Введение. Буржуазная политическая экономия после Маркса

1. Историческая школа в Германии. Социологическая характеристика исторической школы. Ее логическая характеристика

Прошло уже тридцать лет с тех пор, как "пламенные очи" великого мыслителя XIX века, идеи которого служат рычагом мирового пролетарского движения, закрылись навсегда, а между тем, вся экономическая эволюция за последние десятилетия - бешеная концентрация и централизация капитала, вытеснение мелкого производства даже в самых медвежьих углах, появление коронованных золотым венцом могущественных "королей промышленности" с одной стороны, рост армии пролетариата, "вышколенного, объединенного и организованного механизмом самого капиталистического производства^*" - с другой, - все это в гигантском масштабе подтверждает правильность теоретической системы Маркса, поставившего своею целью "открыть экономический закон движения современного капиталистического общества". Тот прогноз, который впервые дан был в "Коммунистическом Манифесте", а затем, в своем полном и развитом виде, в "Капитале", блестяще оправдался уже на девять десятых. Одна из самых важных частей этого прогноза - теория концентрации - сделалась теперь общим местом, вошла в качестве общепризнанной истины в научный обиход. Правда, ее подают обычно под другим теоретическим соусом, и она лишается той стройности, которая отличает теорию Маркса; но тот "экономический романтизм", который видел в ней лишь фантазию утописта, окончательно потерял почву, когда в последнее время тенденции, вскрытые и объясненные Марксом, прорвались наружу с такой бурной стремительностью и в таком грандиозном размере, что лишь слепые не могли отметить победного шествия крупного производства. Если некоторые прекраснодушные люди в акционерных обществах видели лишь "демократизацию капитала" и в своей сентиментальности считали их за гарантию социального мира и всеобщего благополучия (а такие люди, к сожалению, находились и в рядах пролетарского движения), то "экономический материал" сегодняшнего дня самым грубым образом разрушает эту мещанскую идиллию, превращая акционерный капитал в могучее орудие кучки узурпаторов, беспощадно подавляющих всякое стремление вперед со стороны "четвертого сословия". Уже это одно показывает, каким важным познавательным орудием служит теоретическая конструкция Маркса. Но даже такие явления капиталистической эволюции, которые выступили на сцену лишь теперь, могут быть поняты только на основе марксова анализа^**. Образование могучих предпринимательских организаций, синдикатов и трестов, возникновение невиданных по своим размерам банковых организаций, проникновение банкового капитала в промышленный и гегемония "финансового капитала" во всей экономической и политической жизни развитых капиталистических стран, - все это лишь усложнение тенденций развития, анализированных Марксом. Господство финансового капитала лишь ускоряет во много раз движение концентрационного винта и превращает производство в производство обобществленное, созревшее для перехода под общественный контроль. Правда, не так давно буржуазные ученые провозглашали, что организации промышленников положат конец анархии производства и уничтожат кризисы. Но, увы! Капиталистический организм по-прежнему периодически бьется в судорогах, и только уж совсем наивные люди могут говорить о возможности исцеления при посредстве "розового масла" реформистских заплат. Историческая миссия буржуазии, которая уже "обегала" весь земной шар, приходит к концу. Настает период широчайших выступлений пролетариата, борьба которого уже теперь выходит из национально-государственных границ, принимает все более форму массового давления на командующие классы и подходит вплотную к реализации конечной цели движения. И недалеко то время, когда сбудется основное предсказание теории Маркса, и "пробьет час капиталистической собственности"... Как убедительно, однако, ни говорят все эти факты о правильности марксистской концепции, все же успех ее в среде официальных ученых не только не увеличивается, но быстро сводится на нет. Если раньше в отсталых странах напр., в России, отчасти в Италии) даже университетские профессора не прочь были пококетничать с Марксом, внося, разумеется, свои "поправки" и "поправочки", но теперь весь ход общественной жизни, обозрение классовых противоречий и консолидации всех оттенков буржуазной мысли против идеологии пролетариата вышвыривает такие "промежуточные типы" из обращения и на их место ставит "чисто европейского", "современного" ученого в теоретическом сюртуке прусского, австрийского или (более модного) англо-американского образца^***. Два основных направления экономической мысли смогла противопоставить буржуазия стальной системе К. Маркса: мы разумеем так - называемую "историческую школу" (Рошер, Гильдебранд, Книс, Шмоллер, К. Бюхер и др.) и получившее за последнее время громадное распространенное учение "австрийской школы" (Карл Менгер, Бем-Баверк, Визер). Оба эти направления знаменуют собой банкротство политической экономии буржуазии. Но это банкротство выражено в двух полярно - противоположных формах. А именно, в то время, как у первого направления банкротство буржуазной абстрактной теории выразилось в отрицательной позиции по отношению ко всякой подобной теории вообще, второе направление, наоборот, сделало попытку построения именно такой теории, но привело лишь к целому ряду необычайно искусно продуманных "кажущихся объяснений", которые терпят крах, прежде всего как раз в тех вопросах, где оказалась наиболее сильной теория Маркса, а именно, в вопросах динамики современного капиталистического общества. Экономисты классической школы стремились, как известно, найти формулировку наиболее общих, т.