Хвала и хула

С незапамятных времен золото в сознании людей соединяет в себе бога и дьявола, величие и низость, совершенство и уродство, благородство и преступление. Эта двойственность моральной оценки доходит до нашего времени в различных формах. В жизненном и даже бытовом плане - это противоречие между полезностью и красотой желтого металла, с одной стороны, и его связью с человеческой алчностью, моральной деградацией, низостью - с другой. В научном и политическом плане суть вопроса состоит прежде всего в том, должна денежная и валютная система в современных условиях базироваться на золоте или не должна. Как мы увидим, этому вопросу на Западе тоже любят придавать моральный оттенок: обычно сторонники золота заявляют, что они борются за "честные деньги". Противники отвечают, что они за деньги, которые были бы подчинены еще более высоким общественным целям - стабильности экономики, росту благосостояния.

Уже говорилось, что в отношении людей к золоту много парадоксального, иррационального. Вот еще два примера - высказывания двух крупнейших знатоков нашего предмета. Седийо, в чьей книге сквозь трезвый социологический анализ просвечивает непроизвольное восхищение этим загадочным металлом, сообщает читателям: "Я не ношу золото ни в своем сердце, ни на пальце, ни в кошельке. Материально оно отсутствует в моей жизни..."^*. С другой стороны, Пол Эйнциг рассказывает: "Я лично знавал нескольких громогласных противников денежной роли золота, которые носили золотые часы, портсигары и иные предметы, хотя нержавеющая сталь или другие металлы отлично могли бы послужить этим практическим целям"^**.

^* (Sedillot R. Op. cit.- P. 2.)

^** (Einzig P. The Destiny of Gold.- L., 1972.- P. 14.)

Эти несколько наивные парадоксы указывают на то, что человеческая психология не так уж прямолинейна. Но разве читатель предполагает, что человек, пишущий книгу о золоте, непременно должен обожать его в повседневной жизни? Разве человек, ратующий против золотого стандарта, должен презирать этот неодушевленный предмет?

Люди восхищались и восхищаются красотой желтого металла. Но в природе много красоты, и едва ли достоинства золота превосходят все созданное ею. Уж, конечно, не природные свойства золота имел в виду Колумб в цитированном письме, когда называл золото совершенством. Сам природный блеск желтого металла удесятеряется, когда люди смотрят на него как на действительные или потенциальные деньги. Золото с осязаемой силой воплощает все стороны денег, и прежде всего деньги как капитал.

Эволюцию и противоречивость отношения людей разных эпох к золоту отражает К. Маркс в следующих ярких фразах: "Античное общество поносит... деньги как монету, на которую разменивается весь экономический и моральный уклад его жизни. Современное общество, которое еще в детстве своем вытащило Плутона за волосы из недр земных, приветствует золото как блестящее воплощение своего сокровеннейшего жизненного принципа"^*. В словах о Плутоне К. Маркс перефразирует древнегреческого автора Атенея: "Алчность надеялась вытащить за волосы из недр земных самого Плутона".

^* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч.- Т. 23.- С. 143.)

Здесь сказано самое главное: золото воплощает в себе определяющее общественное отношение буржуазного строя - отношение капитала, которое сводится к обогащению путем присвоения продукта труда других людей. Не в общественном сознании и в различных его выражениях, в частности в науке и литературе, этот фундаментальный факт приобретает многообразные аспекты и оттенки. Золотой фетиш оборачивается разными своими сторонами.

Восхваление золота содержит много мотивов. Есть мотив всесилия золота, его универсальной способности все покупать - товары, услуги, самих людей, их таланты, труд, совесть. Есть мотив загадочности, таинственности золота, изумления тем, что вещь обладает такой силой. Золото уравнивает людей всех сословий и состояний, делит их только по одному признаку - кто имеет, кто не имеет. Золото стимулирует человеческий труд, энергию, предприимчивость, оно все оживляет, ускоряет, толкает вперед. Наконец, есть мотив восхищения налаженностью хозяйственного механизма, в котором золото стихийно, а отчасти по согласию людей занимает центральное место, является основной формой денег. Пожалуй, эта форма золотого фетишизма особенно долговечна и распространена среди экономистов.

Во времена золотого стандарта, до первой мировой войны, достоинства золота как основы денежной системы обычно принимались без обсуждения, как нечто очевидное и не требующее доказательств. Пожалуй, именно крах золотого стандарта заставил экономистов и социологов внимательнее присмотреться к старому знакомому, попытаться осмыслить его роль в капиталистическом хозяйстве и буржуазной цивилизации.

