Глава I. Проблема монополии и конкуренции в понимании идеологов немонополистической буржуазии [1966 Козлова К.Б.

Раскрывая содержание монополии, буржуазные критики подчеркивают, что существует прямая связь и непосредственная зависимость между уровнем концентрации производства и возникновением монополий. Показатели уровня концентрации производства по основным отраслевым группам промышленности, по отдельным отраслям, по важнейшим видам продукции используются ими как исходные показатели степени монополизации; рост концентрации производства - как показатель роста монополизации.

Поскольку вопросы концентрации производства непосредственно связаны с проблемой монополии, они являются объектом непрекращающейся теоретической борьбы между откровенными и завуалированными апологетами большого бизнеса, с одной стороны, и идеологами немонополистической буржуазии - с другой. Ясно, что эти последние не могут разделять методологические принципы и выводы апологетов монополий.

В проблеме концентрации критики монополий отчетливо различают, во-первых, концентрацию производства с точки зрения технико-экономической и, во-вторых, финансовую концентрацию, концентрацию собственности и контроля.

В первом случае речь идет о концентрации на уровне предприятия - физической производственной единицы. Это - техническая концентрация. Рост ее показывает, как с изменением уровня техники и развитием технологии изменяются оптимальные размеры производственных единиц по отраслям. Предприятие оптимального размера наиболее эффективно с производственной точки зрения, т. е. дает минимальные издержки производства на единицу выпускаемой продукции. Технический и организационный прогресс ведет к росту оптимальных размеров предприятий во всех основных отраслях производства; в этом находят свое непосредственное проявление преимущества крупного производства перед мелким.

Критики монополий признают, что рост концентрации производства - это прогрессивный процесс, поскольку он связан с совершенствованием самого производства, с развитием его по пути специализации и комбинирования. Этот процесс отвечает объективным потребностям, подчинен "технико-экономическому императиву".

Главным объектом критики со стороны идеологов немонополистической буржуазии является финансовая концентрация, именно с ней они связывают образование монополий.

Финансовая концентрация, как правильно показывают критики монополий, резко опережает техническую концентрацию. Это находит свое выражение в том, что крупнейшие корпорации осуществляют централизованный финансовый контроль над десятками и сотнями крупных, средних и мелких компаний не только в своей или смежных отраслях, но и в самых разных, не связанных между собой отраслях промышленности, причем подконтрольные компании сохраняют сплошь и рядом видимость самостоятельности. Крупнейшие промышленные корпорации не ограничиваются только промышленностью. Они имеют свои "интересы" в сфере торговли и транспорта, в сфере услуг и в сфере финансов и т. д., связывая под централизованным контролем эти функционально различные области экономики.

Критики подчеркивают, что именно финансовая концентрация вызвала к жизни гигантские "конгломератные корпорации", захватившие основные стратегические позиции в экономике.

Если техническая концентрация выражает собой прогресс материального производства и всегда связана с его реорганизацией, то финансовая концентрация в таких гигантских масштабах, по убеждению критиков, не вытекает из потребностей развития производства, она не только может уживаться с отсталой техникой, но и используется для сдерживания развития производства.

Отличительная особенность позиции критиков состоит в разрыве и противопоставлении технической и финансовой концентрации. Подчеркивая, что власть монополий основана именно на финансовой концентрации и на финансовых методах контроля, критики монополий стремятся доказать, что возникновение и существование "конгломератного большого бизнеса" не оправдано с точки зрения интересов и потребностей развития производства и не может быть оправдано какими бы то ни было объективными общественными потребностями.

Буржуазно-либеральная критика монополий в США базируется на фундаменте, заложенном Торстейном Вебленом (1857-1929 гг.)-крупным социальным философом, основоположником "институциональной" теории развития. Э. Жамс, известный историк экономической мысли, объясняет влияние Веблена прежде всего тем, что "он отвлек американских экономистов от чистой теории предельной полезности, направил их на изучение неравновесий, общественной основы экономики, экономического мальтузианства. Он убил оптимизм, который американцы видели в работах Д. Б. Кларка"¹

¹(Э. Жамс. История экономической мысли XX в. М., 1959, стр. 90.)

Для Веблена характерна, во-первых, попытка социального подхода к экономическим категориям и явлениям. Веблен отвергает неоклассическую экономическую теорию, построенную на идее о всеобщем равновесии в экономике, отвергает схему "нормального равновесия" и "гармонии интересов". Веблен не признает, что общественной единицей служит "экономический человек" с его рационально понятым "самоинтересом", направляющим его действия. Веблена интересует поведение и мышление социальных групп людей (group behavior, social habits, social mind), обусловливаемые существующими социальными условиями.

Для Веблена характерна, во-вторых, попытка создать эволюционную теорию капитализма. В отличие от неоклассиков, являющихся по существу теоретиками "статики", Веблена интересует развитие общества, смена условий, эволюция технико-экономических и социально-политических организационных форм ("институций"). В его теории, хотя и в иррациональной форме, отражается понимание того, что капиталистическое общество эволюционно перешло с появлением монополий в качественно новую стадию. Он дает оценку особенностей и черт этой стадии, и прежде всего оценку капиталистической монополии. Более того, Веблен поставил вопрос о перспективах эволюции капитализма, о возможных путях его развития.

Особенности позиции Веблена как крупного социального философа и критика монополий нашли свое выражение в том, что он был первым американским буржуазным социологом, который не только сочувствовал Великой Октябрьской социалистической революции, но и приветствовал ее.

Главным противоречием капиталистического общества Веблен считал противоречие между производством и "бизнесом". Веблен полностью отрывает материальное производство, как таковое, от его социальной формы, поэтому "производство" лишено у него какой-либо социальной характеристики. В результате у Веблена оказались две "антагонистические" сферы, каждая из которых подчинена своей "идеологии".

Под производством Веблен понимает собственно процесс производства, "технологию" как единство знаний, квалификации и технической базы, которыми располагает общество в данный период. Единственной целью, по его мнению, стоящей перед "промышленностью", должно быть улучшение материального процесса производства, с тем, чтобы производство было все более эффективным. Сюда вкладывается капитал в материальной форме. За "технологией" стоит единый класс, к которому Веблен относит всех, кто трудится в промышленности. Это инженеры и управляющие, изобретатели, квалифицированные рабочие.

"Антагонистическое противоречие", по мнению Веблена, состоит в том, что производство, промышленность подпали под власть бизнесменов, которые реально не связаны с материальным процессом производства, все подчиняют интересам наживы, деланию денег.

Высокоэффективное крупное машинное производство способно создать изобилие продукции, но это вступает в противоречие с основной целью бизнеса - получением возможно большей прибыли. Защищая свои прибыли, бизнес идет и на ограничение производства. Веблен показал, что бизнесмены, контролирующие промышленность монополисты, стремясь противодействовать снижению цен и падению нормы прибыли, могут ограничивать вложения капитала в производство, что широкая монополия таит в себе опасность хронического застоя. Финансисты, как пишет Веблен, извлекают прибыли за счет ограничения производства и поддержания монопольных цен на рынке. Веблен ввел термин "капиталистический саботаж" (ограничение производства во имя удержания монопольных цен) и показал, что "саботаж", осуществляемый заправилами бизнеса, превратился в решающих отраслях промышленности в систему¹.

¹(T. Veblen. The Theory of Business Enterprise. New York, 1932, p. loo, 264.)

Веблен проявил понимание того, что цель, которой монополисты подчиняют производство, исключает использование современных производительных сил в соответствии с их природой и ограничивает возможности их развития. В этом бесспорная заслуга Веблена. Он изобличал монополии, выступая как бы защитником интересов всего общества против засилья монополистов. Веблен дал блестящие критические работы, оказавшие огромное влияние на дальнейшее развитие буржуазной критики.

Основное социальное "классовое" противоречие, в понимании Веблена, - это противоречие между теми, кто занят общественно полезной деятельностью в производстве, с одной стороны, и между финансовой олигархией, паразитическим "праздным классом", живущим за счет тех, кто трудится. Противоречия между трудом и капиталом для Веблена не существует. "Основным социальным противоречием" Веблен считает противоречие между средней и мелкой промышленной буржуазией и крупной финансовой буржуазией.

Веблен, как буржуазный теоретик, не замечает антагонистических противоречий, заключенных в капитале, как таковом. Он проходит мимо существа капиталистических производственных отношений, отношений эксплуатации наемного труда. Проблема производства прибавочной стоимости, накопления капитала остается вне поля зрения Веблена. Круг его интересов ограничивается главным образом вопросами распределения, перераспределения и капитализации прибыли. Веблен .убежден, что огромные прибыли современных крупных корпораций лишь в ограниченной степени связаны с капиталом, вложенным в материальное производство. Финансовый капитал взял верх над капиталом в материальной форме. Именно на этой основе и образовались монополии.

Описывая "главное противоречие" современного капитализма, Веблен в своих работах "Теория коммерческого предприятия"¹и особенно в работе "Абсентеистская собственность"² делает прогнозы относительно возможного исхода этого главного противоречия.

²(T. Veblen. Absentee Ownership and Business Enterprise in Recent Times. New York, 1924.)

Предпринимательство, подчиненное финансовым интересам, Веблен считает временным, исторически преходящим явлением, обреченным на исчезновение. На смену ему должно прийти общество, которое в своем развитии сознательно следует "логике современного машинного производства" - индустриальная республика во главе с советом техников.

Веблен подчеркивает, что произошло отделение собственности от управления; управление производством выделилось в самостоятельную функцию, выполняемую наемными служащими, инженерами. На этой основе Веблен выдвинул идею о "независимых" управляющих и свои надежды на реорганизацию экономического строя стал связывать с этим "институтом управляющих".

Собственники капитала, как таковые, не выполняющие никаких реальных функций в производстве, - это, как писал Веблен, паразитический и абсолютно не нужный для общества класс. Веблен абсолютизировал "независимость" управляющих. Поэтому его работы (особенно работа "Инженеры и система цен")¹стали использоваться в качестве философской базы возникшего в 20-х годах XX в. в США "технократического движения" среди инженерной интеллигенции. Веблена объявили теоретическим основателем технократии. Влияние технократических идей Веблена сказалось и на более поздних работах экономистов - последователей Веблена, выступающих с критикой монополий.