-е. "абстрактных" законов экономической жизни, и такой выдающийся ее представитель, как Рикардо, дал удивительные образцы абстрактно - дедуктивного исследования. Наоборот, "историческая школа" возникла, как реакция против "космополитизма" и "перпетуализма" (Книс) классиков^****. Это различие имело свои глубокие социально-экономические корни. Теория классиков, с ее проповедью свободной торговли, была, несмотря на свой "космополитизм", весьма "национальной": это был необходимый теоретический продукт английской промышленности. Англия, в силу целого ряда обстоятельств получившая исключительное господство на мировом рынке, не боялась ничьей конкуренции, не нуждалась ни в каких "искусственных", т.-е. законодательных мероприятиях для победы над остальными соперниками; английской промышленности незачем было поэтому взывать к "истинно-английским" условиям развития, чтобы ими оправдывать какие - либо таможенные рогатки; теоретикам английской буржуазии не приходилось поэтому концентрировать внимания на специфических особенностях английского капитализма: несмотря на то, что они были выразителями интересов английского капитала, они говорили о законах хозяйственной жизни вообще. Совершенно другую картину представляло из себя экономическое развитие на континенте Европы и Америки^*****. По сравнению с Англией, Германия колыбель "исторической школы", была отсталой, в значительной степени аграрной страной; поднимающаяся германская промышленность страдала самым чувствительным образом от конкуренции Англии; в особенности терпела от нее тяжелая индустрия Германии. Таким образом, если английская буржуазия не нуждалась в подчеркивании национальных особенностей, немецкая буржуазия должна была обратить на них сугубое внимание, чтобы на "своеобразии", "самобытности" etc. немецкого развития теоретически обосновать мудрую политику "воспитательных" пошлин. Теоретический интерес сосредоточивался, именно, на выяснении исторически конкретного и национально ограниченного; в теории шел подбор и выдвигание на первый план именно этих сторон экономической жизни. С социологической точки зрения историческая школа и явилась идеологическим выражением роста немецкой буржуазии, боявшейся английской конкуренции, требовавшей защиты национальной промышленности и потому усиленно подчеркивавшей "национальные" и "исторические" особенности Германии, а затем - обобщая - и других стран. Социально-генетически и классики и историческая школа "национальны", ибо и то и другое направления суть продукты исторически и территориально ограниченного развития; с логической точки зрения классики - "космополитичны", "историки" - "национальны". Таким образом, колыбелью исторической школы явился германский протекционизм. В своем дальнейшем развитии историческая школа выдвинула целый ряд оттенков, при чем ее наиболее важное направление с Густавом Шмоллером во главе (так называемая "jungere historische" или "historisch-ethische Schule") приняли консервативно-аграрную окраску. Идеализация промежуточных производственных форм, особенно "патриархальных" отношений между аграриями и сельскохозяйственными рабочими, боязнь "язвы пролетариата" и "красной опасности" с головою выдают этих "объективных" профессоров и показывают социальные корни их "чистой науки^******". Из подобной социологической характеристики вытекает и соответствующая логическая характеристика исторической школы. С логической стороны "историки" характеризуются, прежде всего, своей отрицательной позицией по отношению к абстрактной теории. Основным настроением их стало глубокое отвращение к таким исследованиям; даже самая возможность последних подвергалась сомнению, а иногда и прямо отрицалась; слово "абстрактный" приобрело у ученых этого типа значение "бессмысленного"; некоторые стали скептически относиться к наиболее важному понятию всякой науки - понятию "закона", в лучшем случае принимая лишь так называемые "эмпирические законы", открываемые историко-экономическим и статистическим исследованием^*******. На сцену выступил, таким образом, узкий эмпиризм, боящийся широких обобщений; крайние представители школы провозгласили своим лозунгом накопление конкретного исторического материала, а обобщающую теоретическую работу предлагали отложить на неопределенное будущее. Вот как характеризует "младшее поколение" исторической школы его признанный глава Г. Шмоллер: "Отличие молодой исторической школы от него (т.-е. от Рошера. Н. Б.) состоит в том, что она стремится к менее поспешным обобщениям, что она чувствует более сильную потребность перейти от собирания общеисторических данных к специальному исследованию отдельных эпох, народов и хозяйственных явлений. Она требует, прежде всего, историко-экономических монографий, она с большой охотой выясняет раньше всего развитие отдельных хозяйственных учреждений, чем развитие всего народного хозяйства. Она примыкает к строгому методу историко-правового исследования, стремится, однако, дополнить книжное знание при помощи путешествий и собственных вопросов, а также привлечь данные философского и психологического исследования^********".

