его приемная дочь и наследница незадолго до своего брака с графом Шаффгочем была - случай весьма редкий! - пожалована званием потомственной прусской дворянки, чтобы ее жених получил не только весьма богатую, но и равную себе по рождению невесту.
Внук и наследник графа Ганса Ульриха и новоиспеченной дворянки Иоганны тоже именовался графом Гансом Ульрихом Шаффгочем. Он родился в 1889 году, а в 1918 году женился на Софии, урожденной графине фон Хенкель-Доннерсмарк. Но ему не пришлось пережить крах силезских магнатов: он умер в 1943 году. Его вдова со своими шестью детьми нашла убежище в Мюнхене. Старшие дочери повыходили замуж (одна из них - за графа Энгельберта фон Арко-Цинненбер-га), а старший сын, родившийся в 1927 году и опять-таки названный Гансом Ульрихом, является теперешним главой пусть не всей семьи, но ее второй ветви, некогда несметно богатой благодаря приданому бабушки Гризик.
Было бы, однако, ошибкой думать, будто он, как "изгнанный с родины и лишенный прав", потерял значение для сегодняшней финансовой и политической элиты ФРГ. Граф Ганс Ульрих является лично ответственным компаньоном "Шаффгоч бергверксгезель-шафт" с главной конторой в Мюнхене, а эта компания, обладая большинством акций в акционерном обществе "ЭЛКА" ("Электрише лихт-унд крафтанлаген АГ"), слившейся с фирмой "БУБИАГ" ("Браунколен-унд брикетт-индустри АГ"), контролирует крупный концерн, остальная часть акций которого распылена среди множества мелких акционеров. Этому концерну принадлежат, в частности, 50 процентов акций "Ф. Зённекен КГ унд гмбх" в Бонне (конторские принадлежности), большинство акций "Ныо-Йорк-Гамбур-гер гуммиварен компани" (основной капитал 6 миллионов марок), а главное - компания "Ликралими-тед" (Монреаль, Канада) с капиталом 5,2 миллиона долларов, являющихся на 100 процентов ее дочерней фирмой.
Граф Ганс Ульрих, кроме того, частный банкир, владелец известного франкфуртского банкирского дома "Басс унд Херц", член правления федерального союза частных банковских предприятий, многих наблюдательных советов, в том числе в ряде бразильских и канадских фирм, а также управляющий "Шаффгоч бауфинанцирунгс гмбх" во Франкфурте-на-Майне. При всем том он, как уже упоминалось, возглавляет лишь одну - первоначально несколько менее состоятельную - ветвь всего графского клана, главою которого был в 1913 году граф Фридрих Шаффгоч, потомственный дворянин, владелец Вармбрунна и Кюнаста, потомственный ландгофмейстер в Силезии, потомственный верховный судья в княжествах Швейдниц и Яуэр, потомственный член верхней палаты прусского парламента, имевший, судя по "Ежегоднику миллионеров" за 1913 год, облагаемое налогами состояние в 21 миллион марок. Эта оценка, однако, выглядит бессовестно заниженной, поскольку графу принадлежало более 30 тысяч гектаров земель, несколько ценных замков, а также внушительное количество рудников, шахт и т. д.
Граф Фридрих Шаффгоч пережил катастрофу 1945 года, был изгнан и лишен собственности, нашел убежище на Западе и скончался в 1947 году в замке Эллинген (Бавария), принадлежавшем его зятю, князю Вреде, который погиб во время второй мировой войны. Его вдова, княгиня София, урожденная графиня Шаффгоч, в 1953 году вышла замуж за барона Эрвейна фон Аретина, который до совершеннолетия наследника Вреде управлял его обширными земельными владениями, а также княжеской пивоварней при замке. Остальные дети графа Фридриха Шаффгоча нашли подобающий их званию и положению приют в замке Зандзее, другом владении князей Вреде в Средней Франконии, а старший сын и наследник, граф Готхард, принял на себя на правах компаньона руководство хрустальным заводом графов Шаффгоч "Йозефиненхютте" в швабском Гмюнде и стал также членом наблюдательного совета "Габлонцер вонунгсбау гмбх" (тоже обосновавшейся в этом вюртембергском городке). Он женат на Марии Розе, урожденной принцессе фон Крой, и в результате этого брака сын теперешнего князя Бисмарка, также женатый на герцогской дочке из дома Крой, приходится ему племянником, а одна из урожденных принцесс Ратибор - невесткой. Эта дама подводит нас к еще одной семье верхнесилезских магнатов, не уступавшей по богатству графам Шаффгоч, о которых нам уже известно, что они все еще принадлежат к тем избранным, в чьих руках сосредоточены деньги и власть.
Дед интересующей нас невестки Шаффгочей, д-р Виктор Амадей, второй герцог фон Ратибор унд Кор-вей, принц цу Гогенлоэ-Шиллингсфюрст (1847 - 1923), был потомственным членом верхней палаты прусского парламента и, имея в одной лишь Верхней Силезии земельные владения площадью более 30 тысяч гектаров, а также другие ценные латифундии, принадлежал к головному отряду миллионеров королевства Пруссии в 1913 году.
Ему наследовал его старший сын Виктор (1879- 1945), женатый на урожденной принцессе цу Эттин-ген. Изгнанная из Силезии вдова перебралась после второй мировой войны вместе со своими детьми в окрестности Хекстера (Вестфалия), где у семьи оставались великолепный замок Корвей, бывший до 1803 года богатым подчиненным князю аббатством, и почти тысяча гектаров ценных земельных владений (не говоря уже о праве требовать весьма солидной компенсации по закону о возмещении убытков). Поскольку наследный принц погиб во время нападения Германии на Польшу, герцогский и княжеский титулы вместе со всем прочим достоянием дома Ратибор унд Корвей, включая поместья, находящиеся в Австрии, перешли к его младшему брату Францу Альбрехту, который наследовал также своей тетке, принцессе Клементине фон Меттерних.
Среди близкой родни князя Франца Альбрехта, который в 1962 году в замке Дикк, близ Нейса, сочетался браком с потомственной графиней Изабеллой цу Сальм-Рейфершейдт-Краутхейм унд Дикк, это принцы и принцессы прусские и гессенские, Эттинген-Валлерштейны и многие другие представители высшей аристократии, имеющие поместья и другое имущество на Западе. Короче говоря, можно утверждать, что князья цу Гогенлоэ-Шиллингсфюрст, герцоги фон Ратибор унд Корвей, несмотря на потерю своих верхне-силезских владений, принадлежат, как и раньше, к сильным мира сего.
То же можно сказать об их некогда еще более богатых родственниках, князьях фон Гогенлоэ-Эринген, герцогах фон Уйест, у которых в Верхней Силезии пропали почти 43 тысячи гектаров земельных владений с ценными угольными шахтами и цинковыми рудниками, замками и прочим имуществом (по весьма заниженной оценке налоговых органов от 1913 года) на 151 миллион марок и наследственное место в верхней палате прусского парламента. Князю Августу остались, однако, после изгнания его замок и поместье Эрипген в Вюртемберге (примерно 50 миллионов квадратных метров), унаследованные его сыном теперешним князем Крафтом цу Гогенлоэ-Эрингеном. У семьи, кроме того, почти 20-процентная доля в акционерном капитале "Хандельс- унд гевербебанк Хейльбронн АГ", главными акционерами которого являются наследники Бошей. Князь Крафт в 1959 году взял в жены молодую особу из весьма богатой семьи, а именно Катарину, дочь Петера фон Сименса, заместителя председателя наблюдательного совета "Сименс АГ"*.
* (Ныне Петер фон Сименс - председатель наблюдательного совета концерна "Сименс". )
Прежде чем перейти к семье Сименс, вошедшей в финансовую элиту еще в вильгельмовском рейхе, а также к некоторым другим сверхбогатым кланам верхнесилезских промышленных магнатов с пристав ками "фон" и "цу" перед фамилиями, отметим следующее: богачи из богачей среди силезских аристократов, князья и графы фон Хенкель-Доннерсмарк, чье состояние перед 1914 годом (разделенное между шестью членами этой семьи) только в Пруссии оценивалось более чем в 250 миллионов марок, хотя и стали беднее в результате изгнания и экспроприации, но отнюдь не обнищали. Правда, принадлежащая им и основанная в 1853 году компания "Шлезише АГ фюр бергбау унд цинкхюттенбетриб" с главной конторой в Брауншвейге (заместитель председателя наблюдательного совета граф Крафт фон Хенкель-Доннерсмарк) более чем на 50 процентов перешла в руки могущественной "Метальгезелышафт АГ". Но зато приобрели 10 процентов акционерного капитала "Захтлебен АГ фюр бергбау унд хемише индустри" (Кёльн), где в наблюдательном совете заседает двоюродный брат интересующих нас лиц, принц Казимир Иоганнес цу Сайн-Витгенштейн-Берлебург, член правления "Метальгезелынафт". Семейство Хенкель-Доннерсмарк, глава которого, князь Гвидо, входит в совет "Байерише фе-рейнсбанк АГ" и которому принадлежат ценные земельные владения на Тегернзее, является, кроме того, основным пайщиком фирмы "Александерверк АГ" (Ремшейд), изготовляющий в основном кухонное оборудование, в том числе и крупное комплексное. Помимо этого, семья имеет несколько меньшую долю в "Бетон-унд монирбау АГ" (Дюссельдорф), компании, где работают около 10 тысяч человек.