Описывая явления, Веблен не мог их объяснить. Правы те буржуазные историки экономической мысли (в частности, известный американский историк Л.Хэни), которые утверждают, что в позитивном плане институционализм не создал сколько-нибудь цельной теории¹. Это относится не только к Веблену, но и к его последователям. Хэни выделяет "старую", или более "негативную", группу институционалистов (Т. Веблен, С. Перлман, С. Айрес) и "молодую", или более "позитивную", группу (У. Гамильтон, Р. Тагвелл, Г. Минз, У. Аткинс и др.), экономисты которой не только описывали противоречия, но и выдвигали предложения для действия. Они поставили проблему общественного контроля над "институциями", считая, что эволюцию капитализма можно направлять. Но и они не имели никакой теоретической платформы и, по словам Хэни, открыто признавались в неведении и отсутствии всякой определенности в отношении целей и методов контроля, исповедуя что-то вроде "беспланового планирования"².

Идеологи немонополистической буржуазии, последователи Веблена, не видят в монополии закономерного результата развития противоречий капиталистической системы общественного производства, развития капитализма свободной конкуренции.

Они хорошо сознают антиобщественную природу монополий, но не способны понять, что образование и рост монополий - это форма развития и капиталистического обобществления производства; что рост производительных сил в капиталистическом обществе может происходить и происходит именно в такой антагонистической форме, сопровождаясь обострением всех противоречий.

Позиция современных буржуазных критиков Монополий нашла наиболее законченное выражение в работе У. Адамса и X. Грэя "Монополия в Америке. Правительство как пособник".

Адамc и Грэй стремятся доказать, что достигнутый высокий уровень концентрации не является объективно необходимым. "Мы утверждаем, - пишут они, - что существующий уровень концентрации не может быть обоснован просто технологическими или экономическими императивами"¹. Эти авторы прежде всего отмежевываются от "правых экономических детерминистов" - откровенных апологетов большого бизнеса (таких, как Каплан, Берль, Лилиенталь), видящих в большом бизнесе только воплощение прогресса производства, результат "естественного отбора" наиболее эффективных фирм.

¹(W. Adams and Н. Gray. Monopoly in America. The Government as Promoter. New York, 1955, p. VII.)

Адамс и Грэй всемерно подчеркивают, что крупнейшие корпорации достигли своих гигантских размеров отнюдь не за счет внутреннего развития и отнюдь не только благодаря преимуществам крупного производства. В их развитии главная роль принадлежала не реинвестированию прибыли - тогда каждая новая стадия роста имела бы под собой здоровую основу, - а слияниям, основанным на финансовых махинациях, поглощениям, расхищению государственных земель, захвату контроля над природными ресурсами, незаконному использованию патентов и т. д. Если бы рост концентрации происходил лишь в той мере, в какой это обусловливалось бы преимуществами крупного производства, то монополистические корпорации-гиганты, господствующие сейчас над всей экономикой, никогда не смогли бы возникнуть, пишут Адаме и Грэй.

Если положение таких корпораций в современной экономике, продолжают эти авторы, определяется всецело преимуществами крупного производства, то зачем им понадобилось делать государство своей опорой, широко используя государственную законодательную власть, государственные финансовые средства, государственную собственность для укрепления своих позиций, почему они применяют бойкот (лишение конкурентов сырья, рабочей силы, доступа к сбытовым каналам, к патентам и т. д.), террор (угрозы, запугивание судебными тяжбами), разорение конкурентов путем временного сбивания цен и т. д., если и так все преимущества на их стороне? Уже в самом этом вопросе обнаруживается ущербность позиции буржуазных критиков монополий.

Единственно научная позиция в отношении проблемы концентрации заключается в том, как подчеркивал В. И. Ленин, чтобы встать на точку зрения развития производительных сил¹. Такая позиция позволяет оценить прогрессивный характер процесса концентрации и в то же время видеть реальные антагонистические противоречия, связанные с этим процессом, антиобщественную роль монополий, препятствующих всемерному развитию и использованию производительных сил в соответствии с их общественной природой.

¹(См. В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 2, стр. 260.)

Эта позиция лежит в основе научной теории социализма, которая подчеркивает прогрессивное значение высокой концентрации и обобществления, ибо видит в них важнейшую материальную предпосылку и залог замены капитализма социалистическим строем.

Идеологи немонополистической буржуазии стоят не на точке зрения развития производительных сил, а на точке зрения мелкого капитала, страдающего под гнетом крупного. Отмежевываясь от "правого" экономического детерминизма, они не приемлют и "левый" экономический детерминизм - так они называют марксистскую теорию социализма.

Буржуазные критики квалифицируют марксистскую теорию, доказывающую закономерный характер возникновения монополий, как "доктрину неизбежности", которая подрывает веру в конкурентную систему свободного предпринимательства. Из этой теории якобы следует вывод о необходимости примириться с монополиями, приняв их как должное, как неизбежность, раз они возникают "естественно и логично". Т. Куинн, например, заявляет, что господствующие в американской экономике гиганты - это "порождение марксовой доктрины неизбежности"¹.

¹(Т. Quinn. Giant Corporations: Challenge to Freedom, The American Economic Revolution. New York, 1956, p. 195)

Буржуазные критики заинтересованы в том, чтобы .подчеркнуть общность "правых" и "левых" экономических детерминистов, оставляя в тени кардинальное различие между ними.

Сам "экономический детерминизм" буржуазные критики понимают весьма упрощенно, вульгарно, сводя его всего-навсего к технологическому детерминизму: по их мнению, существует некий как бы "технологический императив", не зависящий от воли и желания людей и выражающий объективную необходимость укрупнения производства, концентрации его в меру достигнутого технического и организационного прогресса. Критики считают только такой рост концентрации "нормальным", который тождествен техническому прогрессу и обусловлен технико-экономическими преимуществами крупного производства.

Так, профессор Нью-Йоркского университета М. Димок в работе "Новая американская политическая экономия" (1962 г.) пишет о том, что, если бы правительство США действительно взялось осуществлять политику поддержания конкуренции - а именно за такую политику ратует сам Димок, - то нужно было бы с пристрастием подходить к увеличению размеров компаний, руководствуясь тем, что "единственным оправданием для него являются технологические факторы, позволяющие снизить издержки на единицу продукции благодаря крупному масштабу операций"¹.

^{1^{(М. Dimock. The New American Political Economy. A Syntesis of Politics and Economics. New York, 1962, p. 125.)}}

Этому "нормальному" росту концентрации производства буржуазные критики противопоставляют как "ненормальное" явление "чрезмерную" централизацию собственности и финансового контроля, переплетение интересов, использование государственного аппарата и государственных финансов в интересах большого бизнеса. Критики отрицают объективную обусловленность такого рода концентрации и видят в ней всего лишь пагубный результат "корыстных устремлений" большого бизнеса, общественной близорукости и "ошибочной" политики государственной власти, которая не только не пресекла, но, напротив, попустительствовала и всемерно способствовала развитию монополий.

Идя за Вебленом, современные буржуазные критики монополий рассматривают технико-экономическую концентрацию производства обособленно, саму по себе, в отрыве от производственных отношений капиталистического общества, подчиняя все свои рассуждения доказательству того, что технико-экономической необходимости и неизбежности монополизации экономики не существует.

Чем же, по мнению буржуазных критиков монополий, обусловлен тот высокий уровень концентрации капитала, который привел к возникновению монополий? Монополий бы не было, считают критики, если бы общество в лице государства само не создало благоприятнейших условий для их возникновения. Пагубное законодательство о корпорациях, открывшее безграничные возможности для централизации контроля над чужой собственностью; законодательство о налогообложении; всякого рода попустительства, поощрения, льготы, субсидии крупным корпорациям со стороны государственной власти; извращение природы антитрестовского законодательства - вот чему обязаны монополии своим возникновением и существованием.

Критики монополий считают чуть ли не первопричиной существующего "неоправданно" высокого уровня концентрации капитала пагубное, недальновидное законодательство о корпорациях, сложившееся в конце XIX - начале XX в. и с тех пор не подвергавшееся изменениям. Это убеждение нашло свое выражение и в заключительном докладе Временной национальной экономической комиссии, специально созданной президентом Ф. Рузвельтом в 1938 г. для изучения власти монополий в экономике. В нем подчеркивается: "Главным инструментом концентрации экономической власти и богатства явился корпоративный статут с неограниченными правами, позволивший действовать в обход всем принципам основанной на доверии ответственности; статут, разрешивший учредителям и управляющим использовать чужую собственность в целях собственного обогащения в ущерб действительным собственникам; статут, дающий возможность нарушать закон без несения персональной ответственности; статут, в котором не были предусмотрены никакие гарантии благосостояния отдельных лиц и общества в целом, гарантии, которые, как говорил здравый смысл и как учил опыт, были необходимы"¹.

Впервые закон о корпорациях был принят в 1888 г. штатом Нью-Джерси. Корпоративный статут не предусматривал практически никаких ограничений в отношении размеров капитала корпораций, размеров их задолженности, сферы деятельности, создания филиалов, методов расширения собственности, характера межкорпоративных взаимоотношений. И главным, как считают критики, было то, что корпорации могли приобретать акции других корпораций. Иными словами, права гражданства получила "держательская компания" (holding company).

Без холдинг-компании слияние многих независимых корпораций, действующих в разных отраслях, в единую компанию или объединение их под единым контролем было бы делом трудно достижимым.

Корпоративный статут штата Нью-Джерси узаконил, как пишут Д. Стокинг и М. Уоткинс в своей книге "Монополия и свободное предпринимательство", первоклассный инструмент для централизации контроля над конкурирующими корпорациями, призванный заменить объявленный вне закона метод создания трестов¹. Приобретение акций других корпораций, переплетающееся владение акциями явились основой образования гигантских конгломератных объединений, основой консолидации экономической власти в национальном масштабе. "Корпорация перестала быть просто средством организации промышленного производства; она стала средством финансового возвышения и господства, орудием стратегических финансовых маневров и контроля над рынком"².

¹(G. Stocking and M. Watkins. Monopoly and Free Enterprise. New York, 1951, p. 264-265.)

Объединения через слияние активов - дело сложное и длительное. А через приобретение акций можно быстро получить контроль над какой-либо компанией, не проводя при этом никаких изменений в ее организации.