^*(К. Маркс, "Капитал", т. I. стр. 551 перевода Струве (2-е издание).)

^**(В этом отношении чрезвычайно поучительна книга В. Hilferdinga: "Das Finanzkapital" (русский перевод И. Степанова, "Финансовый капитал").)

^***(Успех "новых" теорий коренится, таким образом, в изменившихся отношениях социальной психологии, а не в логическом совершенстве этих теорий. Одной из причин отвращения к трудовой теории со стороны буржуазии является, несомненно, отвращение к социализму. Сам Бем-Баверк признает это отчасти, когда пишет: "Правда, первоначальная теория трудовой ценности, как мне кажется, в течение нескольких лет распространялась весьма быстро в связи с распространением идеи социализма, но в последние годы она, без сомнения, упала в глазах теоретиков всех стран, и, главным образом, под влиянием теории "предельной полезности", число приверженцев которой растет все более и более". См. "Капитал и прибыль", перевод под ред. Тугана-Барановского, стр. 415, примечание. Почему отвращение от социализма нашло себе положительное выражение именно в "австрийской" теории - будет сказано ниже.)

^****(Под "космополитизмом" Книс понимает взгляд классиков на политико-экономические законы, как на законы, пригодные для всякой страны и всякой национальности; под "пераетуализмом" - аналогичный взгляд по отношению к различным историческом эпохам. Ср. Kalr Knies: "Die politische Oekonomie vom geschichtlichen Standpunkte", Neue Auflage, 1883, S. 24)

^*****(Первым теоретиком историзма можно считать немца Фридриха Листа (его книга - "Das nationale System der politischen Oekonomie" вышла в 1841 г.). выдвинувшего требование протекционной политики.)

^******(Вот, напр., перечень "деяний" Г. Шмоллера, сделанный А. Миклашевским: "он хотел отсрочить введение госуд. страхования рабочих, был против распространения защиты рабочего законодательства для земледельческих и ремесленных рабочих... Для земледельческих рабочих он считал возможным применение уголовного закона при нарушении договора, был против признания правом профессиональных и рабочих союзов, высказывался за закон против социалистов"... ("История политической экономии. Философские, исторические к теоретические начала экономии XIX века". Юрьев 1909, стр. 578).)