Подводя итоги по группе бывших восточногерманских, в основном верхнесилезских, магнатов, которой перед первой мировой войной принадлежали некоторые из крупнейших прусских состояний, можно смело сказать, что, хотя ее богатство более или менее сократилось, отдельные семьи еще и сейчас почти без исключения относятся к финансовой и политической элите в Федеративной Республике Германии. Свое богатство и влияние они упрочили еще и тем, что заключали весьма выгодные браки; так, скажем, принц Станислав Радзивилл женился на Кэролайн Ли Бувье, породнившись тем самым с семьей Кеннеди, а затем и с "танкерным королем" Аристотелем Онассисом. Другим примером может служить Крафт цу Гогенлоэ-Эринген, который, женившись на Катарине фон Сименс, стал благодаря этому зятем - притом единственным! - главы концерна Сименса.
Вернер фон Сименс, основатель фирмы "Сименс унд Гальске", в которую в 1867 году после выхода из нее компаньона Гальске вступили на правах партнеров братья Вильгельм и Карл (фон) Сименс, сумел не просто "выбиться в люди", но и стать видным промышленником и изобретателем. В 1892 году он скончался в 76-летнем возрасте, а на его предприятиях работали уже 10 тысяч человек. В 1888 году кайзер Фридрих пожаловал основателю фирмы дворянство; прошло два года, и тот передал семейное предприятие своим сыновьям Арнольду и Вильгельму.
В 1897 году компания "Сименс унд Гальске" была преобразована в акционерное общество, которое в 1903 году вместе с "Электрицитетс АГ", бывшей "Шуккерт унд Ко", создало компанию "Сименс унд Шуккерт" с основным капиталом 90 миллионов марок. В обеих фирмах, а также в созданных за рубежом, особенно в России и Англии, дочерних предприятиях семья Сименс закрепила за собой решающую роль.
В "Ежегоднике миллионеров королевства Пруссия" за 1913 год мы встречаем имена членов этой семьи во главе с братьями Вильгельмом и Арнольдом с общим состоянием 75 миллионов марок. Однако в действительности Сименсы были гораздо богаче, так как некоторые из них платили налоги не в Пруссии, а за границей. Старший сын основателя фирмы, Арнольд фон Сименс, который платил налоги с состояния 18 миллионов марок и, кстати сказать, был членом верхней палаты прусского парламента, уступал по богатству своему брату Вильгельму (27 миллионов марок), поскольку тот женился на своей кузине из Сименсов же и таким образом присоединил к своему состоянию еще одну долю семейного богатства. Вот каким было положение семьи Сименс в последний мирный год перед первой мировой войной.
Сейчас, спустя более полувека после всех событий этого бурного времени, семья и концерн Сименсов гораздо богаче и могущественнее, чем раньше, хотя Герман фон Сименс, глава концерна во времена "третьего рейха", а теперь почетный председатель наблюдательного совета, числился в официальном американском списке военных преступников, а его концерн обвиняли в беззастенчивой эксплуатации заключенных из концлагерей, военнопленных и лиц, вывезенных из других стран на принудительные работы в Германию.
В данный момент "Сименс АГ" имеет только в ФРГ, не считая дочерних фирм и участия в иных предприятиях во всем мире, более 300 тысяч рабочих и служащих. Еще в 1970 году фирма сделала капиталовложений приблизительно на один миллиард марок, довела в том же году свой оборот почти до 12 миллиардов марок и тем самым добилась прироста инвестиций на 21,5 процента по сравнению с предыдущим годом. Таким образом, "Сименс АГ" заняла по обороту второе место среди промышленных компаний ФРГ (после "Фольксвагенверк") и принадлежит к числу крупнейших электротехнических концернов мира.
Хотя основанная в 1847 году фирма называет местопребыванием своих главных контор (Западный) Берлин и Мюнхен, верхушка концерна уже давно перебралась на берега Изара. Фирмы-учредители "Сименс унд Гальске" и "Сименс унд Шуккерт" влились в "Сименс АГ", чей наблюдательный совет возглавляют три члена семьи: Герман фон Сименс в качестве почетного председателя, Эрнст фон Сименс как действующий председатель и Петер фон Сименс в роли его заместителя и преемника. Все они живут в Мюнхене.
Для руководящей роли семьи Сименс в наблюдательном совете концерна есть весьма веское основание. При общем капитале 1,17 миллиарда марок (на сентябрь 1970 года) основные акции номинальной стоимостью в целом на 1,136 миллиарда марок распределены между 300 тысячами акционеров. Эта распыленность делает владельцев остальных привилегированных акций номинальной стоимостью 34,3 миллиона марок особо влиятельными, ибо именные привилегированные акции находятся исключительно во владении членов семьи Сименс, которым принадлежит около 13 процентов акционерного капитала этого концерна.
Не может быть никакого сомнения в принадлежности клана Сименсов к элите богатых и могущественных. Что же сталось с теми промышленниками, которые жили не в Берлине, а в провинциях восточнее Эльбы, например в Бранденбурге или в ныне польской Си-лезии?
Для примера можно остановиться на семье владельцев предприятий текстильной промышленности, которые с 1805 года занимались предпринимательской деятельностью в округе Бреслау (Вроцлав) и довольно рано снискали себе определенную известность. Семья Дириг вместе с другими преуспевающими текстильными фабрикантами - Цванцигерами - обрела геростратовскую известность в песне "Кровавый суд в Петерсвальдау", где рассказывается о бессовестной эксплуатации силезских ткачей.
О том. в какой нужде жили эти наемные труженики, тогда еще не занятые на фабриках, а надрывавшиеся вместе со своими семьями на непосильной работе в качестве надомников, можно судить по рассказу писателя той эпохи Вильгельма Вольфа: "Нередко я встречал зимой этих бедняков, которые в самую отвратительную погоду, терзаемые голодом и холодом, тащились за много миль, чтобы сдать фабриканту готовый кусок ткани. Дома жена и дети ждали возвращения отца; за последние полтора дня они один раз поели картофельной похлебки, и это было все... Ткач содрогался, услышав, сколь мизерную цену предлагают за его товар; милосердия ждать не приходилось; к тому же приказчики и помощники фабриканта обращались с ним с возмутительной грубостью. Он брал то, что ему давали, и с отчаянием в душе возвращался к своим..."
За свой "каторжный труд по 14-16 часов в сутки силезские ткачи и прядильщики, которым еще приходилось платить за износ ткацких станков и прочих орудий труда, за использование жилых помещений, за освещение и отопление", получали в день не более двух-трех грошей. В песне "Кровавый суд в Петерсвальдау" они так обращаются к своим мучителям, особенно к господам Диригам и Цванцигерам:
И вы, отродье сатаны, И вы, исчадье ада, Нас грабите, хоть мы бедны. Проклятье - вам награда*.
* (Перевод стихов В. Казина. - Прим. ред. )
Многих ткачей арестовывали и жестоко наказывали за то, что они распевали эту песню. Всеобщее возмущение по этому поводу вылилось летом 1844 года в стихийное восстание, о котором Вильгельм Вольф писал: "Наконец в два часа дня 4 июня 1844 года поток вышел из берегов. Толпа ткачей появилась в Нидер-Петерс-вальдау, причем по дороге к толпе присоединились ткачи, жившие по соседству. Они отправились на недалекую Капелленберг, разбились на пары и так двинулись к новому дому Цванцигеров. Ткачи требовали повышения платы за свой труд... Ответом им были насмешки и угрозы. Тогда толпа ворвалась в дом, ураганом пронеслась по всем комнатам, кладовым, чердакам и подвалам, разнесла на куски все, начиная с великолепных зеркальных окон... печей, фарфора, мебели и кончая лестничными перилами, разорвала в клочья книги, векселя, документы..."