Но крупнейшее преимущество концентрации контроля, или интеграции посредством холдинг-компании, состроит, как справедливо подчеркивают эти экономисты, в том, что здесь при помощи сравнительно небольшого капитала можно взять под контроль миллиардные активы. Так, семья Дюпонов получила контроль над "Юнайтед Стэйтс раббер", купив только 19% обыкновенных акций, а над фирмой "Дженерал моторc",- купив 23% ее обыкновенных акций. "Семья Дюпонов приобрела таким образом контроль над промышленной империей с общими активами около 5 млрд. долл., хотя ее собственный вклад в эту финансовую пирамиду не превышал 10% совокупного капитала, а, возможно, был и меньше 5%"¹

Уже сама акционерная форма компаний дает большой простор для централизации власти над чужой собственностью, ибо с акционерной формой связано отделение капитала как собственности от капитала как функции. Буржуазные критики монополий правильно понимают смысл и значение этого отделения: не собственность вообще утрачивает связь с управлением и контролем над капиталом, а мелкие и средние собственники отделяются от управления и контроля, лишаются его в пользу небольшой группы крупных собственников. Чем шире распылено владение акциями, тем больше возможности централизации контроля в руках верхушки акционеров, тем больше возрастает реальная власть крупной собственности.

Так, крупнейшая в мире промышленная корпорация "Дженерал моторе" (ей принадлежит 119 заводов в США и в 18 других странах) имеет более 500 тыс. акционеров, при этом 7з всех обычных акций сосредоточена в руках 15 основных акционеров¹.

¹("Economics in Action. Readings in Current Economic Issues". Ed. by Sh. Mark and D, Slate, 2d ed. Belmont, California, 1962, p. 175.)

Масса мелких и средних акционеров переходит, как писал профессор Колумбийского университета Роберт Брэди в работе "Бизнес как система власти", в ряды рантье. Управление и контроль отделены от них. Тем самым существовавшие прежде границы власти, определяемые размерами собственности, уничтожены. Концентрация власти в немногих руках становится неизмеримо выше концентрации собственности благодаря развитию методов контроля над чужой собственностью¹.

Как пишут Стокинг и Уоткинс, упразднение ранее существовавших ограничений в отношении размеров, структуры и деятельности компаний в значительной степени ответственно за широкую "диффузию" собственности на акции, а развитие гигантских корпораций с широко распыленными акциями свело к нулю ту подотчетность и ответственность руководителей перед акционерами и контроль акционеров над деятельностью руководителей, которые предполагались в качестве основы либерального законодательства о корпорациях.

Вместе с распылением части акций среди многих мелких и средних акционеров развивались, как отмечают критики монополий, особые методы манипуляции с акциями, предназначенные для сосредоточения всей полноты власти над чужим капиталом в руках узких групп крупнейших акционеров.

Одним из таких средств служит использование системы "многоголосых", "одноголосых" акций и акций, имеющих лишь часть голоса.

Другое средство сосредоточения контроля в руках меньшинства - использование голосования по доверенности. Акционерам предлагается передоверить свое право голоса "комитету доверенных", таким образом руководство корпорацией сосредоточивается в руках небольшой группы лиц.

Третьим из наиболее распространенных средств является выпуск "безголосых" обыкновенных акций, тогда как раньше ограничения в праве голоса касались только привилегированных акций. Выпускается несколько типов обыкновенных акций - одни с правом голоса, другие "безголосые". Корпорации широко распространяют "безголосые" акции, а пакет "голосующих" акций оставляют у себя. Благодаря этому можно контролировать корпорацию, имея все уменьшающуюся часть общей собственности¹.

¹(M. Lindahl and W. Carter. Corporate Concentration and Public Policy. Englewood Cliffs, New Iersy, 1959, p. 99-101.)

Критики монополий считают одним из основных недостатков законодательства о корпорациях возможность без всяких ограничений создавать филиалы, причем не только в промышленности, но и в сфере финансов, торговле, в сфере обслуживания, транспорта, создавать исследовательские организации и т. д. Действительно, такая "конгломератность" бизнеса имеет огромное значение для монополизации рынка и недопущения новых конкурентов. Минимально необходимые размеры капитала для организации производства в той или иной отрасли возрастают. Например, в автомобильной промышленности и производстве предметов длительного пользования производственный аппарат дополняется собственным сбытовым аппаратом, собственной сетью обслуживающих предприятий и, что особенно важно, собственным аппаратом по кредитованию покупателей. Объединение под единым контролем производства, сбыта, транспортировки, обслуживания критики монополий считают недопустимым, ведущим к подрыву нормального функционирования рыночной экономики.

Крупные корпорации - это многофилиальные компании. К 1948 г. 200 крупнейших промышленных корпораций имели 4722 отделения и филиала (62% всех филиалов), а 500 крупнейших корпораций имели 6281, или 82% всех филиалов¹. Причем филиалом, как официально принято в американской статистике, считается только такая компания, не менее 50% акций которой принадлежат головной компании, но, как известно, далеко не всегда требуется такой пакет акций для того, чтобы контролировать компанию.

¹ (Подсчитано по: "А List of 1000 Large Manufacturing Companies. Their Subsidiaries and Affiliates, 1949", Federal Trade Commission. Washington, 1951.)

Наряду с централизацией капитала, осуществляющейся посредством развития акционерной формы компаний и системы участий, критики монополий огромное внимание уделяют изучению централизации капитала, достигаемой путем прямых слияний и поглощений одних компаний другими.

В США действительно централизация капитала посредством слияний и поглощений явилась фактором резкого роста концентрации. Это наложило свой отпечаток на весь процесс концентрации капитала, обусловив необыкновенно быстрые его темпы и крайнюю неравномерность.

Для критиков монополий это служит основным аргументом при доказательстве того, что современные гигантские корпорации являются не результатом "естественного отбора", а, по мнению критиков, плодом творчества финансовых махинаторов, как правило связанных с крупными банками; что современная структура основных отраслей промышленности носит "искусственный характер", так как она сложилась не в соответствии с потребностями производства, а под влиянием стремления к монополизации рынка и обогащению промышленно-финансовых магнатов.

Именно слияния и поглощения обусловили, как пишет У. Адаме, гигантский скачок из XIX в XX в., когда в результате беспрецедентной волны слияний 1894-1904 гг. во многих важных отраслях объединилось большинство, если не все крупные компании, существовавшие там, и возникли гигантские тресты¹.

¹("Business Concentration and Price Policy". Ed. by G. Stigler. Princeton, 1955, p. 183.)

Вторая крупнейшая волна слияний (1920-1929 гг.) захватила еше более широкий круг отраслей промышленности, банки и финансовые учреждения, торговлю, сферу услуг и коммунального обслуживания. В этот период почти 12 тыс. предприятий общественного пользования, банков, предприятий добывающей и обрабатывающей промышленности исчезло в результате слияний и поглощений. Кроме того, 1,5 тыс. крупных многофилиальных торговых компаний поглотили более 10,5 тыс. торговых предприятий¹.

Инвестиционные банки, часто выступающие организаторами и вдохновителями объединений промышленных компаний, используют слияния и поглощения как широкую возможность выпуска новых акций на рынок; в процессе перекапитализации совокупных активов старых компаний банкирские дома имеют возможность обеспечить себе "существенный интерес" в виде крупного пакета акций и получения директорских постов во вновь созданной компании¹.

¹("United States versus Economic Concentration and Monopoly". Staff Report to the Monopoly Subcommittee of the House Committee on Small Business. Washington, 1947, p. 259.)

Как показывают критики, при всем разнообразии конкретных методов и условий общей чертой всех таких слияний было то, что образующееся целое превышало сумму его составных частей; параллельно волне слияний развертывалась волна повышения рыночных цен акций¹.

¹(J. Markham. Survey of the Evidence and Findings on Mergers. - "Business Concentration and Price Policy", p. 181.)

Третья крупнейшая волна слияний наблюдалась во время второй мировой войны и в послевоенный период. За период с 1940 по 1947 г., по оценке Федеральной торговой комиссии, в результате слияний и поглощений исчезли 2450 компаний в промышленности. Стоимость активов поглощенных компаний превышала 5,2 млрд. долл. Треть всех компаний была поглощена корпорациями, имеющими активы в 50 млн. долл. и выше, а другие 40%-компаниями с активами от 5 до 49 млн. долл¹.

¹("Report on the Merger Movement". Federal Trade Commission. Washington, 1948, p. 17.)

В докладе Федеральной торговой комиссии о слияниях и поглощениях корпораций (май 1955 г.) приводится, в частности, интересный материал, показывающий роль поглощений и слияний в усилении отдельных корпораций, в росте концентрации производства. Так, "Консолидейтед фудз корпорейшн", занимающаяся производством в пищевой промышленности и оптовым сбытом, была создана в 1941 г. За 10 лет она поглотила 21 компанию. К 1953 г. ее активы выросли в 15 раз по сравнению с 1942 г., объем продаж - в 12,5 раз, чистые прибыли - в 8 раз¹.

¹("Report on Corporate Mergers and Acquisitions". Federal Trade Commission. May 1955, p. 117-119.)

Вот другой пример, показывающий роль слияний в росте концентрации производства. Согласно подсчетам ФТК, касающимся роста компаний в сталелитейной промышленности между 1915-1945 гг., установлено, что для такой компании, как "Бетлехем стил корпорейшн", 39,4% общего прироста чистых активов в этот период относилось за счет поглощений; соответствующая цифра для "Рипаблик стил корпорейшн" была не менее 63,8%¹.

После 1949 г. вновь наметился рост числа слияний. Главным стимулом поглощений, как подчеркивают критики, является стремление крупных компаний устранить мелких и средних конкурентов и обеспечить себе больший контроль над ценой своей продукции и над закупочными ценами, уплачиваемыми поставщикам.

Вторым важнейшим стимулом слияний и поглощений служит стремление крупных компаний к диверсификации производства, к проникновению в новые для себя отрасли. В условиях современной динамичной экономики это необходимое условие для приобретения, сохранения и укрепления монопольных позиций, для стабилизации и увеличения прибылей. Поглощение - самый быстрый и надежный способ для крупной компании получить выход на новый рынок или увеличить свою долю на рынке. Поэтому овладение производством нового для компании продукта связано обычно с поглощением какой-либо компании (или слиянием) в соответствующей отрасли.