^******* (Один из весьма умеренных сторонников исторической школы, F. Neumann говорит, напр., что "die Möglichkeit exakter Gesetze aus wirtschaftlichem Gebiete ausgeschlossen ist" ("Naturgesetz und Wirtchaftsgesetz" в "Zeitschrift für gesamte Sozialwissenschaft", hg. v. Schäffle 1892, Jahrg. 48. S. 435). Относительно понятия "типического" тот же автор пишет: "Dort (т.-е. в естественных науках. Н. Б.) besteht Typisches, aus dera wieder Typisches hervorgehen und als Typisches crforscht warden kann. Hier (т.-е. в общественных науках. Н. Б.) soll... Typisches gedacht d. h fingiert werden" (Ibid. S. 442).)

^********("Der Unterscbied der jüngeren historischen Schule von ihm ist der, dass sie weniger rasch generalisieren will, dass sie ein viel stärkeres Bedürfnis empfindet, von der polyhistorischen Datensammlung zur Specialuntersuchung der einzelnen Epochen Volker und Wirtschaftszustande überzagehen. Sie verlangt zunächst wirtschaftliche Monographien... Sie will lieber zunächst den Werdegang der einzelnen Wirtschaftsinstitntionen als den der ganzen Volkswirtschaft und der universlelen Weltwirtschaft zu erklaren. Sie knüpft an die strenge Methode rechtsgeschichtlicher Forschung an, sucht aber durch Reisen und eigenes Befragen das Bücherwissen zu orgänzen, die philosophische und psychologische Forschung heranzuziehen". (G. Schmoller, "Grundriss der Allgemeinen Volkswirtschaftslehre". Leipzig 1908, S, 119).)

Такая принципиально враждебная абстрактному методу позиция продолжает в Германии задавать тон и по сие время. Совсем недавно еще (в 1908 г.) тот же Г. Шмоллер заявил, что "wir stecken noch vielfach in der Vorbereitung und Materialsammlung^*".

^*(G. Schmoller, 1. c, S. 123.)

В связи с требованием конкретности стоит и другая особенность "исторического" направления: а именно, у него социально-экономическая жизнь совершенно не отделяется от других сторон жизненного процесса, особенно от права и морали, хотя это (теоретическое) отделение настоятельно диктуется целями познания^*. Подобная точка зрения вытекает именно из отвращения к абстракции: в самом деле, ведь жизненный процесс человеческого общества есть единый поток, в действительности есть только одна история, а не различные истории хозяйства истории права, истории морали, etc. Только научная абстракция рассекает единую жизнь на части, искусственно выделяя различные ряды явлений, группируя их по известным признакам. Поэтому тот, кто протестует против абстракции, должен протестовать и против выделения экономической жизни из жизни правовой и этической. Такая точка зрения, конечно, совершенно несостоятельна. Конечно, верно, что общественная жизнь есть единство; но не следует забывать и того, что познание вообще невозможно без абстракций; уже самое понятие есть отвлечение от "конкретного"; всякое писание то же самое предполагает известный отбор явлений по признакам, считаемым почему-либо важными. Абстракция является, таким образом, необходимым признаком познавательной деятельности; она перестает быть допустимой тогда - и только тогда, - когда отвлечение от конкретных признаков делает абстракцию совершенно пустой, т.-е. познавательно бесполезной.

^*(Шмоллер выдвигает три "основные Мысли" школы: "1) die Anerkennung der Entwickelungsgedankens. 2) eine psychologisch-sittliche Betrachtung... 3) ein kritisches Verhalten gegenüber der individualistische Naturlehre, wie gegen den Sozialismus"... (1. c, 123).)

Познание требует разложения единого жизненного процесса. Последний настолько сложен, что его необходимо разложить для изучения на некоторые отдельные ряды явлений. В самом деле, что сталось бы с изучением хозяйственной жизни, если бы сюда входили на равных правах с элементами хозяйственной жизни также и элементы, изучаемые филологией только потому, что экономическая жизнь творится людьми, связанными друг с другом речью? Ясно, что каждая данная наука может пользоваться результатами других, поскольку они способствуют пониманию собственного объекта данной науки, но при этом эти чуждые элементы сами должны рассматриваться с точки зрения именно этой науки; это лишь некоторый подсобный материал - не более.

Таким образом, сваливание в одну кучу разнородного материала не облегчает, а, наоборот, затрудняет познание. В довершение всего этого в исследованиях "историков" последней формации их "psychologisch-sittliche Betrachtung" принимает форму моральных оценок и поучений. В науку, задача которой раскрывать причинные соотношения, вторгается совершенно не идущий к делу элемент моральных норм (отсюда и название школы: "историко-этическая^*".