Из Петерсвальдау восстание перекинулось на соседние деревни. В Лангенбилау три тысячи ткачей 5 июня разгромили конторские помещения фирмы Кристиана Дирига. Затем они собрались перед домом своего фабриканта. Тот посулил им деньги и продовольствие, заявил, что готов поговорить о повышении заработной платы и улучшении условий труда, и таким образом сдерживал толпу, пока не появились вытребованные им прусские войска, немедленно открывшие огонь по собравшимся. 11 человек, в том числе несколько женщин и детей, полегли тут же; 24 человека были тяжело ранены. Однако ткачи, пустив в ход булыжники, дубинки и ножи, перешли в контрнаступление, обратили солдат в бегство, завладели их оружием и захватили дириговскую резиденцию.
Впрочем, их победа была недолговечной. Уже на следующее утро солдаты появились снова, на этот раз в большем числе, да еще с артиллерией. Ткачи, столкнувшись с такой превосходящей силой, капитулировали. Все их деревни были заняты войсками, более ста человек были схвачены, отправлены в Бреслау (Вроцлав) и преданы там суду. Все они, даже несовершеннолетние - самому младшему только что исполнилось 15 лет,- были приговорены к каторжным работам на длительные сроки, а для пущей острастки их еще наказали плетьми.
Невыносимо тяжкая участь ткачей наполнила чувством сострадания сердца многих писателей и художников. Герхарт Гауптман посвятил этим безжалостно эксплуатируемым труженикам драму, действие которой развертывается в Петерсвальдау; Кёте Кольвиц создала ряд офортов, рассказывающих о восстании ткачей в 1844 году; Генрих Гейне своим стихотворением "Си-лезские ткачи" также поддержал угнетенных. Он писал:
Будь проклят король, король всех богатых, Смягчить не хочет он доли проклятой. Он последний грош заберет сейчас И, как собак, расстреляет нас*.
* (Перевод стихов В. Клюевой. - Прим. ред. )
На долю Диригов и Цванцигеров выпала уйма почестей. Фридрих Дириг, сын основателя фирмы, стал тайным коммерции советником и почетным доктором; его сын Вольфганг был почетным членом сената университета в Бреслау (Вроцлав), его брат Готфрид получил назначение в имперский экономический совет. По "Ежегоднику миллионеров королевства Пруссия" за 1913 год, подлежащее обложению налогами состояние Диригов равнялось 20 миллионам марок, в то время как состояние господ Цванцигеров, будучи намного меньше, все же превышло 5 миллионов марок. Кроме того, члены этих двух семей заключили несколько важных с деловой точки зрения брачных союзов: например, Кёте Дириг стала в 1906 году женой барона Пауля фон Цедлица унд Лейпе; их дочь Рут в 1931 году вышла замуж за барона Фридриха Карла фон Оппен-гейма, старшего партнера кёльнского частного банкирского дома "Сап. Оппенгейм-юниор унд К0". А коммерции советник Э. Цванцигер из фирмы "Э. Ф. Цванцигер и сыновья" в Петерсвальдау женился на Эмме, урожденной Лоде, которая была пайщицей горнорудной фирмы "Бергверксгезелышафт" наследников Георга фон Гише.
Перед первой мировой войной эта компания не только принадлежала к числу крупнейших поставщиков угля и цинка в рейхе и эксплуатировала 30 тысяч рабочих - она имела уникальные привилегии и статус, уходившие своими корнями в начало XVIII века.
В 1705 году член династии Габсбургов, Иосиф I, только что короновавшийся и ставший императором Священной Римской империи германской нации, позволил странствующему торговцу тканями Георгу Гише (за весьма солидную мзду) разрабатывать месторождения цинкового шпата, обнаруженные в Верхней Си-лезии. Кайзеровская милость гарантировала Георгу Гише не только монополию на всю цинковую руду в верхнесилезском горнорудном районе, но также "навечное освобождение от уплаты всех имперских и государственных налогов". В результате Георг фон Гише - в 1711 году ему было пожаловано дворянство, а в 1723 году император Карл VI осчастливил его возобновлением указанной привилегии для него самого и его наследников - стал важной особой, ибо цинковые месторождения оказались весьма прибыльными и добытая руда находила хороший сбыт. После смерти Георга фон Гише привилегированная компания перешла к трем его дочерям, чьи потомки - по линии Тейхман, Вильденштейн и Погрелль - продолжали пользоваться достославной привилегией, не тревожимые докучной конкуренцией и настырными налоговыми властями даже после того, как Силезия стала прусской, а Пруссия в конце концов превратилась в составную часть германского рейха. В I860 году семейная фирма была преобразована в горнорудное общество на паях. Для гарантий драгоценной императорской привилегии, дарованной в 1705 году, в устав общества были включены положения, согласно которым пайщиками могли стать лишь те, кто происходил от Георга Гише по одной из трех названных линий; разрешался, правда, переход паев этой горнозаводской фирмы от одной ветви семейства к другой путем продажи акций, но это случалось редко. Как правило, доли в основном капитале переходили по наследству из поколения в поколение.
В 1913 году разделенный на 10 тысяч долей капитал горнорудного общества наследников Георга фон Гише, которое имело собственные цинковые и свинцовые рудники, цинкоплавильные заводы и угольные шахты в Верхней Силезии, Польше и Венгрии, оценивался уже в 300 миллионов марок, причем наследникам по-прежнему не нужно было раскошеливаться на уплату каких бы то ни было палогов. Главным пайщиком был в то время владелец дворянского поместья барон Ульрих фон Рихтгофен, происходивший по прямой линии от старшей и одновременно по боковой линии от средней дочерей Гише. К тому же он женился на Елене, урожденной Кошембар, прямой наследнице младшей дочери Гише, так что в руках этой супружеской четы оказалась куча паев по всем трем семейным линиям.
В результате первой мировой войны фирма наследников Георга фон Гише в Бреслау понесла огромные убытки: после отхода восточной части Верхней Силезии к Польше она потеряла не только доходнейшие шахты и рудники, но также - это после двухсот-то с лишним лет! - право не платить налоги. Тем не менее эта семейная компания по-прежнему занимала ведущее положение в добыче цинка и свинца, вела свои дела через собственный банк в Бреслау, а в "третьем рейхе" еще раз пережила период бурного расцвета. Во главе фирмы тогда стоял отставной асессор горного дела Отто Фицнер, имевший звание "фюрера военной промышленности", советник по вопросам экономики у нацистского гауляйтера Нижней Силезии, руководитель группы "Метальиндустри" в имперской торгово-промышленной палате в Берлине, президент торгово-промышленной палаты в Бреслау.
Можно было бы предположить, что после крушения "третьего рейха" и перехода всей Силезии к Польше от богатства наследников Георга фон Гише не осталось ничего, кроме разве горестных воспоминаний. Но это не так: фирма имеет свою главную контору в Гамбурге I, зарегистрирована как торговое предприятие и по-прежнему пребывает под сенью густо разросшегося семейного древа, причем потомки барона Ульриха фон Рихтгофена по милости доставшегося им тройного наследства представлены значительнее, чем потомки коммерции советника Цванцигера.
Что же касается Диригов, с которыми мы расстались на событиях июня 1844 года, после кровавой бойни в Лангенбилау, они обосновались в Аугсбурге и на них работают почти восемь тысяч человек. К числу важнейших фирм, с которых инвестирован капитал компании "Кристиан Дириг АГ" (представителем правления этой компании является Кристиан Готфрид Дириг; членами наблюдательного совета - д-р Ганс Кристиан Дириг и Шарлотта Бамберг, урожденная Дириг), относятся: "Ф. Г. Хаммерсен гмбх" (Оснабрюк) с предприятиями в Оснабрюке, Рейне и Бохольте; "Эрнст Маллинкрот гмбх" (Аугсбург); "Дириг-Туфтинггмбх"; (Аугсбург) и "Кристиан Дириг С. а. р. л." (Страсбург) . Они являются на 100 процентов дочерними фирмами компании Диригов. Дочерними же ее фирмами (правда, уже только на 75 процентов каждая) являются "Ридингер Джерси АГ" (Аугсбург); "Текстил-аусрюс-тунг унд друккорай Принц АГ" (Аугсбург); "Коттерн текстиль АГ" (Сент-Ман, близ Кемптена) и "Текстиль-тройханд АГ" (Санкт-Галлен).
При обороте на 1970 год в 450 миллионов марок концерн Дирига относится к 150 крупнейшим промышленным фирмам Федеративной республики, а семейство Дириг, в чьих руках сосредоточено почти три четверти акционерного капитала, по-прежнему, как это было издавна, принадлежит к финансовой и политической элите.