В докладе о "слияниях и сверхконцентрации", подготовленном в 1962 г. Комиссией по малому бизнесу (председатель Райт Патмэн), показано, что 500 крупнейших промышленных компаний за 11 лет (с 1950 г.) поглотили 3404 другие компании, а 50 крупнейших торговых фирм - 322 компании¹.

Критики всемерно подчеркивают, что формирование и развитие крупнейших конгломератных корпораций, а равно и достигнутый высокий уровень концентрации производства в основных отраслях промышленности не могут быть объяснены и оправданы потребностями производства. "Ошибочно отождествлять, - пишет В. Мунд, - рост гигантских корпораций с потребностями современной техники и массового производства. Очевидным является то, что основой корпоративной концентрации и возникновения большого бизнеса в сфере финансов послужили следующие два фактора: 1) погоня различных групп бизнесменов за добавочными прибылями, которые дает централизованный контроль; 2) то, что федеральное правительство и власти штатов не разработали отправных принципов управления и функционирования корпораций"¹.

Контроль над производством в основных отраслях промышленности сконцентрирован в руках верхушки крупных корпораций. В 1947 г. из 452 отраслей промышленности в 150 отраслях на долю крупнейших четырех компаний приходилось больше половины общей стоимости отгруженной продукции по каждой отрасли¹. Данные 1957 г., полученные на основе материалов промышленного ценза 1954 г., показывают, что на долю 100 крупнейших промышленных корпораций приходилось в 1954 г. 30% всей стоимости, добавленной обработкой в промышленности (value added)².

¹("Concentration of Output in Largest Manufacturing Companies". Department of Commerce. Washington, 1947. Приводится no: V. Mund. Government and Business, p. 85-86.)

²("Concentration in American Industry. Report of the Subcommittee on Antitrust and Monopoly". Committee on the Judiciary, U. S. Senate, 85th Congress, 1st Session. Washington, 1957, p. 11.)

В июле 1964 г. в Конгрессе вновь началось расследование (рассчитанное на два года) с целью выяснить масштабы концентрации в промышленности. Как заявил Г. Минз, консультант Подкомиссии по антитрестовскому законодательству и монополиям, 100 крупнейших промышленных компаний контролировали в 1962 г. 58% всей земельной собственности, зданий и оборудования, которыми располагает американская промышленность¹.

Идеологи немонополистической буржуазии правы, говоря, что изучение концентрации и контроля над экономикой крупнейших компаний не может ограничиваться уровнем отдельных корпораций. Особо важным является изучение концентрации на уровне финансовых групп.

Наряду с развитием отдельных гигантских корпораций (горизонтальными, вертикальными объединениями и диверсификацией производства) развивался, как пишут об этом критики монополий, процесс взаимопереплетения крупнейших корпораций, складывалась общность интересов между отдельными их группами. Это и создает, неизмеримо усиливая степень концентрации экономической силы, возможность монополизации экономики верхушкой корпораций.

Критики монополий правы, когда говорят о том, что действительные масштабы концентрации экономической

Силы не могут быть учтены и выражены в полной мере в статистических показателях концентрации производства и капитала.

".. .Высока или низка степень концентрации, - пишут Стокинг и Уоткинс, - данные о ней не учитывают неосязаемого, но тем не менее зачастую решающего влияния общности интересов, переплетающихся директоратов, передоверения права голоса, всех бесчисленных нитей контроля, проистекающих из общей зависимости от рынка капитала, на котором несколько тесно связанных друг с другом инвестиционных банкирских домов пользуются огромной властью"¹.

На основе достигнутой высокой ступени концентрации производства и многообразных видимых и незримых персональных и финансовых связей осуществляется координация действий крупных корпораций в области цен в каждой из основных отраслей. В этом, как пишет В. Мунд, и заключается смысл и истинное значение экономической концентрации¹.

Идеологи немонополистической буржуазии отстаивают необходимость разработки нового законодательства о корпорациях, которое содержало бы "вполне определенные и надежные гарантии против монополизации". Законодательство о корпорациях из мощного инструмента концентрации экономической силы может, по их мнению, превратиться тогда в действенное средство ограничения концентрации.

В наиболее законченном виде эти идеи нашли свое отражение в докладе "Соединенные Штаты против экономической концентрации и монополии". В этом докладе Комиссии по малому бизнесу Палаты представителей говорится: "В настоящее время не существует критерия эффективности усилий правительства воспрепятствовать росту концентрации... Для того чтобы обеспечить постоянный критерий усилий правительства по предотвращению роста концентрации и информировать общественность, с тем чтобы у нее было ясное понимание ситуации, рекомендуется постоянно определять официальный индекс концентрации как по промышленностн в целом, так и по каждой отрасли промышленности и по каждой сфере бизнеса"¹.

Авторы доклада рекомендуют сделать Федеральную торговую комиссию центром постоянного исследования уровня и изменений концентрации по всем отраслям экономики. Это, дескать, подведет "серьезную научную базу" под антитрестовскую программу и даст возможность пресекать монополистическую практику у самых ее истоков.

В этой рекомендации проявилось понимание того, что монополизация развивается на основе высокой концентрации производства, и вместе с тем до конца обнаружилось упрощенное понимание проблемы: будто бы достаточно иметь некий единый статистический показатель концентрации экономической силы, информировать о нем общественность, следить, чтобы "индекс концентрации" не рос, как все будет в порядке.

Эта вера в возможность подвести "научную базу" в виде "индекса концентрации" под антитрестовскую программу и целеустремленно проводить эту программу силами государства отражена и в другом известном докладе-"Анализ власти монополий", также выражающем мнение целого ряда экономистов, юристов, конгрессменов, предпринимателей, стоящих на антимонополистических позициях, - докладе Подкомиссии Конгресса по изучению власти монополий под председательством Э. Селлера¹. Эта подкомиссия была создана в 1949 г. при Юридической комиссии Палаты представителей. Она получила полномочия изучить эффективность антитрестовских законов и доложить результаты вместе со своими рекомендациями. В работе этой комиссии приняли участие такие экономисты и юристы, как У. Адаме, Т. Арнольд, Д. Блэр, М. Хендлер, сенатор О'Махони - бывший председатель Временной национальной экономической комиссии, и др.

¹("Study of Monopoly Power". U. S. Congress, House of Representatives, Committee on the Judiciary, Subcommittee on Study of Monopoly Power. Washington, 1949.)

Концентрацию капитала можно будто бы лимитировать, поставив в определенные рамки. Стокинг и Уоткинс вполне определенно выразили это общее убеждёние критиков монополий: "Чтобы обеспечить конкурентную организацию промышленности, в чем заинтересовано общество, настоятельно необходимо ограничить побудительные мотивы к концентрации частного капитала в корпорациях только такими стимулами, которые вытекают из экономических преимуществ крупного производства"¹.

Неисторичность, субъективизм, неспособность понять закономерности общественного развития отличают в той или иной мере работы большинства буржуазных критиков монополий. Они подчеркивают "искусственный", незакономерный характер высокого уровня концентрации и изображают монополии "искусственными" образованиями, которые "естественным" путем исходя из потребностей развития самого производства никогда бы не могли возникнуть.

Но производство всегда выступает в конкретной общественной, социальной форме; развитие концентрации и обобществления производства в условиях капиталистического общества подчинено не абстрактному "технико-экономическому императиву", выражающему потребности производства, как такового, а происходит под действием экономических законов, выражающих существо производственных отношений капитализма. Непосредственным стимулом капиталистической концентрации является получение прибыли; а сам процесс концентрации - ее движущие силы, характер, факторы и темпы ее роста, достигнутый уровень и перспективы развития - может быть понят прежде всего на основе изучения рыночного механизма конкуренции, механизма движения и развития капиталистической экономики.

Концентрация капитала и централизация финансового контроля происходят под действием сил конкуренции. Централизация является прежде всего выражением господства крупного капитала над мелким, крупного производства как более эффективного над мелким. Это критики недооценивают.

В период образования монополистических трестов в конце XIX -начале XX в. объединения в промышленности носили по преимуществу производственный, а не финансовый характер, и возвышение большинства трестов основывалось на использовании новых методов производства или транспортировки, на использовании преимуществ производственного комбинирования.

Акцентируя внимание на финансовых манипуляциях при слияниях и поглощениях, критики не учитывают того, что в каждой из отраслей массовые слияния и поглощения должны иметь своей предпосылкой достаточно высокий уровень концентрации производства. Первая крупная волна слияний (1894-1904 гг.) захватила лишь .наиболее зрелые с точки зрения концентрации производства отрасли промышленности. Процесс монополизации, происходивший там в форме образования гигантских трестов, был подготовлен предшествующим ходом развития.

Основой формирования крупнейших монополистических корпораций послужила концентрация производства ,и реального капитала. Процесс концентрации, этот закономерный процесс накопления прибавочной стоимости, неизмеримо ускоряется централизацией капитала, т. е. присоединением существовавшего раньше капитала, либо путем слияний и поглощений (под действием конкурентной борьбы), либо путем использования механизма капиталистического кредита (акции, займы). Это резко повышает достигнутый уровень концентрации и толкает ее вперед ускоренными темпами.

В основе финансовой концентрации лежит концентрация производства, хотя финансовая концентрация может оторваться от этой своей материальной основы и действительно отрывается, приобретая самостоятельное и опережающее развитие и оказывая в свою очередь противоречивое воздействие на концентрацию в сфере производства.

Капиталистическая концентрация собственности и контроля неизменно сопровождается финансовыми махинациями, спекуляцией, аферами, но не эти "злоупотребления" сами по себе формируют процесс концентрации и определяют его направление. Критики монополий клеймят "злоупотребления", пронизывающие процесс слияний и поглощений, так, как будто злоупотребления - это нечто внешнее по отношению к капиталистической конкуренции, тогда как в действительности это неотъемлемое проявление самой природы капитализма.

Что касается государственного законодательства о корпорациях, оно не может играть первичную, определяющую роль. Это юридическое отражение происходящих экономических процессов. Законодательство, если оно правильно отражает объективные тенденции развития, может ускорить и облегчить его, может оказать значительное влияние на конкретные формы процесса централизации собственности и контроля, но юридические законы не создают и не определяют направления движения, самого содержания развития.