Не будем более касаться примитивных, наивных форм преклонения перед золотом. Посмотрим, какие темы развивают ученые - "певцы золота", претендующие на научный анализ проблемы.

Одна из самых излюбленных тем - золото и "свободное предпринимательство". Исторически господство золота как основы денежной системы ассоциируется с эпохой капитализма свободной конкуренции, а ностальгия по этому миру "порядка и гармонии" встречается на Западе нередко.

Так, Пол Эйнциг пишет: "В сущности, справедливо будет сказать, что период золотого стандарта до 1914 года был (и не в одном только смысле) золотым веком человечества"^*.

^* (Einzig P. Op. cit.- Р. 6.)

В современных условиях за возврат к золоту обычно ратуют сторонники частной инициативы, критики "чрезмерного" вмешательства государства в хозяйственную жизнь. Неудачи государственно-монополистического регулирования в 70-х годах вызвали оживление этой буржуазно-консервативной идеологии в ряде западных стран, особенно в Великобритании и США. Она представляет собой одну из основ "рейганомики" - экономической политики, которую начало проводить с 1981 года правительство президента Рейгана. Сторонники золотых денег увидели в этой ситуации удобный момент для возобновления своей пропаганды. Преимущества золота как гарантии частного предпринимательства они связывают с антиинфляционной природой золотых денег. Актуальность этой проблемы очевидна, учитывая, что только за десятилетие (1971-1981 гг.) доллар потерял около ¹/₂ своей покупательной способности, и утешаться американцам остается лишь тем, что многие другие валюты потеряли еще больше.

Идея "золотой дисциплины", налагающей жесткие шоры на расточительных и недальновидных политических руководителей, очень стара. Если золото является деньгами, государство не может бесконтрольно выпускать кредитно-бумажные деньги для финансирования своих расходов, оно вынуждено подчиняться "золотой дисциплине", а это - серьезная гарантия от инфляции. Покупательная способность золота складывается стихийно и имеет тенденцию к длительной стабильности. Покупательная способность бумажных денег зависит от того, сколько их выпустит государство. Такая постановка вопроса многих склоняла в пользу золота. Не кто иной, как Бернард Шоу, писал с легкой нотой своего неподражаемого юмора: "Вы должны выбирать (в качестве избирателя) между естественной стабильностью золота и естественной стабильностью ума и честности членов правительства. И, при всем подобающем уважении к этим джентльменам, я советую вам, пока существует капиталистическая система, голосовать за золото"^*.

^* (Shaw G. В. The Intelligent Woman's Guide to Socialism and Capitalism.- L., 1932.- P. 263.)

С древних времен между серебром и золотом было своеобразное разделение труда. Серебро было преимущественно внутренними деньгами и мало выходило за пределы государства. Золото испокон веков было мировыми деньгами и использовалось в международных расчетах. "Певцы золота" восхваляют его космополитизм, связующую и объединяющую роль на мировом рынке. Оно не подв произволу правительств, не является ничьим долгом никому.

И этот аспект золота выступил на авансцену в 80-х годах, когда под воздействием экономического кризиса зашаталась грандиозная кредитная пирамида долгов и резервов, когда несколько развивающихся стран оказалось на грани банкротства. Конечно, сторонники золота отнюдь не имеют и не могут иметь реального ответа на роковые вопросы современной мировой экономики. Но это не мешает им поднимать шум вокруг возврата к благословенному золотому стандарту.

Традиция осуждения золота, традиция хулы и проклятий в адрес этого мертвого предмета столь же стара, как и традиция его восхваления. В античном мире оно (в сущности, не золото как таковое, а развитие товарно-денежных отношений) разлагает патриархальный уклад жизни, обесценивает старые моральные ценности, способствует "порче нравов". Как сообщает Плутарх, полулегендарный законодатель древней Спарты Ликург пытался запретить чеканить деньги из драгоценных металлов. Разумеется, из этого ничего не вышло. Софокл в "Антигоне" говорит, что деньги - проклятие рода человеческого, что они развращают сердца и учат людей совершать бесчестные поступки.

