Вместо предисловия

В этой книге - что видно уже из ее названия - речь пойдет о многочисленных, как правило, очень состоятельных и влиятельных людях, семействах, общественных группах и подгруппах, о гамбургских и франкфуртских банкирах и коммерсантах, и баварских и шлезвиг-голыптейских помещиках, о промышленниках Рура, Саара и Вюртемберга, о фабрикантах-миллиардерах с Рейна и из Вестфалии, а также о попавших в разряд "перемещенных лиц" верхнесилез-ских магнатах и других богачах, которые считаются лишенными родины и прав.

Мы критически рассмотрим, что представляют собой эти неслыханно богатые люди, семейства и группы, каковы их власть и богатство и как влияет то и другое на политическое и общественное развитие страны; мы попытаемся проследить очень темное подчас происхождение крупных состояний. При этом почти неизбежно будут недостаточно освещены или вообще останутся вне поля зрения возможные заслуги отдельных людей, а также групп, необычные мотивы поведения некоторых семей, равно как и несомненные добродетели, которыми наделены те или иные погрязшие в грехах магнаты.

Поэтому мы заранее предупреждаем, что не следует делать из прочитанного вывод о намерении автора давать отрицательные характеристики отдельным лицам, семьям или группам, скажем прусских юнкеров, за исключением тех случаев, когда это будет специально оговорено и объяснено.

Критика направлена почти исключительно против условий и обстоятельств, возникших вследствие господствующей общественной системы, а не против людей, которые наживаются при этой системе большей частью даже пассивно.

Другими словами, мы не собираемся никого лично клеймить за то, что его предки были крупными мошенниками, или преступниками - чем-то вроде гангстеров и главарей мафии, или бессердечными работор-

говцами, или фальшивомонетчиками, а может быть, даже самыми обыкновенными разбойниками с большой дороги. И мы никого не собираемся упрекать за то, что он давно уже добровольно не отказался от унаследованного огромного богатства, от сословных привилегий, от монополии, завоеванной в упорной борьбе, от гигантских латифундий, толкающих на спекуляцию землей, упрекать за то, что он не отказался от бесконтрольной власти над средствами производства и над десятками тысяч рабочих, от безграничных возможностей оказывать влияние даже на законодательные органы.

Мы хотим лишь показать, что было и что есть, а потом поставить вопрос: неужели при всем печальном опыте, который вновь и вновь выпадал на нашу долю, так должно быть всегда? Вот и все.

Берпт Энгелъман

Роттах-Эгерн, лето 1972 года