Рост концентрации производства и капитала-это выражение и результат развития производительных сил при капитализме, результат действия закона капиталистического накопления.

В системе рассуждений буржуазных критиков монополий особое место занимает проблема оптимального размера предприятий. Эта технико-экономическая проблема, бесспорно, имеет большое значение. Но буржуазные критики превращают ее в социально-экономическую проблему и подчиняют ее доказательству того, что существование гигантских корпораций "не оправдано" с точки зрения потребностей общественного производства: нарушены "оптимальные размеры фирм", "оптимальная внутриотраслевая структура". Для критиков монополий исходное звено - оптимальный размер предприятия. К нему должен тяготеть и им определяться "оптимальный размер компании". Существенного разрыва быть не должно; там же, где он есть, в качестве лекарства они предлагают прибегать к сокращению размеров крупных корпораций¹.

¹("Report on the Divergence between Plant and Company Concentration". Federal Trade Commission. Washington, 1947, p. 35.)

Предполагается, ориентируясь на оптимальный размер предприятий, установить "максимально допустимые размеры корпораций по отдельным отраслям" и для экономики в целом разработать в качестве критерия "общий стандарт", предельно допустимый объем бизнеса, при котором индивидуальная фирма отвечала бы требованиям эффективной конкуренции¹. Размеры корпораций не должны выходить за рамки "экономического оптимума". Что касается фирм, разукрупнение которых экономически нецелесообразно, то для них должен быть принят особый федеральный статут, ставящий их под общественный контроль². В то же время "ни один критик большого бизнеса, - по словам В. Мунда, - не выдвигает и не отстаивает идею необходимости лимитировать, сдерживать или сократить каким-либо образом размеры отдельного предприятия как физической производственной единицы"³. В целом ряде отраслей необходимость существования крупнейших предприятий обусловливается характером нынешней или перспективной техники производства.

¹(М. Lindahl and W. Carter. Corporate Concentration and Public Policy, p. 656.)

Действительно, для каждой отрасли в каждый данный период существует оптимальный размер предприятия, т. е. размер, при котором достигаются наименьшие издержки производства на единицу продукции. Увеличение размера предприятия за эти объективные пределы не только не дает выгод, но и влечет за собой рост издержек производства. Это служит для критиков аргументом при утверждении, что на производственной основе монополизация никогда не была бы возможна.

Критики решительно выступают против "конгломератного бизнеса", когда одна компания участвует во многих совершенно различных отраслях производства, и против централизованного контроля над функционально различными сферами (производство, транспортировка, сбыт, сфера услуг). Приемлемы, по их мнению, только "горизонтальная интеграция" в ограниченных размерах (несколько филиалов в одной и той же отрасли) и "вертикальная интеграция" (комбинирование) при производстве изделий, органически связанных по своему характеру.

Буржуазные критики заявляют, что они не против крупного производства и крупных корпораций, как таковых, но они хотят, чтобы бизнес не был "необоснованно" большим и чтобы он не имел Монополистического характера.

"Мы должны, - пишет Т. Куинн, - видеть то огромное различие, которое имеется между крупными - в необходимых пределах - и чудовищными по размерам корпорациями. Мы должны содействовать развитию техники крупного производства, ведущей к росту подлинной экономической эффективности, которая измеряется отнюдь не степенью власти, позволяющей лишать других их законных прав и возможностей. Имеется принципиальная разница между действительно эффективной компанией (т. е. эффективной с точки зрения общества), с одной стороны, и гигантским монстром - с другой, то есть объединением, служащим прежде всего для концентрации и умножения власти немногих над всей экономикой"¹.

Встав на путь защиты капиталистического строя от монополий, буржуазные критики пускаются в абстрактные рассуждения об "оптимальных размерах компаний" и "оптимальной структуре отраслей" с точки зрения "целесообразности" вообще, благосостояния и всестороннего прогресса общества. Критики монополий считают, что преимущества современного крупного капиталистического производства могли бы полностью реализоваться в интересах общества, не будь "необоснованной" финансовой концентрации - "чрезмерной" концентрации собственности и финансового контроля, не будь корпораций, объединяющих в своих руках десятки и сотни предприятий в разных отраслях.

Критики считают, что понятие оптимума существует не только для отдельных предприятий, но и для компаний. Они признают, что крупные компании, бесспорно, имеют большие преимущества благодаря массовым закупкам и сбыту продукции, возможностям проводить научные исследования, использовать высококвалифицированных специализированных управляющих, применять новейшее оборудование, осуществлять комбинирование и диверсификацию производства, вести широкое рекламирование своих товаров.

Но если компания благодаря своей финансовой мощи получает власть над рынком и приобретает возможность оказывать давление на другие компании, значит она превысила целесообразные, с точки зрения общества, размеры, вышла за пределы общественного "оптимума" - вот логика критиков.

Но все дело в том, что объективные экономические законы капитализма, дающие себя знать через механизм конкурентной борьбы, навязывают участникам (бизнеса другую логику. Чем крупнее корпорация, тем она эффективнее с точки зрения возможностей приобретения, сохранения и расширения монополистического контроля. Стремление той или иной монополистической группы к расширению сферы своего влияния и своей власти безгранично. Финансовые империи не имеют "оптимума", выходить за который они считали бы "нецелесообразным"; их стремление расширить свою власть в конкурентной борьбе с другими монополистическими группами не имеет границ.

Проблему концентрации буржуазные критики монополий рассматривают под определенным углом зрения, все подчиняя доказательству общественной неэффективности монополистического большого бизнеса.

Что берется в качестве критерия эффективности бизнеса? Ясно, что всеобщим универсальным критерием эффективности в условиях капитализма является размер прибыли. Но критики считают, что этот критерий в условиях современного капитализма, где господствует монополистический большой бизнес, утратил свой объективный характер. То, что эффективно с точки зрения отдельной крупной корпорации, принося ей огромные прибыли, может оборачиваться крайней неэффективностью для общества, если прибыли монополистов имеют своим источником ограбление неорганизованных предпринимателей и потребителей и т. д. Как подчеркивал Фрэнк Феттер (1863-1949 гг.), один из известных последователей Веблена, сама эффективность крупных фирм в этих условиях может иметь иллюзорный характер, ибо она оценивается размерами прибыли, получаемой небольшой группой собственников какой-либо компании, а не выгодами, распространяющимися на все общество в форме более низких цен или большего количества услуг. "Очевидно, единственный критерий эффективности, который может иметь определяющее значение для общественной политики, - это эффективность, выражающаяся в более низких ценах, большем количестве товаров лучшего качества и лучших социально-экономических условиях для народа"¹.

¹( F. Fetter. The Fundamental Principle of Efficience in Mass Production. TNEC, Monograph N 13, Appendix D. Washington, 1941, p. 398.)

О необходимости ввести понятие "эффективность с точки зрения общества" говорит и Т. Куинн, показывая, что интересы монополистических компаний в увеличении "эффективности", выражаемой в норме прибыли, и интересы общества отнюдь не всегда совпадают. "Эффективность с точки зрения общества вовсе не обязательно тождественна эффективности с точки зрения частного предпринимателя. Общество заинтересовано в том, чтобы при определении издержек на производство и сбыт продукции учитывались все неблагоприятные последствия действий данного предпринимателя для других предпринимателей и для общества в целом. Расточение естественных ресурсов, как трудовых, так и материальных, не может считаться эффективным с точки зрения общества, какие бы выгоды ни приносило оно отдельной компании"¹.

Критики монополий признают, что нельзя выделить, в какой мере прибыль, получаемая монополистическими корпорациями, отражает выгоды крупного производства и сбыта и в какой мере она обязана своим появлением монопольным позициям, ущемлению малого бизнеса, перекладыванию на него части издержек через цены на товары и услуги, плату за кредит, лицензии и т. д. "Мы, правда, не нашли еще удовлетворительной методики, которая позволяла бы учитывать воздействия данного предприятия на другие компании (на его поставщиков и покупателей) и на общество в целом", - пишет Куинн¹.

Таким образом, критики вводят понятие "общественная эффективность" (social efficiency) бизнеса и обвиняют монополистический большой бизнес в отсутствии эффективности. "Подлинно эффективны", по их мнению, компании среднего размера. Именно они будто бы воплошают собой совпадение, единство эффективности с точкй зрения частного бизнеса и с общественной точки зрения¹, и, следовательно, они являются "оптимальными компаниями".

Крупнейшие монополистические корпорации, по убеждению критиков, давно уже вышли за рамки производственно-экономической эффективности и процветают за счет преимуществ, имеющих в своей основе насилие и диктаторство. Т. Крепе писал о таких корпорациях: "Чем дальше, тем все в большей мере корпорация приобретает вид самостоятельного государства. Она имеет свой законодательный орган, свои исполнительные правительственные органы, государственный департамент (или отдел, ведающий отношениями корпорации с обществом), министерство юстиции, казначейство, корпоративную бюрократию или штат чиновников с должностной иерархией и соответствующей шкалой пенсионного обеспечения; зачастую компания имеет собственную полицию ("специальных служащих") и даже агентурную службу. Многие корпорации приобрели столь крупные размеры, что представляют собой теперь "государство в государстве"; они диктуют условия, которым их наемные работники, их поставщики и даже конкуренты вынуждены подчиняться. Система наказаний: изгнание с работы, занесение в черный список, лишение источников кредита и капитала, "вымораживание" конкурента, демпинг и т. п. - все это гораздо сильнее сказывается на мелком бизнесе, чем любые санкции, которые способно осуществлять правительство страны"¹.

¹(T. Kreps. Preserving Free Competitive Enterprise. - "Twentieth Сentuгу Econonic Thought". Ed. by G. Hoover. New York, 1950, p. 521.)

Среди буржуазных критиков монополий есть и сторонники крайней точки зрения - те, кто вообще отказывает большому бизнесу в эффективности, даже производственной, и пытается статистически обосновать свою позицию.

Наиболее известной работой такого рода является доклад Федеральной торговой комиссии "Сравнительная эффективность крупного, среднего и мелкого бизнеса", подготовленный по заказу Временной национальной экономической комиссии¹.

¹ ("Relative Efficiency of Large, Medium-sized and Small Business". TNEC, Monograph N 13. Washington, 1941.)