Исторические источники сообщают о "страхе золота" в древнем Китае, среди германских племен римской эпохи. Этот страх сродни опасениям, которые двигали Ликургом. Подобную ситуацию мы встречаем не только в седой древности. Когда в 50-х годах прошлого века появились сведения о залежах металла в Южной Африке, парламент трансваальских буров - немногочисленного народа патриархальных овцеводов - издал специальные законы, запрещающие разведку полезных ископаемых и разглашение сведений о минеральных богатствах страны.

Начиная с Платона, уничтожение денег есть излюбленная идея утопистов, предлагавших проекты переустройства общества. В сущности, они хотели бы уничтожить капитал и неразрывно с ним связанную эксплуатацию человека человеком. Но утопическим критикам буржуазного общества капитал представляется в блестящем золотом обличье точно так же, как и тем, кто воспевает его.

Томас Мор, автор знаменитой "Утопии" - сочинения, давшего имя целому направлению человеческой мысли,- посвятил несколько страниц роли драгоценных металлов в жизни островитян, образующих идеальное общество будущего. Деньги и все связанные с ними общественные язвы не существуют в этом вымышленном обществе, а драгоценные металлы нужны ему лишь в редких случаях общения со "старым миром". Поэтому они хранят их про запас, но не прячут в какой-нибудь башне, чтобы не вызвать подозрения народа, и не делают из них посуду, чтобы не жаль было при переплавке расставаться с произведениями искусства, а "не только в общих дворцах, но и в частных домах - повсюду делают они ночные горшки и всякие сосуды для нечистот. К тому же утопийцы из этих металлов изготовляют цепи и тяжелые оковы, которые надевают на рабов. Наконец, у каждого, кто опозорил себя каким-нибудь преступлением, с ушей свисают золотые кольца, золото охватывает пальцы, золотое ожерелье окружает шею, и, наконец, золото обвивает его голову. Так они всеми способами стараются, чтобы золото и серебро были у них в бесславии: и выходит так, что утопийцы, кажется, не ощутили бы никакого ущерба, если бы однажды им пришлось израсходовать те металлы, которые другие народы тратят с не меньшей болью, чем если бы терзали они свою собственную утробу..."^*.

^* (Mop Т. Утопия.- M., 1978.- С 204.)

Мор возвращается к этому вопросу еще не раз, чтобы выразить свое отвращение к обществу, в котором обладание золотом делает человека значительным и заставляет служить ничтожеству "много умных и добрых людей только лишь оттого, что ему досталась большая куча золотых монет; если же какой-либо случай или какой-нибудь выверт закона... перенесет эти монеты к наипрезреннейшему изо всей его челяди шалопаю, получится, что немного погодя господин перейдет в услужение к рабу своему как довесок или добавление к деньгам"^*.

^* (Mop Т. Утопия.- M., 1978.- С 208.)

Все мотивы, использованные Мором и отчасти имеющие корни еще в античной литературе, получили развитие у многих авторов. Преступники, закованные в золотые кандалы, фигурируют у Вольтера. Но самый известный пример - образ общественных отхожих мест из золота, фигурирующий у В. И. Ленина как символ осуждения культа золота в капиталистическом обществе.

Гуманистическая утопия Мора представляет собой всеобъемлющую критику как старого феодального, так и нарождающегося буржуазного мира. Но в ней можно видеть также элементы критики меркантилизма - экономической теории и политики, господствовавшей в Западной Европе в XVI-XVII веках. Главным принципом меркантилизма было как раз всемерное накопление драгоценных металлов в стране и в государственной казне. Золотой фетиш сопутствует всему развитию капиталистического строя и является составной частью буржуазного образа жизни и образа мыслей. Но в эпоху первоначального накопления, в эпоху преобладания торгового капитала блеск этого идола особенно ярок. Купить, чтобы продать дороже,- вот суть торгового капитала. А разница видится в форме желтого металла. Продать за границу больше, чем покупается за границей, и заставить иностранцев покрыть разницу золотом - вот верх государственной мудрости меркантилизма.

Автор одного из первых научных сочинений по политической экономии под характерным заглавием "Краткий трактат о средствах снабдить в изобилии золотом и серебром королевства, лишенные рудников драгоценных металлов" (1613 г.) итальянец Антонио Серра начинает так: "Насколько важно для государства иметь в изобилии золото и серебро как для народов, так и для государей, какие это дает выгоды и насколько это является мощным средством, предотвращающим многие преступления, хотя некоторые в силу капризов хотели бы противоположного,- обо всем этом я не счел нужным говорить"^*.

^* (Цит. по: Меркантилизм / Под ред. И. С. Плотникова.- М., 1935.- С. 91.)