Если преемственность власти и богатства сохранилась там, где ее, казалось бы, меньше всего можно было ожидать, а именно у перекочевавших в теперешнюю ФРГ наследников ведущих состояний, которые еще до 1914 года принадлежали к сверхбогачам прусских восточных провинций, то не приходится удивляться, что в бывших западных провинциях рухнувшего королевства сохранились богатство и влияние этих крезов. В подтверждение достаточно привести по одному примеру из таких областей, как крупное землевладение, промышленность, торговля и финансы.
Во главе крупных помещиков западной части Пруссии и образовавшихся из нее земель теперешней Федеративной республики стояли и стоят герцоги фон Аренберги.
В 1913 году Энгельберг, девятый герцог фон Аренберг, был потомственным членом верхней палаты прусского парламента, членом фракции партии Центра в рейхстаге, землевладельцем, который по богатству намного превосходил всех других вестфальских помещиков. Обитая в своей резиденции, замке Нордирхен (округ Мюнстер), он платил налоги с состояния, составлявшего 63 миллиона марок. Площадь его постоянно расширявшихся земельных владений, расположенных не только в провинции Западная Вестфалия, но также в Рейнской провинции и прусской провинции Ганновер, составляла 30 тысяч гектаров. Этим, однако, богатство Аренбергов далеко не исчерпывалось, так как семья принадлежала (и продолжает принадлежать) к числу сказочно богатых латифундистов и крупных акционеров в Бельгии, Люксембурге и Франции. Не только главы рода, но и прочие члены династии были очень состоятельными людьми. Так, например, в 1913 году женатый на сестре герцога Энгельберга принц и герцог Иоганн фон Аренберг из замка Пеш под Дюссельдорфом платил налога с состояния в 22 миллиона марок.
Своим богатством в Пруссии герцоги фон Аренберги были обязаны некоторым событиям наполеоновской эпохи. В 1801 году они, так же как все другие аристократы, потеряли свои отошедшие к Франции владения на левом берегу Рейна, но получили за это весьма щедрую компенсацию в виде графства Реклингхаузен, принадлежавшего ранее кёльнским курфюрстам, а также Меппена, относившегося прежде к мюнстерскому епископству, и некоторые другие церковные земли в вестфальско-нижнесаксонском регионе. Герцог Прос-пер, суверенный властитель этого нового образования, ставшего герцогством Аренберг, присоединился в 1806 году к Рейнскому союзу, женился в 1808 году на племяннице императрицы Жозефины и полагал, что тем самым застраховал себя и свое добро от всех превратностей судьбы. Однако дядя его супруги, Наполеон I, сначала отнял у него в 1810 году Меппен, а потом и часть бывшего графства Реклингхаузен, перешедшую к Иоахиму Мюрату, великому герцогу Бергскому. После падения и изгнания Наполеона I герцог Проспер поспешил отвязаться от жены-француженки; оказавшийся бесполезным в политическом плане брак был расторгнут церковью, что позволило герцогу жениться снова, на этот раз на Людмиле, дочери князя Лобковича, пользовавшегося большим влиянием в Вене, где Меттерних реставрировал старую Европу.
Одним из результатов Венского конгресса было то, что Аренберги, не вернув своего суверенитета, тем не менее - так же как теперешние прусские и ганноверские владетельные особы - вновь обрели свои огромные латифундии и многочисленные привилегии, из которых государственная монополия на добычу полезных ископаемых оказалась самой прибыльной. В XIX веке стало появляться все больше промышленных предприятий, для них потребовалось больше угля. Богатые угольные пласты Рурской области, находившиеся на территории бывшего графства Реклингхаузен, обернулись для Аренбергов настоящей золотой жилой: каждый (в том числе и прусское государство), кто хотел добывать там каменный уголь или другие богатства недр, должны были отваливать за это Аренбергам соответствующую сумму. Так дело обстояло на протяжении ста лет, и только по конституции 1919 года Пруссии удалось перевести на себя герцогскую монополию, уплатив, впрочем, герцогам весьма внушительную компенсацию. Бывшие же церковные земельные владения, предоставленные дому Аренбергов Венским конгрессом, так и остались за этим семейством.
Ныне герцогские латифундии в Федеративной республике, разделенные между пятью фамильными обществами, с ограниченной ответственностью и с конторами в Меппеие, Нордкирхене, Реклингхаузене, Дюссельдорфе и Шлейдене (Эйфель), по-прежнему охватывают площади, которые после 1913 года не только не уменьшились, но, пожалуй, стали крупнее и, во всяком случае, гораздо ценнее. Так что Аренберги, живущие в основном на Ривьере и лишь изредка навещающие свои замки в Федеративной республике, принадлежат к миллиардерам.
Члены герцогской династии продолжали жениться и выходить замуж таким образом, чтобы ни в коем случае не раздробить владения и не ослабить политического влияния герцогов Аренбергов в Бельгии, Франции, Люксембурге и Федеративной Республике Германии. На практике это означало, что в брак вступали либо двоюродные братья и сестры, либо дядюшки и племянницы, или же Арепберги роднились с семьями, члены которых ретиво защищали интересы феодальных землевладельческих родов. К примеру, принц Роберт Проспер фон Аренберг, сын принца Жана и принцессы Софии, которая в свою очередь была дочерью Энгель-берта Августа, восьмого герцога фон Аренберга, и Элеоноры, урожденной принцессы Аренберг, рискнул взять себе жену, не принадлежащую к его клану, а именно Габриэль, дочь князя фон Вреде, потомственного члена имперского совета Баварии, и его супруги, урожденной принцессы Лобкович. Старшая дочь от этого брака, принцесса и герцогиня Роза София Аренберг, стала женой барона Карла Теодора фон унд цу Гуттенберга, депутата бундестага от ХСС, бывшего до 1969 года статс-секретарем ведомства федерального канцлера.
Герцоги фон Аренберги с их огромными земельными владениями и прочим имуществом, а также связями с другими могущественными семьями, несомненно, как это было еще в давние времена, принадлежат к финансовой и политической элите Западной Германии. То же можно сказать почти о всех других аристократических семьях крупных землевладельцев бывшей Пруссии, живших западнее теперешней государственной границы ГДР, из которых стоит назвать лишь самых богатых: кроме Аренбергов и князей Бисмарков, это семьи Бентхейм, Бернсдорф, Брокдорф, Бюлов, Крой, Дросте-Вишеринг, Фюрстенберг-Хердринген, Гален, Гроте, Хан, Харденберг, ландграфы Гессенские (в Шлезвиг-Гольштейне), князья Гогенцоллерн-Зигмарингены, Иннхаузены и Кнюпхаузены, Изенбурги и Бюдингены, графы Ландсберг-Фелен, Мерфельд. Мюнстер, великие герцоги Ольденбургские (со своими владениями в Шлезвиг-Гольштейне), князья и графы
Платен-Халлермунд, Ранцау, Ревентлов, бароны Ридезель цу Эйзенбах (с прусской частью своих поместий), герцогская династия Саксен-Кобург унд Гота (с владениями в Гессен-Нассау), князья Салм и Сайн от разных ветвей одного родословного древа, графы фон Шезберг-Таннхаузен, герцоги Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбургские, графы фон дер Шуленбург, князья и графы цу Сольмс, фон Шпрее, цу Штольбег, цу Вальдек-Пирмонт (с имениями в Гессен-Нассау), графы фон Вестфален и князья цу Вид. Отметим, что этот список отнюдь не полон. В общей сложности этим трем десяткам аристократических семей лишь на бывших прусских землях, входящих сейчас в состав Федеративной республики, принадлежат 300 тысяч гектаров, что соответствует общей площади двух земель федерации, Бремена и Саара, с общей численностью населения 1,7 миллиона человек.
Вот как обстоит дело с крупными земельными владениями в том виде, в каком они уцелели до сегодняшнего дня лишь в прежних прусских областях Федеративной республики. В среде промышленников примером преемственности богатства может служить семья ван Дельден, главою которой в 1913 году был коммерции советник Геррит ван Дельден, живший в Гронау (прусский правительственный округ Мюнстер). Его подлежащее обложению налогом состояние исчислялось тогда в 11 миллионов марок; шесть других членов семьи, также жившие в Гронау, платили налоги со своего состояния в 16 миллионов марок. На их предприятиях, хлопкопрядильной и сучильной фабрике "Геррит ван Дельден унд Ко", а также хлопкопрядильной и ткацкой фа.брике "М. ван Дельден унд Ко" (обе в Гронау) было в 1913 году 355 тысяч веретен и более тысячи ткацких станков. К основанному в 1854 году семейному концерну принадлежала с 1883 года и фирма "Вестфелише ютешпиннерай унд ютевеберай" (джутопрядпльное и джутоткацкое производство) в Ахаусе. Несколько позднее к нему добавилась "Ван Дельден унд Ко" в Кёсфельде, и уже в 1913 году можно было бы смело сказать то, что писал об этом семействе Курт Прицколейт сорок лет спустя: "В треугольнике Гронау - Ахаус - Кёсфельд имя ван Дельдеяов произносится не иначе как с почтительным трепетом".