Это, пожалуй, единственная в своем роде работа, вышедшая под авторитетной маркой ВНЭК, где делается попытка обосновать заведомо предвзятую идею. Авторы доклада взяли в качестве критериев эффективности бизнеса два показателя: издержки производства единицы продукции и норму прибыли как универсальный, всеобъемлющий показатель, подобрав данные о сравнительной эффективности крупного, среднего и мелкого бизнеса по 18 отраслям за ряд лет по предприятиям и компаниям, расположенным в разных районах. Сгруппировав эти данные, авторы доклада рассмотрели вопрос о сравнительной эффективности крупного, среднего и мелкого бизнеса в шести аспектах, получив шесть сравнительных показателей эффективности: 1) издержки производства для отдельных компаний, классифицируемых как крупные, средние и мелкие; 2) издержки производства для отдельных предприятий, классифицируемых как крупные, средние и мелкие; 3) издержки производства для групп компаний, классифицируемых как крупные, средние и мелкие; 4) издержки производства для групп предприятий, классифицируемых как крупные, средние и мелкие; 5) норму прибыли (чистый доход, отнесенный ко всей сумме вложенного капитала) для отдельных компаний, классифицируемых как крупные, средние, мелкие; 6) норму прибыли для групп компаний, классифицируемых как крупные, средние, мелкие.

Авторы доклада пришли к парадоксальным выводам: большой бизнес по каждому из шести указанных аспектов обнаружил наименьшую эффективность по сравнению со средним и мелким бизнесом.

Как это могло получиться? Ответ на этот вопрос дал Д. Блэр, экономический советник Федеральной торговой комиссии, в статье "Соотношение размеров и эффективности бизнеса"¹. Д. Блэр подверг резкой критике выводы авторов доклада и выразил особое сожаление по поводу того, что такой доклад может принести большой вред -дискредитировать экономистов Федеральной торговой комиссии, поставить под сомнение качество многочисленных полезных исследований, проведенных имй, и, в частности, дискредитировать монографии Временной национальной экономической комиссии.

¹( J. Blair. The Relation between Size and Efficiency of Business.- "Review of Economic Statistics", August 1942, p. 125-135.)

Д. Блэр показал, что группировки, составленные авторами доклада, носят произвольный характер. Так, авторы доклада произвольно разбивают предприятия и и компании на крупные, средние, мелкие и очень маленькие, не давая по сути дела никаких критериев этой разбивки. Данные, которыми они пользуются, относятся к разным периодам, часто несравнимым по конъюнктуре. Авторы взяли неодинаковое количество предприятий и компаний разных категорий: у них заведомо преобладают средние и мелкие компании. Издержки производства единицы продукции у крупных компаний рассчитывались как средняя из издержек многих предприятий этой компании, а здесь сказывается влияние территориального положения, разница уровней заработной платы в разных районах и т. д. Авторы вовсе пренебрегли такой важной стороной дела, как изучение тенденции изменения величины издержек производства единицы продукции в зависимости от изменения размеров предприятия.

Д. Блэр на тех же первичных статистических материалах показал, что выводы напрашиваются как раз обратные тем, к которым пришли авторы доклада. На примере сталелитейной, нефтяной, сахарной, цементной отраслей Блэр доказал, что с ростом размера предприятия издержки производства единицы продукции падают.

Что касается такого критерия эффективности, как норма прибыли, парадоксальный вывод авторов доклада основывается, как пишет Блэр, на совершенно недопустимом приеме: они отбросили мелкие и средние компании, вовсе не показавшие прибыли или показавшие убытки, и сравнивали только такие мелкие, средние и крупные компании, которые имели прибыль. Между тем хорошо известно, что часть средних и масса мелких компаний в отдельные периоды не дают прибыли, что они особенно подвержены влиянию малейших изменений конъюнктуры, что мелкие компании имеют поэтому очень высокую норму "смертности".

Авторы доклада пытаются подвести "теоретическую базу" под свой вывод о преимуществах мелких и средних компаний перед крупными, ссылаясь на "традиционные, естественные преимущества малого бизнеса". У мелких и средних компаний, пишут они, доля заемного капитала в общей сумме используемого ими капитала, как правило, значительно больше, чем у крупных. Поэтому за вычетом процента на заемный капитал у них остается более высокая норма прибыли, чем у крупных компаний; кроме того, скорость оборота капитала у них выше, чем у крупных компаний, так как они ориентируются на местный рынок, на местных поставщиков и потребителей, транспортировка сырья и готовой продукции осуществляется быстрее и обходится дешевле; небольшие предприятия могут работать нерегулярно, ибо у них удельный вес постоянных издержек, связанных с содержанием оборудования и оплатой руководящего персонала, значительно ниже, чем у крупных компаний; большие преимущества имеют непосредственное общение с поставщиками и покупателями, а также постоянный контакт руководителей компаний со всеми ее работниками ("человеческие отношения"), отсутствие бюрократизма.

Ясно, что все это не столько "преимущества" и достоинства мелкого бизнеса, как такового, мелкого капитала перед крупным, сколько выгоды организационной децентрализации, которые в ряде отраслей экономики очень существенны и на которых пытается строить свое благополучие малый бизнес.

Авторы доклада полностью "абстрагировались" от проблемы получения заемного капитала мелким бизнесом, от проблемы доступа к кредиту - едва ли не самой острой проблемы для малого бизнеса, т. е. отвлеклись от реальных условий, в которых существует малый бизнес.

Известно, что для мелкого бизнеса проблема состоит не только и не столько в том, чтобы обеспечить капитал, минимально необходимый для того, чтобы вступить в отрасль (в ряде отраслей промышленности и особенно в сфере услуг и торговле этот исходный минимум невелик), а в том, чтобы удержаться, сохранить свой бизнес в условиях ожесточенной конкурентной борьбы. Для этого требуется значительно больший капитал. По мере того как крупное производство и крупный капитал теснят мелкий, усиливается конкуренция внутри мелкого бизнеса. Положение каждого отдельного представителя мелкого бизнеса становится все более ненадежным.

Идеологи немонополистической буржуазии ратуют за сосуществование крупных, средних и мелких компаний, за "партнерство большого и малого бизнеса", иными словами, "за демократию в экономике".

Критики исходят из того, что мелкие и средние предприятия могут иметь высокую производственную эффективность, отвечая требованиям, предъявляемым к современному производству.

"Мы убеждены, - пишет Е. Стэли, - что мелкая промышленность может и должна играть весьма конструктивную роль... Наиболее выигрышной ситуацией для любой страны с точки зрения интересов развития производства является сочетание крупных и мелких производственных единиц, которые представляют собой рациональное приближение к оптимальному размеру предприятия для каждого типа продукции, с учетом таких факторов, как различные требования к технике производства разной продукции, размер рынка, географическое размещение рынков сбыта и сырья, величина транспортных издержек"¹.

¹(Е. Staley. Small Industry Development. Stanford Research Institute. Stanford, California, 1958, p. 2.)

Действительно, в ряде отраслей современное производство (по технике, по организации производства, по производственной эффективности) может быть организовано на средних и даже небольших по размерам предприятиях. Но этой технико-экономической проблемой организации производства на предприятиях различной величины (в зависимости от характера продукта, конкретных условий снабжения, сбыта и т. д.) ни в коей мере нельзя подменить социально-экономическую проблему малого бизнеса - его положения и перспектив развития в условиях монополистического капитализма, проблему взаимоотношений немонополизированного капиталистического и мелкобуржуазного предпринимательства с монополистами, господствующими в экономике.

Но именно на этот путь подмены встают защитники мелкого бизнеса. Они уделяют большое внимание вопросу экономического оправдания существования небольших производственных единиц и обоснованию их достоинств.

В американской промышленности в 1954 г. 91% всех предприятий имели меньше 100 человек рабочих и служащих, на их долю приходилось 25% всех рабочих и служащих в промышленности и 22% условно чистой продукции¹. В отдельных отраслях удельный вес небольших предприятий особенно значителен, притом эти предприятия обнаруживают достаточно высокую производственную эффективность: уровень производительности труда (продукция, приходящаяся на одного занятого) там в среднем не ниже, чем на крупных предприятиях.

Удельный вес предприятий, имеющих менее 100 рабочих и служащих, по отдельным отраслям промышленности в 1954 г.
Отрасли	Процент от общего числа предприятий отрасли	Процент рабочих и служащих, приходящихся на эти предприятия	Доля в условно чистой продукции
Металлургия	75	9	7
Металлообработка	91	33	33
Текстильная	72	15	16
Швейная	92	50	54
Электромашиностроение	77	9	8
Общее машиностроение	91	22	21
Полиграфическая	96	43	37

Причины, обусловливающие экономическую целесообразность небольших производственных единиц (иными словами, причины, по которым в ряде производств экономически оптимальными являются некрупные предприятия), можно разделить на две группы, как это делает Е. Стэли: 1) размеры и особенности рынка для данного продукта; 2) технические и экономические факторы, влияющие на кривую издержек производства, т. е. на отношение между издержками производства единицы данного продукта и объемом производства.

К первой группе факторов относятся: а) ограниченность рынка для каждого отдельного предприятия из-за нетранспортабельности продукта или из-за относительно высоких транспортных издержек; б) ограниченность рынка из-за высокоспециализированного или индивидуализированного спроса на данный продукт. При таком характере спроса небольшое предприятие может удовлетворять его более эффективно (производство определенного типа точных инструментов, специализированного оборудования, мелкосерийное производство нестандартных изделий и т. п.); в) необходимость гибко реагировать и приспосабливаться к быстро изменяющимся запросам рынка. Небольшие предприятия могут делать это более успешно, чем крупные.

Что касается второй группы факторов, влияющих на зависимость издержек производства единицы продукции от объема производства, то здесь следует считаться с тем, что рост размера предприятия дает значительный эффект только в том случае, если при этом не просто увеличиваются масштабы производства за счет увеличения числа единиц того же самого производственного оборудования, а достигается усовершенствование и укрупнение орудий труда. Но в разных отраслях промышленности (в зависимости от характера продукции и типа производственного процесса) возможность укрупнения орудий труда неодинакова. В отраслях, производящих простую, однородную продукцию (выработка электроэнергии, нефтепереработка, производство стройматериалов, черных и цветных металлов и т. д.), где укрупнение предприятий связано с изменением размеров и мощности оборудования, концентрация производства дает большой эффект.