Между тем все здесь полемично по отношению к Мору, который как раз считал, что золото и серебро порождают преступления. Вполне вероятно, что Серра не читал Мора, он просто выражает, притом не на ученой латыни, а на живом "торговом" языке, грубые взгляды, столь ненавистные гуманисту Мору.

Теперь сравним фразу Серра с квинтэссенцией классической политической экономии Адама Смита, гениально выраженной А. С. Пушкиным в известных строках его бессмертного романа в стихах. "Глубокий эконом" Онегин знал:

Как государство богатеет, 
И чем живет, и почему 
Не нужно золота ему, 
Когда простой продукт имеет.

Итак, классическая политэкономия довольно равнодушна к золоту. Она считает его слугой производства товаров и богатств и предлагает по возможности заменить в обращении разными видами банковских денег. Моральное же негодование против желтого металла просто не к лицу таким людям, как Смит или Рикардо - трезвым и глубоким аналитикам.

В процессе формирования классической политэкономии высказывались и иные взгляды на власть золота и ее социально-экономические последствия. Пьер Буагильбер, французский мыслитель XVII-XVIII веков, один из родоначальников политической экономии, писал, что драгоценные металлы как деньги приобрели над людьми тираническую власть и стали главной причиной экономических бедствий. Поскольку деньги сами по себе не являются важными предметами потребления, они кажутся ему в разумном человеческом обществе чем-то искусственным и ненужным. Он клеймит деньги в сильных выражениях: "Испорченность сердец превратила... золото и серебро... в идолов. Их превратили в божества, которым приносили и приносят в жертву больше благ, ценностей и даже человеческих жизней, чем слепая древность когда-либо жертвовала этим божествам, с давних пор превратившимся в единственный культ и религию большей части народов"^*.

^* (Цит. по: Economistes financiers du XVIII siecle, publ. par E. Daire.- P., 1843.- P. 394-395.)

Иной аспект проблемы "виновности" золота и его "младшего брата" - серебра в бедствиях рода человеческого поднимает русский революционер-демократ и гуманист А. Н. Радищев. Рассказывая о жизни М. В. Ломоносова и его интересе к добыче полезных ископаемых, он делает следующее замечание о драгоценных металлах как деньгах: "Злато и серебро, яко драгоценнейшие по совершенству своему металлы и доселе украшением служившие, преображены стали в знаки, всякое стяжание представляющие. И тогда только по истинне, тогда возгорелась в сердце человеческом ненасытная сия и мерзительная страсть к богатствам, которая, яко пламень, все пожирающий, усиливается, получая пищу. Тогда, оставив первобытную свою простоту и природное свое упражнение земледелие, человек предал живот свой свирепым волнам или, презрев глад и зной пустынный, протекал через оныя в неведомыя страны для снискания богатств и сокровищ. Тогда, презрев свет солнечный, живый нисходил в могилу и, разторгнув недра земные, прорывал себе нору, подобен гаду земному, ищущему в нощи свою пищу"^*.

^* (Радищев А. Н. Полн. собр. соч.- Т. 1.- М.- Л., 1938.- С. 383.)

В этих архаических, но сильных оборотах Радищев высказал замечательную мысль. Он отметил двойственную роль драгоценных металлов в развитии человечества: с одной стороны, они толкают людей на дальние путешествия, на исследование недр земли и таким образом способствуют прогрессу, с другой - от них происходит гнусность общества, в котором все подчинено погоне за деньгами.

Иллюзия, что все зло капитализма происходит от денег, более того - именно от преобладающей роли драгоценных металлов, чрезвычайно живуча. Нет числа проектам освобождения капитализма от его пороков путем отмены денег. Это была любимая идея Пьера Жозефа Прудона - одного из предшественников научного социализма, чье имя по праву выбито среди имен других основателей социализма, на граните обелиска в Александровском саду, у стен Кремля. Прудон, который ненавидел и гневно обличал капитализм, полагал: стоит только ввести прямой безденежный обмен товарами по как-то определенной и удостоверенной трудовой стоимости (т. е. по затратам труда на их производство), и эксплуатация, несправедливость, нищета исчезнут сами собой. Золото и серебро должны при этом вернуться к своему "естественному" статусу обычных товаров. Социализм Прудона и его последователей был мелкобуржуазным: они хотели улучшить капитализм, а не свергнуть его, они не ставили задачу ликвидации частной собственности на средства производства.