Сейчас фирма "Геррит ван Дельден" с оборотом в 450 миллионов марок (на 1970 год) относится к 150 крупнейшим промышленным компаниям Федеративной республики. Члены семьи заседают в президиумах наблюдательных советов множества других текстильных фирм, в основном или даже целиком принадлежащих этому клану: таковы, например, "Тюрингише делльволле АГ" в Гронау, "Крефельдер баумволле-шпиннерай" в Крефельде или "Вестфелише целль-штофф АГ" в Вильдхаузене. Свою принадлежность к числу сильных мира сего ван Дельдены сумели доказать и в "третьем рейхе", причем не только в треугольнике Гронау - Ахаус - Кёсфельд: они, например, были пайщиками "Вестфаленбанка" и страхового концерна "Герлинг", а Хендрик ван Дельден, почетный сенатор ганноверской Высшей технической школы и член президиума Международного объединения владельцев хлопкопрядильных фабрик, имел в фашистской Германии звание "фюрера военной промышленности".
Ремберт ваи Дельден, капитан запаса 3-го ранга, является членом правления "Вестфелише ютешпиннерай унд веберай" (Ахаус), управляющим "Ван Дельден унд К0 гмбх" (Кёсфельд), членом фракции ХДС/ХСС в бундестаге, а также входит в экономический совет ХДС.
Ван Дельдены не являются исключением в преемственности богатства и влияния. Почти все другие (неврейские) семьи промышленных воротил, которые играли более или менее значительную роль еще в королевстве Пруссия перед 1914 годом, по-прежнему принадлежат к финансовой и политической элите Федеративной Республики Германии.
Несколько примеров в весьма отличных друг от дру га районах бывшей Пруссии: скажем, семья фон Бох-Галау, которой принадлежит основанная в 1766 году фирма "Вильеруа унд Бох" - крупнейшая в мире компания керамической промышленности, имевшая некогда свои предприятия не только в Сааре и по ту сторону границы, в Люксембурге и Франции, но также в Бонне, немецкой Лиссе, Денишбурге и Торгау; затем текстильные фабриканты Дрегеры родом из прусского
Прицвалька, чьим зятем стал господин Эмиль Квандт, отец Гюнтера Квандта, превратившего наследство Дре-геров в гигантский концерн; Ханиэли, которые, будучи в числе основателей действующей с 1808 года в Обер-хаузене в качестве акционерного общества "Гутехофф-нунгсхютте" и имея фамильное состояние размером более 400 миллионов марок, входили в число сверхбогачей королевства прусского; дюссельдорфские фабриканты стиральных порошков и других моющих средств Хенкели, ведущие свое дело с 1886 года и уже к 1914 году имевшие состояние во много миллионов марок; эссенские Круппы, чья дочь и наследница Берта в 1906 году вышла замуж за Густава фон Болена унд Гальбаха; Эткеры из Билефельда, которые на первых порах изготовляли только пекарский порошок и так заработали на нем, что уже к 1914 году ходили в мультимиллионерах; владельцы предприятий тяжелой про-мышленности, сарские семейные династии Рёхлиигов и Штуммов, наследственные фирмы которых были учреждены еще в 1875 году ("Гебрюред Рёхлинг") и 1715 году ("Гебрюдер Штумм"); Тиссены из Дуйсбурга, Верханы из Нейса и семья кёльнского торговца чугуном Отто Вольфа, который до 1914 года не принадлежал ни к числу прусских промышленников, ни, вероятно, даже к числу миллионеров, но в 1916 - 1917 годах, еще при монархии, сумел прибрать к рукам на 6 миллионов марок акций "Ферейнигте шталь-верке ван дер Ципен" и "Виссенер айзенхюттенверке АГ", а также на 5 миллионов марок акций "Феникс АГ фюр бергбау унд хюттекбетриб".
К этим одиннадцати семьям, представляющим собой лишь небольшую и произвольную подборку, следует добавить еще ван Дельденов, Диригов, Сименсов, графов Шаффгоч и потомков Петера Клёкнера, уже упоминавшегося тестя господина Хенле. Ну а теперь можно подвести черту и выяснить, что произошло с богатством и влиянием этих шестнадцати семей крупных прусских промышленников за богатый событиями период с 1914 года до наших дней.
Концерн "Вильеруа унд Бох" (ведущий компаньон - Люитвин фон Бох-Галау) имел в 1970 году в Федеративной республике оборот в 580 миллионов марок. Эта фирма, по-прежнему в полной мере являющаяся семейной собственностью, имеет, кроме того, предприятия в Люксембурге, Франции, Италии, Швейцарии, Канаде и Аргентине. В ФРГ на "Вильеруа анд Бох" работают 20 тысяч рабочих и служащих.
Ван Дельдены имели в 1970 году оборот приблизительно в 440 миллионов марок, Дириги - около 450 миллионов; на тех и других работают в целом почти 12 тысяч человек.
Созданный зятем Дрегера, Гюнтером Квандтом, и его сыновьями, Гербертом и Гаральдом, принадлежащий всецело этой семье концерн, к которому, кроме наследственной текстильной фирмы, относятся фирмы "ВАРТА", "ИВК", "Бук-Гульден", а также "БМВ" (40 процентов акционерного капитала принадлежат группе Квандта, более 25 процентов - лично д-ру Герберту Квандту), имел в 1970 году оборот в 3,2 миллиарда марок (причем сюда вошли 66,6 процента оборота "БМВ"). Общее число рабочих и служащих (включая две трети персонала "БМВ") - около 44 тысяч человек. Если учесть 15-процентную долю Кванд-тов в "Даймлер - Бенц - АГ", то оборот фирм семьи Квандт составлял в 1970 году 5,8 миллиарда марок, в то время как число рабочих и служащих, экономически зависящих от Квандтов, возрастает до 66 тысяч.
Ханиэлям по-прежнему принадлежит более половины акционерного капитала концерна "Гутенхоффнунгс-хютте" ("ГХХ"). Клаус Ханиэль занимает пост председателя наблюдательного совета концерна; его заместителем является Карл Эдуард Карп, также член клана Ханиэлей. Концерн "ГХХ", к которому относится и "Машиненфабрик Аугсбург - Нюрнберг" ("МАН"), достиг в 1970 году оборота в 6,34 миллиарда марок при штатах численностью около 96 тысяч человек. Кроме того, у Ханиэлей небольшой пай в "Хюттенверке Оберхаузен АГ", но эту мелочь мы оставим без внимания.
Дюссельдорфские короли стиральных порошков Хенкели ("Перзиль", "Факт"", "Вайсер ризе", "Приль", "Ата", "Омо" и много сотен других фирменных товаров) сумели в своем семейном концерне довести в 1970 году оборот до 3,3 миллиарда марок. На Хенкелей трудятся почти 40 тысяч рабочих и служащих. Кроме того, Хенкелям принадлежит приблизительно половина акционерного капитала "Дойче гольд-зильбер шайдеан-штальт" ("Дегусса") и менее значительный пай в "Метальгезелышафт АГ" (обе эти компании имеют свои главные конторы во Франкфурте-на-Майне). В целом оборот этой семьи составил в 1970 году около 4,8 миллиарда марок, а число экономически зависящих от Хенкелей трудящихся - 52 тысячи человек.
О д-ре Гюнтере Хенле, наследнике Клёкнера, нам известно, что его промышленная империя сохранилась, хотя семье не удалось удержать большинство акций ни в "Клёкнер - Гумбольдт - Дейц АГ", Кёльн (оборот в 1970 году - 2,15 миллиарда марок; штаты - 31 тысяча человек), ни в "Клёкнер-верке АГ", Дуйсбург (оборот в 1970 году - 2,19 миллиарда марок; штаты - 31 тысяча человек). Мы поэтому оценим оборот фирм семейства Хенле в 2,1 миллиарда марок, а число работающих на них - 30 тысяч человек.