В тех же отраслях, где изготовляется сложная и разнообразная продукция, состоящая из многочисленных частичных продуктов (машиностроение), производство каждого из них, технологически самостоятельное, может быть обособлено. Здесь эффективность производства зависит не от размера предприятия вообще, а прежде всего от уровня концентрации однородного производства, от специализации, которая создает возможность применять высокопроизводительное оборудование. При специализированном производстве отдельных деталей и узлов небольшие предприятия (по числу рабочих и стоимости выпускаемой продукции), применяющие высокопроизводительное оборудование, могут быть вполне эффективны.

Примером может служить электронная промышленность. Это сейчас одна из четырех-пяти ведущих отраслей промышленности. В 1962 г. объем продаж в ней (товаров и услуг) составил 15 млрд. долл., тогда как в 1949 г. - всего 340 млн. долл. В отрасли около 4 тыс. компаний, но на 100 из них приходится годовой объем продаж в 9 млрд. долл. (62% этой суммы приходится на 20 компаний)¹.

¹("А Study of Small Business in the Electronics Industry". Small Business Administration. Washington, 1962, p. 19.)

Там, где дело касается производства потребительских товаров или других товаров массового сбыта, мелкие компании не могут конкурировать с крупными. Однако при производстве уникальной продукции небольшими партиями немало таких компаний оказываются рентабельными. По своим качественным показателям производство мелких фирм не уступает производству крупных. Поэтому и крупные компании организуют производство такой продукции на мелких предприятиях¹.

В ряде отраслей (прежде всего группа металлообрабатывающих отраслей) рост специализации и развитие автоматизации ведут к уменьшению средних размеров предприятий, т. е. оптимальный размер предприятия снижается. Эта тенденция к организационно-технической децентрализации обусловлена техническим прогрессом. Ее учитывают и с ней считаются крупные корпорации, когда они идут на разукрупнение ряда больших предприятий и на создание менее крупных.

В то же время совершенно очевидно, что организационная, технико-экономическая децентрализация производства ни в коей мере не означает разукрупнения, децентрализации собственности и контроля, усиления позиций мелкого капитала перед лицом крупного. Здесь стоит вопрос не о "преимуществах" мелкого производства вообще перед крупным и уж тем более не о "преимуществах" мелкого капитала перед крупным. Речь идет об эффективности организации современного производства на предприятиях разных размеров.

Тем не менее критики монополий разрывают технико-экономическую сторону производства и его социальную форму, связывают с организационно-технической децентрализацией производства свои надежды на укрепление позиций малого бизнеса. Так, Д. Блэр считает, что поскольку новая техника ведет в ряде отраслей значительной децентрализации производственных единиц, то на этом основании можно также децентрализовать собственность и контроль. "Поскольку новая, экономящая капитал техника действительно ведет к значительной децентрализации производственных единиц, эта тенденция должна, несомненно, сопровождаться децентрализацией собственности и контроля, так как нет оснований считать, что децентрализованные единицы функционировали бы более эффективно в качестве составных частей крупных многофилиальных корпораций, нежели в качестве предприятий независимых собственников"¹. Блэр, считает, что масштабы децентрализации собственности подскажет в основном тоже техника: они будут зависеть от важности вводимых технических новшеств и обусловленной ими децентрализации операций. Хотя Блэр и оговаривается, что мелкий бизнес, возможно, и не сумеет ничего выиграть, и не реализует возможности, заключенные для него в новой технике, из-за монополистического контроля в экономике и из-за невозможности получить необходимый капитал, бесспорно одно - технологизм здесь взял у Блэра верх над социальным подходом к проблеме.

¹(J. Blair. Does Large-Scale Enterprise Result in Lower Costs? - "American Economic Review", May 1948, p. 152.)

Критики монополий отвергают преимущества обобществления, сводя все лишь к организационно-технической стороне самого процесса производства, и используют тенденцию к технико-экономической децентрализации производства как аргумент в защиту возможности возрождения условий свободной конкуренции, создания, "оптимальной" внутриотраслевой структуры. Все упирается, по их мнению, в необходимость покончить с централизованным финансовым контролем крупнейших фирм над десятками отдельных предприятий. Критики считают, что достаточно поставить вопрос: "насколько изменится уровень концентрации в основных отраслях промышленности, если все предприятия будут независимыми?", чтобы явственно обнаружилось, что существующий уровень концентрации является "неоправданно высоким" и не может быть обоснован потребностями производства.

Буржуазные критики монополий думают, что наряду с общественными действиями и мерами снижение уровня концентрации собственности может быть достигнуто и благодаря действию объективных технико-экономических тенденций. Такие иллюзии разделяет, в частности, и К. Эдвардс, бывший директор бюро экономических исследований в Федеральной торговой комиссии. "Тенденция, в силу которой большой бизнес обеспечивает власть, а власть в свою очередь усиливает большой бизнес, может преодолеваться различными путями: технологической тенденцией к децентрализации, неэффективностью бюрократического руководства, связанной с чрезмерной величиной корпораций, последовательной общественной поддержкой малого бизнеса, общественными действиями против крайних проявлений концентрации власти и многими другими влияниями"¹.

¹(С. Edwards. Conglomerate Business as a Source of Power. - "Twentieth Century Economic Thought", p. 349.)

Надежды на то, что тенденция к технико-экономической децентрализации производства откроет новые горизонты для малого бизнеса, конечно, не реальны. Здесь допускается смешение тенденций технико-экономического и социального развития.

В отдельных отраслях наблюдается заметный рост числа предприятий, главным образом за счет появления новых мелких компаний. Например, в такой отрасли, как производство инструментов, точных измерительных приборов, штампов, приспособлений для наладки и т. п., в 1935 г. было 731 предприятие, к 1947 г. их число выросло до 35492. За этот период общий объем производства в отрасли вырос на 544%, а объем продукции, отгружаемой четырьмя ведущими компаниями,- только на 105%. Но это отнюдь не говорит о возрождении условий свободного предпринимательства. Мелкий бизнес пользуется благоприятной конъюнктурой значительного роста спроса, и там, где это не идет вразрез с интересами большого бизнеса, число мелких компаний увеличивается (речь идет о производстве изделий, которые могут экономично производиться на небольших предприятиях). Но малый бизнес в промышленности может удерживать свои позиции лишь постольку, поскольку он утрачивает характер "свободного предпринимательства" и выступает не как конкурент, а как придаток большого бизнеса. 2"Changes in Concentration in Manufacturing 1935 to 1947 and 1950". Federal Trade Commission. Washington, 1954, p. 85.

Существует очень важный критерий, характеризующий положение малого бизнеса в целом, - "кругооборот" внутри него, соотношение "рождаемости" и "смертности" для компаний этой категории. За период с 1900 по 1938 г. общий список компаний в американской экономике (кроме сельского хозяйства) увеличился с 1,2 млн. до 2,1 млн. Но за тот же период всего возникло 15 млн. новых компаний, а 14 млн. компаний прекратили свое существование¹. Ежегодно возникает 400-500 тыс. новых компаний. В отдельные годы гибло больше, чем рождалось (например, в 1917, 1930-1932, 1942-1943 гг.), но в целом есть небольшой перевес рождений над гибелью. С 1951 г. разность между числом вновь возникающих и прекращающих свое существование компаний составляла примерно 75 тыс. компаний ежегодно. Почти все они относятся к категории малого бизнеса. Из 431 200 вновь созданных в 1956 г. компаний 88,5% имели меньше четырех занятых; 0,5% имели больше 20 занятых, и только 0,2%-больше 50 рабочих и служащих². Примерно Уз из всех новых компаний гибнет в течение первого года жизни, и около половины из них не доживает до двухлетнего возраста³.

¹("Problems of Small Business". TNEC, Monograph N 17. Washington, 1941, p. 66.)

Кроме вновь возникающих и перестающих существовать мелких компаний несколько сот тысяч их переходят из рук в руки, меняя собственников. Таким образом, в целом ежегодный "кругооборот" составляет от 12 до 20% от общего числа компаний, относящихся к категории малого бизнеса¹.

¹(К. Mayer. Small Business as a Social Institute. An International Quarterly of Political and Social Science, vol. 14, N 3, September 1947, p. 337.)

В качестве "самостоятельного", "независимого" предпринимательства малый бизнес не может рассчитывать на стабильное положение в экономике.

Не приходится сомневаться, что малый бизнес в целом удерживается на своих позициях не потому, что мелкие предприятия могут состязаться с крупными по своей производственной эффективности, а потому, что отрасли и сферы, в которых малый бизнес имеет успех, - это по преимуществу те, где высока доля живого труда по отношению к стоимости зданий и оборудования. Это в основном "трудоинтенсивные" отрасли в отличие от "капиталоинтенсивных" отраслей. При этом требования к квалификации и качеству рабочей силы здесь не столь жесткие, как требования, предъявляемые в отраслях большого бизнеса. Поэтому малый бизнес играет важную роль как прибежище для людей, вытесняемых из сельского хозяйства и профессионально неподготовленной молодежи; в отраслях малого бизнеса широко используется женский труд. Основная масса всех, кто занят неполный рабочий день или неполную рабочую неделю (за последние 10 лет их число выросло на 4 млн. человек), приходится на малый бизнес, главным образом на сферу торговли и услуг¹.

¹(E. Shils. Small Business: Its Prospects and Problems. - "Current History", July 1965, p. 37-40.)

Те же технико-экономические сдвиги, которые приводят к вытеснению множества мелких предприятий, создают многочисленные новые возможности их роста (в сфере сбыта и обслуживания - мастерские, бензоколонки, косметические салоны и прочее, и в некоторых отраслях производства - индивидуализированное производство на местный рынок). На развитие такого рода предпринимательства сильное воздействие оказывает и общий уровень безработицы в стране. Существует непосредственная зависимость между количеством мелких предприятий в этих сферах и общими возможностями получения работы. Характерно, что в годы кризиса (1929-1933 гг.) в условиях массовой безработицы в США наблюдался существенный рост числа бензоколонок - с 98 936 до 156 538¹. То же самое наблюдается и в отношении числа мелких торговцев продовольственными товарами. Их устраивают любые, самые низкие доходы, для них ценна сама возможность обеспечить работой себя и членов своей семьи, иметь средства к существованию.

