1. Критика торгашеского феодализма и обоснование буржуазного предпринимательства. М. Лютер и Ж. Кальвин

В XIV - первой половине XV в. заметно оживилось развитие промышленности в Германии. Этому способствовали укрепление цехового строя, расширение торговли, увеличение добычи серебра. Германия занимала в то время первое место в Европе по добыче этого благородного металла. Однако факторы, способствовавшие ускорению ее социально-экономического развития, оказались недолговечными. В конце XV-XVI в. цеховой строй уже все больше тормозил развитие: шел процесс "замыкания цехов". Великие географические открытия привели к переориентации главных торговых путей. Усиливавшееся отставание немецкой промышленности по сравнению с промышленностью других европейских стран приводило ко все большему оттоку благородных металлов из Германии. В условиях феодальной раздробленности в стране не оказалось силы, способной защитить национальную промышленность от конкуренции иностранных товаров. Развитию как внешней, так и внутренней торговли препятствовало то, что германская империя состояла почти из тысячи княжеств и территорий. Процесс перехода к капитализму затянулся. Буржуазные тенденции оказались слабыми, а феодализм был еще достаточно силен и пытался своими феодальными методами приспособиться к меняющимся условиям. Дух наживы и жажда стяжательства проникают в среду феодалов. Их интересы все глубже, все теснее переплетаются с ростовщичеством, усиливая эксплуатацию крестьянства и бюргерства. "Ростовщичество не изменяет способа производства, но присасывается к нему как паразит и доводит его до жалкого состояния. Оно высасывает его, истощает и приводит к тому, что воспроизводство совершается при все более скверных условиях"^*. Возникает отвратительное явление позднего средневековья - торгашеский феодализм. Развивающиеся товарно-денежные отношения обостряют и обнажают социально-экономические противоречия, разрушая феодальные патриархальные формы, маскировавшие эксплуатацию в более ранний период. Перед идеологами бюргерства встают проблемы разграничения раннекапиталистического предпринимательства, с одной стороны, и позднефеодального стяжательства - с другой^**. Появляется необходимость, во-первых, социально-экономического, политического и идеологического (морально-этического и даже религиозного) оправдания "честного" (основанного на законах капиталистической конкуренции) "делания денег" и, во-вторых, осуждения паразитического (основанного на насилии и грабеже, ростовщичестве и внеэкономическом принуждении) накопления богатств класса феодалов.

^* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 25. Ч. II. С. 145-146.)

^** (Подробнее см.: Соловьев Э. Ю. Непобежденный еретик: Мартин Лютер и его время. М., 1984. С. 40-44, 85-88.)

Положение осложнялось тем, что монополией на образование и культуру в этот период обладали церковные феодалы, католическая церковь. Она выступала, по меткому замечанию Ф. Энгельса, "в качестве наиболее общего синтеза и наиболее общей санкции существующего феодального строя"^*. В отличие от светских феодалов церковь опиралась на строгую иерархию и действовала как наднациональная, в известном смысле космополитическая, феодальная организация. В этих условиях выступить с критикой религиозного мировоззрения означало нанести удар не только по отдельному феодалу, но и по феодальной системе в целом. Положение, однако, облегчалось тем, что отношения торгашеского феодализма проникли и в церковную среду. Разложение католической церкви проявлялось в разложении не только церковных институтов, но и христианского мировоззрения. Все больше обнажалось противоречие между первоначальным христианством и римско-католической церковью позднего средневековья, которое проявлялось в форме противоречия между Священным писанием (Библией) и Священным преданием (декретами и постановлениями церковных соборов и римского папы).

^* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 7. С. 361.)

Одними из первых, кто обратил внимание на это противоречие, были гуманисты Рудольф Агрикола (1444-1485), Якоб Вимфелинг (1450-1528), Себастьян Брант (ок. 1458-1521), Иоганн Рейхлин (1455-1522), Эразм Роттердамский (1469-1536), Генрих Бебель (1472-1518), Ульрих фон Гуттен (1488-1523). Наиболее крупный из них - Эразм Роттердамский (Герхардт Герхарде) в 1517 г. издал греческий текст Нового завета и его латинский перевод, который сопроводил своим комментарием к евангелиям. Строго филологический подход к текстам Нового завета явился важной предпосылкой для последующей исторической критики Священного писания. В начале XVI в. такое издание создавало условия прежде всего для критики схоластического формализма и официальной философии господствующей католической церкви.