Сложнее обстоит дело с семьей фон Болеп унд Гальбах, которая передала специальному фонду свои единоличные права собственности на фирму "Фрид. Крупп", Эссен. Президентом этого фонда и в качестве такового одновременно председателем наблюдательного совета фирмы-учредителя "Фрид. Крупп гмбх" является Бертольд Бейц, генеральный уполномоченный и душеприказчик скончавшегося последнего единоличного хозяина Альфрида фон Болен унд Гальбаха. По крайней мере пока и косвенным образом семья продолжает властвовать над крупповским концерном, делая это через вышеназванного управляющего. С другой стороны, внушительная доля в теперешних и будущих прибылях эссенского концерна (оборот в 1970 году - 6 миллиардов марок; число занятых - 80 тысяч человек) принадлежит одному из членов семейства Крупп, а именно Арндту фон Болен унд Гальбаху, единственному сыну Альфрида Круппа, поскольку он получает от крупповского фонда пожизненную ренту в размере 2 миллионов марок в год. Тем, кому этого недостаточно, чтобы отождествить богатство империи Круппов с этой семьей и ее главным наместником Бей-цем, напомним, что Арндт фон Болен унд Гальбах сумел заблаговременно оформить как свою личную собственность весьма значительную часть общесемейного достояния, например земельные владения площадью 125 кв. километров и замок в Австрии, крупповский пай в эссенском банкирском доме "Карл Кр. Госсепберг унд К°", большую ферму в Бразилии, а также собрание картин, оцениваемое во много миллионов марок. Поскольку не существовало никакой разницы между личным имуществом единственного владельца фирмы Альфрида фон Болен унд Гальбаха и тем, что принадлежало ему в промышленности, все эти и многие другие материальные ценности вплоть до самой его смерти относились к резервам крупповского концерна. Следовательно, его сын и наследник Арндт, на имя которого были переведены недвижимость, пакеты акций и ценные произведения искусства стоимостью приблизительно несколько сот миллионов марок, получил только солидный задаток в счет будущих прибылей концерна. Кроме того, семье фон Болен унд Гальбах, а точнее, дядям Арндта, Бертольду и Гаральду, младшим братьям его отца, остался крупный пай в концерне "ВАСАГ" ("Хеми- унд шпильцойгконцерн"), а также большинство акций в компании "Юрид гмбх" (доля обеих фирм в обороте 1970 года - около 200 миллионов марок; число работающих - 7 тысяч человек).
Фабрика пекарского порошка д-ра Эткера в Биле-фельде превратилась в гигантский действующий на всей территории ФРГ "универсальный" концерн, куда, в частности, входит множество пивоваренных заводов и заводов шампанских вин, предприятия пищевой промышленности, выпускающие различные продукты питания, в том числе и деликатесные, а также предприятия строительной и текстильной промышленности. Оборот концерна составил в 1970 году 1,1 миллиарда марок, число рабочих и служаащих - 23 тысячи человек. К этому следует добавить промышленные предприятия, принадлежащие сестре, а также сводным братьям и сестрам Рудольфа Августа Эткера, владельца концерна, скажем "Швартауэр верке" Урсулы и Аренда Эткероз '(1200 рабочих и служащих) или билефельдскую крупную типографию "Э. Гундлах" с числом занятых 1500 человек - собственность Рихарда Казеловски, сводного брата Эткера.
Что же касается концерна Рёхлингов, то оборот этой семейной фирмы исчислялся в 1970 году в 1,89 миллиарда марок, число работающих - 36 тысяч.
В отношении графов Шаффгоч соответствующие цифры составляют 400 миллионов марок и приблизительно 4 тысячи рабочих и служащих. "Сименс АГ", где по-прежнему господствует семья Сименс, будучи второй по значению промышленной компанией ФРГ, имела в 1970 году оборот в 11,76 миллиарда марок при 301 тысяче рабочих и служащих.
Наследники Штуммов со своими промышленными предприятиями, паями в промышленности с холдингом "Штумм АГ", Эссен, имели годовой оборот в 1,3 миллиарда марок при 17 тысячах рабочих и служащих.
Семья Тиссен: главная наследница Августа Тис-сена, графиня Анита де Цихи, урожденная Тиссен, имея 40 процентов акционерного капитала (большинство акций концерна распылено и находится в руках множества мелких акционеров), распоряжается огромным тиссеновским концерном, ядром которого является дуйсбургская "Август-Тиссен-хютте" ("АТХ"). Оборот концерна в 1970 году был равен 10,88 миллиарда марок; число рабочих и служащих - 96 тысяч человек.
Впрочем, есть и другая тиссеновская империя, принадлежащая племяннику графини де Цихи, барону Гансу Генриху фон Тиссен-Борнемиша. Через свою бременскую судостроительную компанию "Вулкан" и "Машиненфабрик АГ", Бремен, а также благодаря 50-процептному участию в "Шталь унд рёренверк Рейсхольц гмбх" и "Тиссенгаз АГ", Дуйсбург, барон, имеющий, кроме того, солидное имущество за границей, сумел добиться в ФРГ на своих промышленных предприятиях в 1970 году оборота в 600 миллионов марок; число же лиц наемного труда на них составило 9300 человек.
В высшей степени трудно выразить в цифрах промышленное могущество семьи Верхан из Нейса: оно настолько многогранно, что буквально глаза разбегаются. Но если включить в наши подсчеты находящиеся под властью Верхапов концерн "Баккау" и компанию "Штрабаг", верхановские паи в "Виккюлер лё-венброй" и в "Мюнхенер лёвенброй", а прежде всего 10-процентную долю Верханов в могущественной "Рей-ниш-Вестфелише электрицитетсверк" ("РВЭ") и, следовательно, ташке в "Рейнбраун", получается, что промышлеиный оборот династии из Нейса составил в 1970 году 1,85 миллиарда марок, а число работающих на нее - 25 тысяч.
К важнейшим паям в промышленности, которыми Отто Вольф фон Амеронген, главный наследник сталепромышленника Отто Вольфа, владеет непосредственно или через кёльнскую компанию "Отто Вольф AT", относятся 50-процентные доли в "Штальверке Бохум АГ", "Рассельштейн АГ", Нейвид, и "Нейнкирхер айзенверк АГ", Нейнкирхен (Саар), 15-процентная доля в концерне Штуммов, а также "Айзенверк Везер-хютте АГ" в Бад-Ойнхаузене (одно из многочисленных предприятий, принадлежащих ему на все 100 процентов). Таким образом, промышленный оборот фирм Амс-ронгена составил в 1970 году (не считая продажи чугуна и стали) около 920 миллионов марок при числе рабочих и служащих приблизительно 15 тысяч человек.
Итак, фирмы наследников шестнадцати богатых прусских промышленных семей времен до 1918 года имели в 1970 году в Федеративной республике суммарный оборот не менее чем в 57,5 миллиарда марок; на них работают ныне 882 тысячи человек. Это колоссальное средотрчие экономической власти, которая не только сохранилась, но и значительно усилилась, несмотря на мировые войны, замену прежних систем новыми, неоднократное обесценение денег и попытки реформ.
Ну а как же обстояло и обстоит сейчас дело с политическим влиянием этих шестнадцати семей, выбранных нами, как уже подчеркивалось, чисто произвольно?
Некоторые из них еще при Гогенцоллернах играли весьма значительную роль в политической и общественной жизни. Прежде всего это относится к Круппам, единоличным хозяевам крупнейшей в Пруссии, да и во всем рейхе кузницы оружия. Фридрих Альфред Крупп (1854-1902) был членом верхней палаты прусского парламента, а с 1893 по 1898 год - членом рейхстага. Еще более важным было влияние, которое фирма "Фрид. Крупп" с помощью скупленных ею газет оказывала на внешнюю и внутреннюю политику, главным образом на политику в сфере вооружений, особенно в годы, непосредственно предшествовавшие первой мировой войне. И наконец, уместно напомнить, что один из вожаков Пангерманского союза, а позднее правого шовинистического крыла немецкой национальной партии, тайный советник Альфред Гугенберг, был с 1909 по конец 1918 года генеральным директором круппов-ского концерна. В этом качестве он начал в 1916 году сколачивать могущественную, отражающую взгляды немецких националистов газетную и киноимперию. Она, имея собственные информационные агентства, рассылая заматрицированные материалы, газеты, владея издательством "Шерль", еженедельной кинохроникой кинофирмы "УФА" и прочей кинопродукцией, а также с помощью рекламы и кредитов, предоставляемых провинциальным газетам, весьма заметно влияла на формирование общественного мнения. Позднее Гугенберг привел немецкую национальную партию к альянсу с национал-социалистами и в 1933 году стал первым гитлеровским рейхсминистром хозяйства.
Барон Карл фон Штумм-Хальберг (1836-1901), превративший основанную в 1715 году фирму Штум-мов в крупный концерн, также был членом прусской верхней палаты и многолетним депутатом рейхстага. Он принадлежал к числу основателей и ведущих членов крайне правой немецкой имперской партии, был заклятым врагом профсоюзов и социал-демократии, одним из друзей Вильгельма II, которого он отговаривал от планов социальных реформ. Как крупнейший поставщик броневых плит для военно-морского флота, он через газеты и с помощью финансировавшегося им "Флоттенферейна" воздействовал на политику Вильгельма II на морях, которая привела к гонке вооружений и подтолкнула Англию к союзу с Францией и Россией.