¹(J. D. Phillips. Little Business in the American Economy. Urbana, 1958, p. 57.)

В 1954 г. в американской розничной торговле было 1721 650 компаний, почти 40% из них имели годовой объем продаж менее 30 тыс. долл. (5,6% от общего объема); в сфере услуг было 785 589 компаний, из них 56% имели валовую выручку менее 10 тыс. долл. в год (6,2%)¹. В основном это индивидуальные предприятия, мелкобуржуазные по своему характеру.

Одна из последних работ, посвященных анализу роли мелкобуржуазных форм предпринимательства,- работа Дж. Филлипса "Мелкий бизнес в американской экономике". Филлипс выделяет из категории "малого бизнеса" так называемый мелкий бизнес, четко проводя социальный рубеж между мелкой буржуазией, с одной стороны, и капиталистическим мелким и средним предпринимательством - с другой. Он исходит из научных критериев мелкобуржуазных форм предпринимательства: 1) отсутствие наемной рабочей силы или вспомогательная ее роль. Использование неоплачиваемой рабочей силы членов семьи; 2) прямое участие собственника в основном процессе (производство или обслуживание покупателей в торговом предприятии); 3) функции руководства и наблюдения не специализированы и выполняются самим собственником; 4) основным стимулом и целью предпринимательской деятельности является не рост прибыли, а обеспечение существования семьи; 5) отсутствие возможностей накопления капитала и расширения деятельности для подавляющей массы предпринимателей.

Типичный пример мелкобуржуазного предпринимательства в современной экономике монополистического капитализма - владельцы бензоколонок. Использование мелких собственников в качестве торговых агентов монополий очень выгодно монополистам. Это находит свое выражение, в частности, в росте числа "самостоятельных" владельцев бензоколонок, работающих на основе контракта с крупными нефтекомпаниями, в то время как число бензоколонок и обслуживающих станций, находящихся в собственности нефтекомпаний, неуклонно сокращается. Так, между 1933 и 1934 гг. число обслуживающих станций, находящихся в собственности 18 крупнейших нефтекомпаний, сократилось с 125 327 до 98 246. К 1935 г. их было 75 547. В 1956 г. их осталось всего около 3000¹.

К 1958 г. менее 2% бензоколонок и обслуживающих станций находилось в собственности крупных нефтекомпаний, но зато половина их была арендована у этих компаний¹.

При помощи так называемых исключительных контрактов создается, пишет Филлипс, сбытовая сеть, состоящая из предприятий индивидуальных владельцев, но руководимых из одного центра ("contract chains") в отличие от "chain stores system", где все предприятия принадлежат одному владельцу. Например, в области торговли пищевыми продуктами в США уже в 1936 г. имелось 508 таких централизованно управляемых сбытовых цепей, объединяющих около 78 тыс. розничных торговцев¹.

Контракты с тысячами "самостоятельных" розничных торговцев заключают либо крупные промышленные компании, либо крупные оптовые торговые фирмы. Подчиняя себе тысячи и десятки тысяч "самостоятельных" мелких розничных торговцев, монополисты пользуются такой разветвленной торговой сетью, которая может дойти до каждого отдельного потребителя, где бы он ни был, и уловить каждый доллар потенциального покупателя.

Торговые предприятия мелких собственников характеризуются, как показывает в своей работе Д. Филлипс, низким уровнем доходов и крайней неустойчивостью положения. В периоды кризисов и депрессий средний доход таких предприятий падает ниже 500 долл. в год. В периоды подъема и оживления средний доход немного превышает 2 тыс. долл. За 72-часовую рабочую неделю плюс неоплачиваемый труд членов семьи значительная часть мелких торговцев получает меньше, чем промышленные рабочие.

Что касается мелкого капиталистического предпринимательства, то в числе основных причин, обусловливающих его сохранение и развитие, можно отметить следующие (их рассматривает английский экономист Д. Стейндл в работе "Крупный и малый бизнес", построенной на изучении американской экономики)¹: мелкие капиталистические предприниматели опираются на "несовершенство рынка", что ограничивает силу конкуренции со стороны крупного капитала, производят товары для ограниченного круга покупателей, используют преимущества местоположения, при этом особо важное значение имеет для них "несовершенство рынка рабочей силы" (иначе говоря, возможность использовать дешевый труд не организованных в профсоюзы рабочих). Значительная часть мелких фирм сосредоточена в отраслях с неорганизованной, дешевой рабочей силой (или в мелких городах), где давление, оказываемое на цену продукта, может более легко перекладываться на заработную плату и где для предпринимателя экономия затрат на заработную плату в слабой мере выступает побудителем технических усовершенствований.

¹(J. Steindl. Small and Big Business. Economic Problems of the Size of Firms. Oxford, 1945.)

Далее, крупные фирмы находят место для мелких компаний, используя их как субконтракторов, поставщиков специализированных изделий, сбытовых агентов. В отраслях, где утвердилось господство нескольких крупных компаний, вытеснение мелких фирм не дает заметного выигрыша, зато сохранение их оказывается полезным не только с точки зрения их использования, но и по политическим мотивам - создается видимость отсутствия монополии. Экспансия монополистов распространяется на другие отрасли, а не на полное поглощение всех компаний в данной отрасли¹.

Идеологи монополистов тоже уделяют большое внимание проблеме взаимоотношений большого и малогобизнеса, понимая, что она является одной из важных социально-политических проблем современного капитализма.

В условиях все возрастающей централизации финансового контроля над экономикой и обострения социальных противоречий (противоречий между интересами монополий и интересами всего общества, противоречий между монополиями и трудящимися, между монополиями и немонополистической буржуазией) неизбежно стремление монополистов и их идеологов найти такой способ решения социальных проблем, который не только не посягал бы на власть монополий, но и мог бы ее укрепить.

В этой связи представляет интерес книга известного экономиста и социолога Питера Друкера "Большой бизнес. Анализ политических проблем американского капитализма"¹.

¹(P. Drucker. Big Business. A Study of Political Problems of American Capitalism. London, 1947. П. Друкер в течение двух лет специально изучал практику этих взаимоотношений по приглашению компании "Дженерал моторc".)

В этой работе П. Друкер хочет показать на примере взаимоотношений компании "Дженерал моторс" с ее дилерами (их больше 18 тыс.), что конфликт ("потенциальный или реальный") между большим бизнесом и "мелкими предпринимателями может будто бы быть превращен в "гармонию интересов", в "дружественное партнерство", так что каждая из сторон не только не должна при этом поступаться своими интересами, но, наоборот, получает возможность наилучшим образом их удовлетворять.

Друкер обобщает опыт "Дженерал моторс" и рекомендует его в качестве образца для подражания всем крупным фирмам во всех сферах экономики. Он рекламирует "Дженерал моторс" как единственную из всех американских корпораций, которая в течение более 25 лет "сознательно и добровольно" работала над социальными проблемами и строила свою политику, основываясь на концепции о современной корпорации как "социальном институте". Руководитель этой корпорации Альфред П. Слоан, как утверждает Друкер, создал "философию" руководства, в основе которой лежит концепция о децентрализации и местном самоуправлении.

Друкер подчеркивает, что речь идет не просто о технике, методах руководства, но что перед нами "рецепт установления социального порядка". Одним из важнейших аспектов этой философии "децентрализации" является установление отношений партнерства с "малым бизнесом", в частности с дилерами.

Суть дела заключается в том, чтобы создать видимость условий "свободного предпринимательства", создать такие организационные формы, при которых существовало бы "разделение власти и функций при единстве действий", при единстве монополистического контроля.

Во многих отношениях, пишет Друкер, автомобильный дилер - это прообраз независимого бизнесмена. Вряд ли найдется какая-нибудь проблема малого бизнеса, которая не касалась бы автомобильного дилера. Лишь немногие из дилеров вложили в дело больше 15 тыс. долл. Дилер продает новые и подержанные машины и запасные части, являясь одновременно представителем финансовой компании и компании по страхованию автомобилей. Часто, особенно в небольших городах, дилеры имеют также механическую мастерскую и обслуживают клиентов. На основе контракта дилеру дается привилегия на продажу машин данной марки. Дилер не имеет права продавать конкурирующие марки машин, он привязан к промышленнику, который устанавливает для него продажную квоту, продажную цену и обязует представлять отчет о своей деятельности.

Основная масса дилеров находится в финансовой зависимости от корпораций. Установление такой финансовой зависимости достигается посредством займов, предоставляемых корпорацией дилеру, посредством участия корпорации в капитале "самостоятельного" дилера. Это путь, который Друкер рекомендует как основной для создания хорошей сбытовой системы, это будто бы также и важнейший путь для разрешения конфликта между крупными корпорациями и малым бизнесом.

Фирма "Дженерал моторc" создала инвестиционный банк ("Моторс холдинг дивижн"), предоставляющий подходящим кандидатам в дилеры до 75% всего необходимого для них капитала, - это заем под "способности и честность", как их рекламирует Друкер. В дальнейшем предполагается, что дилер выкупит за счет своей прибыли долю капитала, принадлежащего "Моторс холдинг". При неудачном дилерстве в одном случае из 20 "Моторс холдинг" выкупает то, что принадлежит дилеру, и подыскивает нового кандидата.

Тем самым якобы может быть решена "одна из величайших проблем современной экономики" - обеспечение малого бизнеса необходимым капиталом. Кроме того, финансовый филиал "Дженерал моторc" - "Дженерал моторc аксептанс корпорейшн" - предоставляет дилерам займы под продажу машин в рассрочку.

В действительности это "не путь разрешения социального конфликта и достижения гармонии интересов", а, как справедливо говорят об этом критики монополий, путь превращения независимых предпринимателей в агентов, состоящих на службе монополий, но действующих под самостоятельной вывеской.

Эта видимость самостоятельности десятков тысяч торговцев, пишет Т. Куинн, очень важна для монополистов не только в экономическом отношении (использование капитала, инициативы, заинтересованности, предпринимательской энергии мелких и средних бизнесменов), но и в политическом - для поддержания иллюзий о сохранении и даже дальнейшем развитии самостоятельного малого предпринимательства на правах партнера большого бизнеса.

Глава I. Проблема монополии и конкуренции в понимании идеологов немонополистической буржуазии

1. Концентрация производства и малый бизнес