Наибольшую известность получило произведение Эразма Роттердамского, которое он назвал "Похвала Глупости". Используя форму пародии, Роттердамец издевается над порядками позднесредневекового общества. "...В человеческом обществе, - пишет он, - все полно глупости, все делается дураками и среди дураков"^*, поэтому, чтобы голос разума был услышан, он вынужден надевать на себя шутовской колпак.

^* (Эразм Роттердамский. Похвала Глупости. М., 1983. С. 83.)

Гуманисты подготовили Реформацию. Они так же, как позднее теоретики Реформации, обращались к раннему христианству первых веков нашей эры в борьбе со схоластическим формализмом, невежеством и продажностью римско-католической церкви, способствовали просвещению передовой, образованной части феодального общества. Тем не менее гуманизм носил элитарный характер, нуждался в поддержке меценатов, затронул лишь сравнительно небольшую часть интеллигенции. Необходимо было более демократическое учение, обращенное к более широкой аудитории, которое могло бы привести массы в движение. Оно должно было апеллировать не только к разуму человека, но и к его чувствам.

Как уже отмечалось, в силу господствующего положения католической церкви критика существующего строя не могла не принять форму богословской ереси - требования реформы церкви. Движение назад - обращение к первоисточнику - характерно для всякой религии. Однако в условиях становления капитализма критика разлагающейся католической церкви означала нападение на крупнейшего феодала, которому в Европе принадлежала треть земель. Требование реформы церкви превращалось, таким образом, в первый и сильнейший удар по феодальной системе в целом. Не случайно поэтому Ф. Энгельс назвал Реформацию первой буржуазной революцией. "Реформация, - лютеранская и кальвинистская, - писал он, - это буржуазная революция № 1 с крестьянской войной в качестве критического эпизода"^*.

^* (Архив Маркса и Энгельса. Т. X. М., 1948. С. 356. См. также: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 39. С. 85.)

Рассмотрим экономические взгляды теоретиков Реформации Мартина Лютера и Жана Кальвина подробнее.

Доктор богословия, магистр свободных искусств, монах-августинец Мартин Лютер (1483-1546) родился и вырос в бюргерской среде. 31 октября 1517 г. на двери своей церкви в Виттенберге он вывесил 95 тезисов против индульгенций, что положило начало Реформации в Германии. Лютер развивал тезис о том, что спасение души (оправдание) возможно прежде всего не через церковь и ее формальные обряды (и уж тем более не через покупку индульгенций), а через истинную веру - веру в Священное писание, а не в Священное предание. Позднее, уже в ходе Реформации, Лютер и его последователи пришли к отрицанию церковной иерархии, культа святых, церковного богатства и монашества, что способствовало подчинению духовной власти светской, упрощению церковной догматики и богослужения, объективно оправдывало секуляризацию церковных земель, открывало путь к созданию необходимой для буржуазии дешевой церкви. Неудивительно, что "под знаменем бюргерско-умеренной лютеровской реформы объединились имущие элементы оппозиции - масса низшего дворянства, бюргерство и даже часть светских князей, рассчитывавших обогатиться посредством конфискации церковных имуществ и стремившихся использовать удобный случай для завоевания большей независимости от империи"^*.

^* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 7. С. 364.)

Критика экономических основ торгашеского феодализма была органической составной частью взглядов Мартина Лютера. К. Маркс считал его старейшим немецким политико-экономом^* и неоднократно цитировал его произведения в "Экономических рукописях 1857-1859 годов", в "К критике политической экономии", в первом и третьем томах "Капитала", в "Теориях прибавочной стоимости". "Лютер, - пишет Маркс, - знает капитал, естественно, лишь в двух его допотопных [формах]: в форме капитала, приносящего проценты, и торгового капитала"^**. М. Лютер различает внутреннюю и внешнюю торговлю, при этом одобряет первую и осуждает вторую. "Нельзя отрицать, - пишет он в книге "О торговле и ростовщичестве" (1524), - что купля и продажа - вещь нужная, без которой нельзя обойтись; и можно покупать по-христиански, особенно вещи, служащие потребностям и приличию, ибо и патриархи покупали и продавали таким образом скот, шерсть, хлеб, масло, молоко и прочие блага... Но внешняя торговля, которая из Калькутты и Индии и т. д. привозит товары вроде драгоценных шелков, золотых изделий и пряностей, служащих роскоши, а не пользе, и высасывает из страны и из населения деньги, не должна была бы допускаться, если бы мы имели единое правление и государя"^***.

^* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. II. С. 430.)

^** (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 555.)

^*** (Цит. по: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. II. С. 430.)

В критике внешней торговли слышатся не только натурально-хозяйственные, но и ранние меркантилистские мотивы. Лютер выступает прежде всего против торговли предметами роскоши, которая развивает "щегольство и обжорство". Он критикует и торговлю предметами первой необходимости (в частности, английским сукном), ибо такая торговля способствует оттоку из страны золота и серебра. Это происходит потому, что существует политическая раздробленность страны. Единое немецкое государство, по его мнению, препятствовало бы этому процессу. Утечка драгоценной монеты из страны способствует росту задолженности ростовщикам.

Лютер выступает против оправдания высокой купеческой прибыли риском, связанным с торговлей. К тому же на практике, считает он, торговля нередко сопровождается грабежом и разбоем. "Но так как сами купцы творят столь великое беззаконие и противохристианское воровство и разбой по всему миру и даже по отношению друг к другу, то нет ничего удивительного в том, что бог делает так, что столь большое имущество, неправедно приобретенное, снова утрачивается или подвергается разграблению, а их самих вдобавок еще избивают или захватывают в плен... Так он бьет одного злодея другим..."^*

^* (Цит. по: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 25. Ч. I. С. 364.)

Однако наибольшую ненависть вызывает у Лютера ростовщичество. Его критике посвящена и другая специальная работа - "Наказ приходским священникам выступать с проповедями против ростовщичества", изданная в Виттенберге в 1540 г. Экономические взгляды Лютера тесно связаны с его религиозной концепцией, в частности с его теорией двух порядков. Понимая, что в современной ему действительности невозможны отношения между людьми в строгом соответствии со Священным писанием, он обосновывает необходимость светской власти. Главной задачей светской власти и церкви в этот период должна была стать, по мысли Лютера, борьба с ростовщичеством. Светская власть при этом должна действовать силой, а церковь - убеждением и советами. При этом, считает Лютер, князья должны управлять разумно, т. е. не только опираться на писаные законы и рекомендации юристов, но прежде всего действовать на благо своих подданных. Поэтому Лютер оправдывает мелкое ростовщичество сирот, вдов и стариков, если оно вызвано бедностью. К тому же он считает необходимым законодательно ограничить норму процента. Лютер приводит, в частности, в качестве исторических примеров деятельность Солона в Афинах и Неемии в Иудее, ограничивших процент по ссудам 12% в год, а также деятельность Александра Македонского и Юстиниана. Однако так как в раздробленной Германии "светская власть нерадива и ленива, а частично слишком слаба, чтобы защитить от такой беды (какой является ростовщичество. - Авт.), то священники, - считает Лютер, - должны учить народ и приучать его к тому, чтобы ростовщиков и скряг принимать за живых чертей...". Поэтому Лютер уделяет главное внимание разоблачению оснований для изъятия процента, учит распознавать замаскированные формы ростовщичества, различает ссуду и займ, кредит в товарной и денежной форме, т. е. по существу коммерческий и банковский кредит. Он гневно осуждает любые попытки оправдания взимания процента. Критикуя ростовщика, Лютер не только показывает страсть к накоплению, характерную для этой допотопной формы капитала, но и дает наглядный образ капитала вообще. "Язычники, - пишет Лютер, - могли заключить на основании разума, что ростовщик есть четырежды вор и убийца. Мы же, христиане, так их почитаем, что чуть не молимся на них ради их денег... Кто грабит и ворует у другого его пищу, тот совершает такое же великое убийство (насколько это от него зависит), как если бы он морил кого-нибудь голодом и губил бы его насмерть. Так поступает ростовщик; и все же он сидит спокойно в своем кресле, между тем как ему по справедливости надо бы быть повешенным на виселице... Поэтому на земле нет для человека врага большего (после дьявола), чем скряга и ростовщик, так как он хочет быть богом над всеми людьми... Ростовщик же или скряга хочет, чтобы весь мир для него голодал и томился жаждой, погибал в нищете и печали, чтобы только у него одного было все и чтобы каждый получал от него, как от бога, и сделался бы навеки его крепостным..."^* Лютер рассматривает ростовщический капитал как накопленный (или, точнее, капитализированный) процент. "Вообще наиболее сильным моментом в его полемике, - пишет К. Маркс, - является то, что главным пунктом нападения он избирает врастание процента в капитал"^**.