Его брат, барон Фердинанд фон Штумм (1843- 1925) состоял в кайзеровские времена на дипломатической службе в ранге посла; их племянник Вильгельм фон Штумм стал в 1911 году заведующим политическим отделом министерства иностранных дел, а в 1916 году - заместителем статс-секретаря. В кругу приятелей о нем говорили: "Если руководить торговой фирмой так, как Штумм - своим министерством, то она в два счета обанкротится".
В 1917 году статс-секретарем, то есть фактическим руководителем министерства иностранных дел, стал зять Штумма, Рихард фон Кюльман, который в марте 1918 года навязал Советской России Брест-Литовский мир; Эдгар фон Ханиэль-Хаймхаузен, наследник Ха-ниэлей, был с 1911 по 1917 год послом в Вашингтоне, в 1918 году - членом комиссии по соблюдению перемирия, в 1920 году стал статс-секретарем в министерстве иностранных дел, а в 1923 году, незадолго до путча Гитлера - Людендорфа, представителем имперского правительства в Мюнхене.
В годы Веймарской республики важную роль играли и другие члены интересующих нас шестнадцати семей: Гермап Рёхлинг основал и финансировал Немецкую саарскую народную партию; Петер Клёкнер поддерживал правую партию Центра и вместе с Францем фон Папеном купил газету "Дейчланд", центральный печатный орган этой партии. Фриц Тиссен субсидировал путч Гитлера - Людендорфа, пожертвовав на это дело 100 тысяч марок, а позднее тратил миллионы на военизированные отряды нацистов. Д-р Гюнтер Хенле в качестве офицера добровольческого корпуса принимал участие в подавлении рабочих восстаний в Тюрингии и Баварии, а Франц фон Папен, зять тайного советника фон Бох-Ханау, поднялся до поста рейхсканцлера. О его роли в крушении Пруссии, а также в падении Веймарской республики речь еще пойдет в другом месте .
При "третьем рейхе" Папен был сначала вице-канцлером в кабинете Гитлера, затем подчиненным "непосредственно фюреру и рейхсканцлеру" "полномочным министром", выполнявшим "особую миссию" в Вене, членом фракции НСДАП в рейхстаге (на правах "гостя", то есть не состоя в партии) и, наконец, гитлеровским послом в Турции. Впрочем, он отнюдь не был единственным представителем шестнадцати династий промышленных магнатов, игравшим видную роль в годы коричневой диктатуры.
Фриц Тиссен был до 1939 года членом прусского государственного совета и депутатом рейхстага от НСДАП; с Гитлером, возвышению которого он наряду с другими помогал деньгами из собственного кармана, Тиссен порвал, только когда тот начал войну.
В числе тех, кто пользовался особым доверием нацистского руководства и кому оно в знак этого доверия присвоило звание "фюрера военной экономики", были такие промышленники, как Хендрик ван Дель-ден и д-р Гюнтер Квандт, совладелец "Дрегер тухфаб-рик" (предприятие текстильной промышленности), управляющий "Дрегер-верке" и председатель правления "Дойче ваффен унд муниционсфабрикен АГ", Берлин. Сын Квандта, Гаральд, до 1967 года, когда он разбился на собственном самолете, был одним из двух боссов концерна, вырос в доме нацистского гауляйтера Большого Берлина, а позднее рейхсминистра пропаганды д-ра Йозефа Геббельса, который был вторым мужем матери Гаральда.
"Фюрерами военной экономики" были в гитлеровском рейхе также зять Хенкеля, "вождь предприятия" (как именовали промышленников в фашистской Германии) по изготовлению моющих средств Вернер Люпс, и глава концерна Рёхлингов, коммерции советник д-р Герман Рёхлинг. Зять Эткера, д-р Рихард Казеловски, был не только весьма активным национал-социалистом и офицером СС, но даже входил в "кружок друзей рейхс-фюрера СС Генриха Гиммлера", куда допускались лишь избранные из избранных. Готфрид Дириг стал в "третьем рейхе" руководителем могущественной "имперскок группы промышленность" и доверенным лицом партии в наблюдательных советах таких важных фирм, как "Берлинер хапдельс-гезелышафт". Густав Крупп фон Болен унд Гальбах, само собой разумеется, также был "фюрером военной экономики", а сверх того, "пионером труда", обладателем "золотого партийного значка НСДАП" и председателем кураториума "фонд немецкой промышленности имени Адольфа Гитлера".
Старший сын и наследник миллиардера Густава Круппа, Альфрид, заблаговременно вошел (на правах "почетного члена") в круг лиц, оказывавших материальную поддержку СС.
И наконец, отнюдь не утверждая, что наш анализ связей данных шестнадцати семей с гитлеровским режимом является исчерпывающим, упомянем о Викко фон Бюлов-Швапте, втором супруге наследницы Штум-мов Елены, вдовствующей графини Болько фон Рёдерн, урожденной фон Шуберт. В годы "третьего рейха"
Викко фон Бюлов-Шванте в качестве преемника своего тестя генерала Конрада фон Шуберта, женившегося на Иде, дочери барона Карла Фердинанда фон Штумм-Хальберга, возглавил клан и концерн Штуммов. В 1933 году Викко фон Бюлов-Шванте внял призыву своего фюрера и стал штандартенфюрером СА по особым поручениям. В 1934 году он был назначен начальником протокольного отдела министерства иностранных дел и наверняка занял бы еще более высокое место в нацистской иерархии, не случись с ним пренеприятная история: во время визита Гитлера в Рим он посоветовал весьма щепетильному в такого рода протокольных делах фюреру принимать парад (по случаю визита) с непокрытой головой и облаченным в явно не шедший ему фрак, тогда как все остальные щеголяли в расшитых золотом мундирах и богато разукрашенных головных уборах. За тот "проступок" Викко фон Бюлов-Шванте отправили послом в Брюссель, а когда Бельгия была оккупирована вермахтом, он вообще оказался не у дел. Зато его близкий родственник, граф Макс Эрдман фон Редерн, который, так же как его брат Болько, женился на одной из дочерей генерала фон Шуберта, иными словами, на наследнице богачей Штуммов, дослужился до звания оберфюрера СС при штабе эсэсовской администрации группы "Зюд-Ост" ("Юго-Восток").
Остается выяснить, какая роль выпала этим шестнадцати семьям после 1945 года и позднее в политической жизни ФРГ. Мы уже упоминали, что д-р Гюнтер Хенле из фирмы "Клёкнер унд К°" стал главою влиятельного боннского Немецкого общества по внешней политике и депутатом бундестага от ХДС, а Рем-берт ван Дельден еще и сейчас является членом фракции ХДС/ХСС в федеральном парламенте. Остается добавить, что Фриц фон Ганиэль-Нитхаммер был депутатом от ХСС в Бонне до 1965 года, когда он в 70-летнем возрасте отошел от дел; что преемник Викко фоп Бюлов-Шванте в руководстве штуммовским концерном "Кнут фоп Кюльман", барон фон Штумм ауф Рамхольц, много лет занимал пост председателя, а затем заместителя председателя фракции СвДП в бундестаге и что почти все другие интересующие нас семьи представлены сейчас или были представлены раньше в парламенте ведущими администраторами своих концернов. Например, у Тиссенов это д-р Курт Бирренбах (ХДС), председатель Совета по управлению имуществом семьи Тиссен; у Эткеров до 1969 года таким представителем был д-р Александр Эльбрехтер (до 1958 года член немецкой партии, затем ХДС); представитель Клёкнеров-Хенле - Фриц Берендсен ((ХДС); семейства фоп Болен унд Гальбах - директор крупповского" концерна, теперешпий премьер-министр правительства земли Шлезвиг-Гольштейн, д-р Герхард Штольтенберг; Сименсов - член правления их концерна д-р Гизберг Клей (ХСС). Всех, однако, переплюнул клан Верханов, который уже был представлен в бундестаге директором одной из входящих в верханов-ский концерн фирм будущим федеральным министром по делам семьи д-ром Францем Йозефом Вюрмелингом: представитель этого клана, а именно д-р Конрад Аденауэр (по первому браку он приходился дядей Верханам, затем благодаря замужеству своей дочери Лизбет стал вдобавок тестем паследника концерна Германа Йозефа Верхана), оказался первым канцлером Федеративной Республики Германии, которую он формировал по своей канцлерской воле и по воле концернов.