В XX столетии, особенно во второй его половине, прямое отождествление золота и капитала, прямая ассоциация желтого металла с пороками капитализма постепенно утрачивают смысл. Это связано с отходом от золотого стандарта и частичным вытеснением золота из денежной сферы. Ненависть мелкобуржуазного реформиста скорее обратится теперь против гигантского монополистического банка, чем против благородного металла. Если в XIX веке критика золота была все же критикой капитализма, то теперь просто невозможно представить себе социалиста любого толка, для которого борьба со всевластием золота была бы важной частью антикапиталистической программы.

Критика золота теперь вполне респектабельна и ведется с позиций улучшения действия государственно-монополистического капитализма. Страстные проклятия золоту сменяются трезвыми рассуждениями на тему о том, что оно должно "знать свое место", что нельзя позволить ему стоять на пути государственного регулирования экономики, ограничивать это регулирование.

Противники и критики золота называют золотой стандарт и вообще денежные функции желтого металла "варварским пережитком". Эти слова Джона М. Кейнса из его книги "Трактат о денежной реформе" (1924 г.) приобрели необычайную известность, стали штампом, лозунгом, заклинанием^*. В вину золоту ставятся прежде всего негибкость основанной на нем денежной системы, трудность ее сознательного регулирования со стороны государства.

^* (См. Keynes J. M. A Tract on Monetary Reform.- L., 1924.- P. 172.)

Еще во время второй мировой войны Кейнс выдвинул проект демонетизации золота в международной сфере и замены его искусственно создаваемыми международными кредитными деньгами. Эти идеи ожили через несколько десятилетий в создании Специальных прав заимствования (СДР) в 60-х годах и в валютной реформе 70-х годов.

Если сторонники золота утверждают, что только оно способно избавить капитализм от инфляции и валютных кризисов, то их противники отвечают: отказ от золота необходим, чтобы избежать экономических потрясений, подобных мировому экономическому кризису 1929-1933 годов. Разумеется, и те и другие пытаются найти средства лечения капитализма, но предлагают не только различные, а даже противоположные способы.

Кейнсианские идеи демонетизации золота рассчитаны на введение в мировую систему капитализма элементов сознательного регулирования, организованности и гармоничности. Но возможно ли это? Один из критиков Кейнса не без основания заметил: возможно, что золото - варварский пережиток, но ведь мы живем в варварском веке, поэтому-то без него трудно обойтись^*. Автор этого меткого замечания, очевидно, имел в виду, что современный капитализм, раздираемый национализмом и противоречиями, не похож на тот идеал, который необходим для успешного проведения в жизнь кейнсианских принципов.

^* (Cм. Banque.- 1976.- No. 348.- P. 139.)

Полемика принимает порой весьма острый характер, вновь и вновь напоминая истину, что золото никого не оставляет равнодушным. Каждая из сторон охотно осыпает оппонентов стрелами сарказма. Противники золота изображают его сторонников безнадежными ретроградами и консерваторами, приверженцами устарелых догм. Те не остаются в долгу и утверждают, что против золота выступают "яйцеголовые" - оторванные от жизни профессора, готовые гнаться за любой модной теорией, и честолюбивые расточительные чиновники высших ярусов государственного аппарата, их недавние студенты. Один автор заметил, что размежевание проходит по возрасту: старики - за золото, молодые - против. Некоторые примеры вроде бы подтверждают это наблюдение, само по себе достаточно ядовитое: Рист, Рюэф, Эйнциг, особенно заметные своей "прозолотой" позицией в 60-70-х годах, все родились еще в прошлом веке. Впрочем, несомненно, что для размежевания есть и более серьезные основания: против золота - обычно сторонники активного государственного регулирования экономики; за золото - те, кто возлагает надежды на рыночный механизм.

Обе позиции имеют к тому же много нюансов. Одни - за полную и немедленную демонетизацию, другие - за постепенную и осторожную. Одни - за восстановление золотого стандарта в его полном, первозданном виде, другие - за частичное и ограниченное, обычно только в международной сфере. В конце концов значимость и авторитет специалиста требуют, чтобы он имел свою позицию, хоть чем-то отличную даже от позиции единомышленников. Сомнительность или устарелость "возрастного размежевания" подтвердилась в дискуссии о золоте в США в начале 80-х годов: "крестовый поход" за золото возглавили относительно молодые люди, уже успевшие разочароваться и в кейнсианстве, и в государственном регулировании.

заказать кредитную карту