^* (Luther Martin. An die Pfarrherren, wider den Wucher zu predigen. Vermahnung. 1540 // Fabinnke G. Luther als Nationalokonom. Berlin, 1963. S. 220, 205, 219.)

^** (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 555.)

Другой его сильной стороной была критика торгашеского феодализма - союза ростовщиков и дворян. "...Исполняется пророчество Исайи, - пишет он, - князья твои стали сообщниками воров. Ибо они вешают воров, укравших гульден или полгульдена, и якшаются с теми, которые грабят весь мир и воруют с большей безопасностью, чем все другие, как бы для того, чтобы оставалась верной поговорка: крупные воры вешают мелких воров, и, как говорил римский сенатор Катон: простые воры сидят в тюрьмах и закованы в цепи, а государственные воры расхаживают в золоте и шелках. Что же в конце концов скажет об этом бог? Он сделает так, как он говорит устами Иезекииля: князей и купцов, одного вора с другим, он сплавит вместе, как свинец и медь, как бывает, когда выгорает город, чтобы не было больше ни князей, ни купцов. Я опасаюсь, что это уже на пороге"^*.

^* (Цит. по: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 556.)

Критикуя представителей торгашеского феодализма, Лютер выступает на стороне предприимчивого и делового хозяина, бюргера, превращающегося в мелкого буржуа. Поэтому он осуждает праздность, критикует сословную иерархию, утверждая, что между людьми есть "лишь различие по должности и делу, а не по званию"^*. Он отмечает важнейшую роль труда в "призвании" человека. Эти мотивы морального оправдания буржуазного предпринимательства получают еще большее развитие в учении о богоизбранности Жана Кальвина (1509-1564).

^* (Лютер М. К христианскому дворянству немецкой нации // Источники по истории Реформации. М., 1906. Вып. 1. С. 5.)

В своем главном сочинении "Наставление в христианской вере" (1536) он развил учение о божественном предопределении. Согласно его вероучению, одних бог предопределил к спасению и вечному блаженству (избранные), других - к осуждению и вечным мукам (осужденные). Хотя предопределение фатально, никто, однако, не знает, что ждет его лично: спасение или осуждение. Каждый христианин должен думать, что именно он - божий избранник, и в своей деятельности, своей профессии должен доказать свою избранность. В качестве показателя избранности Кальвин берет денежное богатство - эту абстрактно-всеобщую, универсальную форму выражения успеха в капиталистическом обществе.

В соответствии с потребностями буржуазии кальвинизм еще более упростил христианский культ, ориентируясь уже не только на Новый, но и на Ветхий завет. Новое вероучение, выражая интересы буржуазии эпохи первоначального накопления, пропагандировало мирской аскетизм. Бережливость и расчетливость, скопидомство и накопительство объявляются первейшими гражданскими обязанностями каждого представителя нарождающегося буржуазного класса. Кальвинизм стал идеологией наиболее передовой части буржуазии, теоретическим оружием Нидерландской и Английской буржуазных революций. "...Там, где Лютера постигла неудача, - писал Ф. Энгельс, - победил Кальвин. Его догма отвечала требованиям самой смелой части тогдашней буржуазии. Его учение о предопределении было религиозным выражением того факта, что в мире торговли и конкуренции удача или банкротство зависят не от деятельности или искусства отдельных лиц, а от обстоятельств, от них не зависящих. Определяет не воля или действие какого-либо отдельного человека, а милосердие могущественных, но неведомых экономических сил. И это было особенно верно во время экономического переворота, когда все старые торговые пути и торговые центры вытеснялись новыми, когда были открыты Америка и Индия, когда даже наиболее священный экономический символ веры - стоимость золота и серебра - пошатнулся и потерпел крушение. Притом устройство церкви Кальвина было насквозь демократичным и республиканским; а где уже и царство божие республиканизировано, могли ли там земные царства оставаться верноподданными королей, епископов и феодалов? Если лютеранство в Германии стало послушным орудием в руках князей, то кальвинизм создал республику в Голландии и деятельные республиканские партии в Англии и прежде всего в Шотландии.

В кальвинизме нашло себе готовую боевую теорию второе крупное восстание буржуазии. Это восстание произошло в Англии"^*.

^* (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 22. С. 308.)