Итог изучения шестнадцати произвольно выбранных семей прусских промышленников, входивших еще при кайзере в финансовую и политическую элиту: они владеют почти 60 миллиардами марок годового оборота (что соответствует объему торговли средних и годовому бюджету более крупных страп); па них работают почти 900 тысяч рабочих и служащих, из которых большинство семейные, следовательно, общее число экономически зависимых от этих шестнадцати семей составляют три миллиона мужчин, женщин и детей, что примерно равно численности населения западногерманских земель Гамбург и Саар, вместе взятых) плюс преемственность политического влияния со времен Вильгельма II.
Обращаясь к торговле и банковскому делу, мы можем избавить себя от детального анализа торговли. Ведь в число владельцев 30 крупнейших торговых фирм ФРГ в 1970 году входили те же Хенле вкупе с Клёкнерами (оборот торговли сталью в указанном году: 4,4 миллиарда марок), Отто Вольф фон Амеропген (2,9 миллиарда марок), "Ганиэль унд К°" (1,6 миллиарда марок), а также Крупны и Тиссены, Штуммы и Верханы, Рёхлинги и Шаффгочи, Эткеры и Сименсы - с торговыми оборотами, выражаемыми девяти-десятизначными цифрами.
Итак, если распространить наше изучение преемственности власти и богатства в Пруссии на 300 самых богатых семей этого королевства в 1913 году, результаты ошеломляющи: не менее 221 случая сохранения наследниками этих семей в ФРГ прежних богатства и влияния и, если не считать изгнанных, физически уничтоженных или, самое меньшее, до нитки обобранных еврейских семей, такая преемственность прослеживается почти в 90 процентах всех случаев! Для завершения нашего анализа приведем еще один пример - из банковского мира.
Речь идет о невидном, на первый взгляд, институте, а именно о кёльнском банкирском доме "И. Г. Штейн", основанном в 1790 году, то есть во времена французской революции. Даже на улице (Унтер-Саксенхаузен), где находится его главная контора, есть более старые, а главное гораздо более могущественные частные банки, например основанная в 1789 году фирма "Сал. Оппенгейм-младший и К0", входящая в головную группу частных банков Европейского континента. Однако вряд ли можно найти фирму с более интересной и поучительной в политическом плане историей.
Ограничимся важнейшими фактами. В "Ежегоднике миллионеров" прусской Рейнской провинции за 1913 год в качестве тогдашних владельцев банкирского дома "И. Г. Штейн" значатся три человека: коммерции советник д-р Карл Шницлер, консул Иоганн Генрих фон Штейн и д-р Карл Штейн, племянник скончавшегося в 1911 году тайного советника Генриха фон Штейна. Они и другие близкие родственники усопше-го тайного советника платили налоги с состояния, равного в общей сложности 70 миллионам марок.
В приложении к "Ежегоднику" находим биографическую справку о фрау Марии фон Штейн: "Вдова одного из богатейших людей Кёльна, покойного тайного коммерции советника Генриха фон Штейна... пожалованного 6 июля 1908 года званием прусского дворянина". Далее говорится: "Семья Штейн евангелического вероисповедания и происходит из Лимпурга в Вюртемберге. Дед тайного коммерции советпика, Иоганн Генрих Штейн, родившийся в 1773 году, основал в 1790 году" (это в семнадцать-то лет!) "банкирский дом "И. Г. Штейн" в Кёльне... Его внук, возведенный в дворянство тайный коммерции советник И. Г. фон Штейн (1832-1911), женился в 1868 году на Марии, урожденной Мевиссен, старшей дочери тайного коммерции советника д-ра Густава фон Мевиссена, члена верхней прусской палаты... Тайный советник фон Штейн был также близким родственником банкиров Херштаттов, Мумм фон Шварценштейнов и Бетмаиов, а кроме того, барона Вильгельма фон Хейля цу Херрнс-хейма, члена рейхстага и первой палаты Великого герцогства Гессенского, который в 1867 году взял в жены Софию Штейн. Точно так же младший брат барона Вильгельма, барон Максимилиан Хейль цу Херрнс-хейм, генерал-майор от кавалерии Великого герцогства Гессенского, сочетался браком с Доротеей (Дорис) Штейн..."
Тут уместно отметить следующее: банкирский дом братьев Бетман (Франкфурт) с лично ответственным компаньоном бароном Иоганном Филиппом фон Бетма-ном существует и поныне, точно так же как существует кёльнский банкирский дом "И. Д. Херштатт" с ответственным компаньоном Иван-Д. Херштаттом; кайзеровский рейхсканцлер Теобальд фон Бетман-Гольвег происходил именно из названной семьи франкфуртских банкиров; Мумм фон Шварценштейны принадлежали к числу владельцев фирмы "Иогапн Мария Фарина", что напротив Юлихплатц, и один из них, д-р Бернд Мумм фон Шварценштейн, был послом ФРГ; члены этого семейства роднились через браки со Шницлерами, о которых речь впереди, а Элизабет Клее, урожденная фрейлейн Хейль цу Херрнсхейм, является сейчас депутатом бундестага от ХДС.
Вернемся, одпако, к фон Штейнам, чьими ближайшими родственниками и деловыми партнерами были не только ставшие позднее дворянами Шницлеры, но и семьи фон Рат и фон Шредер. Эрнст фон Рат, секретарь немецкого посольства в Париже, стал 7 ноября 1938 года жертвой покушения со стороны немецкого еврея, беженца Гершеля Гриншпана; это дало Гитлеру, Геббельсу, гестапо и СА повод устроить так называемую "хрустальную ночь" - иными словами, первый крупный централизованный еврейский погром в "третьем рейхе", причем за причиненные этим погромом материальные убытки его же ни в чем не повинные жертвы были вынуждены заплатить 1 миллиард рейхсмарок.
Члены же семейства фон Шредер, заключив полдесятка брачных союзов, тесно породнились с семьями фон Штейнов и фон Шницлеров, что весьма благотворно отразилось на их семейной фирме - основанном в 1832 году банкирском доме "Братья Шредер и К°". А затем, незадолго до первой мировой войны и вскоре после нее, еще два шредерских сыиа, Курт и Карл, женились на сестрах Шницлер, наследницах паев в "И. Г. Штейн". В результате один из двух братьев, барон Курт фон Шредер, стал в 30-х годах главой кёльнского банкирского дома "И. Г. Штейн".
Прежде чем познакомиться с ним поближе, отметим, что и поныне существуют не только этот старый кёльнский банкирский дом - с банкиром Иоганном Генрихом фон Штейном в качестве одного из ведущих пайщиков, но и банк Шредеров в Гамбурге. Он объединился с другими влиятельными гамбургскими и франкфуртскими частными банками и именуется сейчас "Шредер, Мюнхмейер, Хенгст унд Ко". В число его пайщиков наряду с Альвином Мюнхмейером, президентом Федерального объединения банков и членом множества наблюдательных советов, а также наряду с генеральным консулом Фридрихом Хенгстом и графом Фердинандом фон Галеном входят бароны фон Шредер: Ганс Рудольф и Манфред.
Теперь о бароне Курте фон Шредере, главе банкирского дома "И. Г. Штейн" в 30-е и 40-е годы. Именно он 4 января 1933 года устроил на своей кёльнской вилле тайную встречу двух человек, которые спустя три с половиной недели после этого стали канцлером и вице-канцлером германского рейха: Гитлера и Папена. Бароп, пребывая в "почетном" звании обер-фюрера СС, был также банкиром и одним из создателей пресловутого "кружка друзей рейхсфюрера СС", этого связующего звена между СС и экономическими боссами.
После того как мы на примере уже почти не поддающегося распутыванию клубка семейных династий, которые все имели или имеют тесные связи с банкирским домом "И. Г. Штейн", продемонстрировали переплетение политики с бизнесом, а также на множестве примеров доказали почти полную преемственность власти и богатства, пережившую все катастрофы прусско-германской истории, возникают два интересных вопроса. Во-первых, как могло случиться, что после краха сначала Пруссии, потом первой немецкой республики, а под конец и рейха старая прусская элита сильных и богатых уцелела почти целиком (за исключением еврейских мультимиллионеров)? Во-вторых, не являлись ли при тесном переплетении политики и бизнеса движущей силой этих процессов личные, преимущественно материальные интересы, определявшие и мотивы политического влияния, или же главная роль принадлежит государственным и общественным интересам? Наконец, не отождествлялись ли интересы государства и общества с корыстными интересами "избранных"?
От искомых разгадок зависит и ответ на вопрос: можно ли по-прежнему доверять руководство во многих важных сферах старой финансовой и политической элите, доныне сохранившей свое могущество и занимающей еще так много ключевых позиций в экономике и политике?
|
ПОИСК:
|
При использовании материалов сайта активная ссылка обязательна:
http://economics-lib.ru/ 'Библиотека по истории экономики'