^*(По поводу этики очень метко говорит Н. Dietzel: "Genau ebenso gut wien von einer "ethischen" Wirtschaftstheorie oder Wirtschaftsgeachichte könnte man von einer "ethischen" Anthropologic, Physiologie u. s. w; sprechen ("Тпеогеtische Sozialökonomik", S. 31). Ср. также E. Sax, "Das Wesen und die Aufgaben der National-Oekonomie", Wien 1884, S. 52. Точно так же и Leon Walras смеется над "моралью" в теории, приравнивая попытки морализирования к попыткам "spiritualiser la geometrie" (Leon Walras, "Etudes d'economie sociale. Theorie de la reoaration de la richesse sociale", Lausanne-Paris, 1896, p. 40).)

В результате деятельности исторической школы появилась масса работ описательно-исторического характера: по истории, цен, заработной платы, кредита, денег и т. п.; но разработка теории цены и ценности, теории заработной платы, теории денежного обращения не подвинулась вперед ни на шаг. А между тем для всякого ясно, что это две совершенно различные вещи: "Действительно, одно дело - статистика цен на рынках Гамбурга или Лондона за последние тридцать лет; другое - общая теория ценности и цены, какая находится в трудах Галиани, Кондильяка, Рикардо^*"... И как раз отрицание "общей теории" есть отрицание политической экономии, как самостоятельной теоретической дисциплины, есть признание ее банкротства.

^*(Altra cosa e infatu la stansuca del prezzi sul mercati d'Amburgo di Lon-dra nell'ultimo trentennio, altra cosa la teoria generate del valori e del ргегго quale si trova nelle opere del Caliani, del Condillac, del Ricardo"... (Luigi Cossa: "Intro-duzione alio studio dell'economia politica", 5-e edixione, Milano 1892, p. 15).)

Наука, вообще говоря, может ставить себе две цели. Или она занимается описанием того, что было или есть в определенное время в определенном месте; или же она старается вывести законы явлений, которые всегда укладываются в формулу: если имеется А, В, С, то необходимо наступает D. В первом случае наука носит идиографический, во втором - номографический характер^*. Ясно, что теория политической экономии принадлежит ко второму типу наук; она выдвигает на первый план номографические задачи познания. Таким образом, историческая школа, относясь пренебрежительно к выведению "общих законов", тем самым уничтожала в сущности политическую экономию вообще, заменяя ее "чистым описанием" идеографического характера, растворяя ее в истории хозяйственного быта и экономической статистике, этой по существу идеографической науке. Вставить свою единственно верную идею - идею развития (Entwickelungsgedanke) - в рамки теоретического исследования она не могла и в результате оказалась бесплодной, как евангельская смоковница. Ее положительное значение свелось к доставке материала для теоретической разработки, и в этом смысле труды "историков" представляют весьма ценную величину: стоит вспомнить хотя бы о грандиозной работе, произведенной "Союзом социальной политики" (Verein für Sozialpolitik) по вопросу о немецком ремесле, мелкой торговле, сельскохозяйственном пролетариате и т. д^**.

^*(Терминология, предложенная А. А. Чупровым (сыном). См. его "Очерки по теории статистики". СПБ. 1909. Несколько иное значение имеют сходные термины у Риккерта и Виндельбанда.)

^**(Особенно обстоятельно обследовано ремесло. Почему - на это дает ответ следующее заявление Г. Шмоллера: "Nur die Erhaltung eines breiten Mittelstandes kann... uns davor bewahren in letzter Instanz einen politischen Entwickelung entgegen zugehen, die in einer abwechselnden Herrschaft der Geldinteressen und des 4. Standes bestehen wird... nur sie (соц. реформа, H .Б.) erhalt die Aristokratie der Bildung und des Geistes an der Spitze des Staates" (G. Schmoller, "Ueber einige Grundfragen der Sozialpolitik u. d. Volkswirtschaftslehre", Liepzig 1898, S. 5 и 6).)

дебетовые карты