Начало династии

- Чем же вы занимаетесь? - спросил я.

- Делаю деньги!...

М. Горький.

Джона Д. Рокфеллера можно бесспорно считать образцом человека, созданного для делания денег. Это - механизм, воспроизведенный по чертежам, которыми оклеены стены ада.

Т. Лоусон.

"Г-н Уильям А. Рокфеллер - всего только один день. Лечатся все случаи рака, если он не сильно запущен". Под объявлением стояла цифра 25 долларов - стоимость лечения и бутылки элексира, которому приписывалась чудодейственная сила. Коляска Большого Билла, как называли самозванного доктора, часто появлялась в отдаленных фермерских поселениях. Шли 30-е годы XIX в., и поток иммигрантов безудержно рвался на Запад. С каждым годом полоса поселений отступала все дальше вглубь североамериканского материка. Жизнь на "границе" была суровой и полной испытаний. Болезни и эпидемии косили людей. Медицинской помощи не существовало, и доктора вроде Большого Билла могли набивать себе карманы на знахарстве и шарлатанстве.

"Более половины практикующих врачей не имели формальной подготовки,- пишет американский историк Д. Абельс,- а те, кто имел, чаще вгоняли в гроб, чем вылечивали". Рокфеллер снабжал своих пациентов бутылками с густой зеленоватой жидкостью. Это была нефть. Через несколько лет она стала универсальным осветительным средством, а сын знахаря - крупнейшим нефтяным магнатом. Бочки с нефтью, цистерны и целые пароходы-танкеры устремились во все концы мира. Но пока отец будущего магната наладил неплохой бизнес в более скромных масштабах - на бутылках. Он действовал наверняка. Мало кто мог устоять от покупки средства, обещавшего продление жизни. Невежество людей и безысходность положения тех, кто страдал тяжелым недугом, делали эту игру беспроигрышной.

Уильям Рокфеллер был хватким дельцом. Начав с небольшого, он нажил круглую сумму. Однажды Большой Билл поразил соседей, прикатив домой в богатой упряжке первоклассных коней. Он стал выделяться и одеждой, "Ни один человек на много миль кругом не одевался так хорошо, как он. Вы никогда не встретили бы его без шелковой шляпы",- вспоминали те, кто знал Рокфеллера. Состояние его семьи быстро росло. Но знахарство было далеко не единственным источником дохода. Большой Билл занимался сплавом леса, ссужал деньги. Существовала подпольная организация, занимавшаяся продажей краденых лошадей. Он имел в ней долю. Трое его компаньонов попались и были арестованы. Но сам Рокфеллер сумел уйти от ответственности, переложив вину на других. Однако говорили, что именно он играл заглавную роль.

Наделяя своего героя различными достоинствами, биографы Рокфеллера вынуждены признать, что на пути этого человека были и "бедствия", и "позор". Почти одновременно с делом о конокрадстве суд предъявил Большому Биллу обвинение в изнасиловании батрачки. Говорили, что он часто причинял страдания своей жене Элизе. На этот раз, чтобы избежать ареста, ему пришлось сменить место жительства, переехав с семьей в другое графство. Впоследствии данный случай нередко вспоминали в связи с методами, которыми действовал его сын в деловой сфере. Последний любил повторять, что обязан отцу навыками бизнесмена и что у него прошел свою главную школу. Поэтому он упорно отрицал компрометирующие отца факты. Но многие находили, что Большой Билл воспитал наследника по своему образу и подобию. Когда много лет спустя начали выяснять генеалогическое древо Рокфеллеров, установили, что первые американские предки этой семьи прибыли в Америку в 1723 г. из Германии. Сама фамилия Рокфеллеры имеет французское происхождение. В свое время они проживали во Франции. Однако в результате религиозных преследований вынуждены были бежать в Германию, а затем перебрались в Новый Свет.

I

Будущий нефтяной магнат Джон Дэвисон Рокфеллер был в семье старшим сыном. Он родился 8 июля 1839 г. в небольшой деревушке Ричфорд штата Нью-Йорк. Кроме Джона, в семье было пять человек детей. Все они росли в довольстве, не испытывая недостатка ни в пище, ни в одежде, пи в развлечениях, ни в удобствах. Во все времена Рокфеллеры имели слуг. Небольшую ферму стоимостью 480 долларов, которой родители Джона владели вначале, продали и вместо нее купили крупный земельный участок с постройками за 3100 долларов. Кроме того, часть семейных капиталов вкладывалась в различные предприятия. Л по тем временам человек, владевший 4000 долларов, уже считался богатым. Поэтому распространенное мнение о том, что будущий миллиардер выбился из бедняков,- не более чем придуманная легенда, лишенная каких бы то ни было фактических оснований.

Большую роль в воспитании Джона сыграла его мать, спокойная, практичная и вместе с тем до фанатизма религиозная женщина. Она во многом определила формирование характера и эмоциональный облик детей. Отец проводил много времени в разъездах и подолгу отсутствовал. Тем не менее деловую сноровку и практические навыки бизнесмена Джону привил именно он. С отцовских уроков начались университеты молодого Рокфеллера. "Я пользовался каждым случаем, чтобы заняться детьми. Я хотел сделать их шустрыми. Я торговался с мальчиками, спускал с них семь шкур и просто бил их всякий раз, когда мог". Так позднее оценивал свои педагогические заслуги сам старик. А сын с благоговением вспоминал: "Он часто торговался со мной и покупал у меня. Он научил меня, как нужно покупать и как продавать". Покупая в местной лавке конфеты, Джон затем с выгодой продавал их родным. Кроме того, юный Рокфеллер выращивал на продажу индюшек, а у соседей зарабатывал, копая картошку. Весь доход складывался в фарфоровую копилку. В 13 лет он по совету матери достал оттуда 50 долларов и ссудил их знакомому фермеру из 7.5 процентов годовых. Утверждают, что тогда Рокфеллер впервые ощутил силу денег. Он понял, что, ничего не делая, а только давая взаймы, можно заработать больше, чем трудовым путем. Много лет спустя в этом эпизоде увидели предзнаменование того, что ему суждено было стать банкиром-финансистом. В самом деле, уже в раннем возрасте у Джона Рокфеллера проявились задатки, которые определили его последующий жизненный путь.

Интеллектуальная организация будущего финансового короля находилась на самом скромном уровне и никогда не страдала излишествами. Рокфеллер принадлежал к числу совсем малообразованных людей. Это было типично для его круга. Из всех американских магнатов только один Морган провел два года в Гёттингенском университете. Остальные получили самое примитивное образование. Когда Джону исполнилось 13 лет, его отправили в местную школу. Позднее он сам писал: "Я был трудным учеником, и для того, чтобы приготовить уроки, мне приходилось усердно заниматься". Ни тогда, ни впоследствии духовные ценности не заняли сколько-нибудь заметного места в его жизни. За все свое существование Джон не увлекся ни одной книгой. Единственная литература, которая его занимала, были бухгалтерские книги. Окончив местную школу, Джон перешел в городской колледж г. Кливленда. Здесь он встретился с людьми, которым суждено было пройти с ним бок о бок всю жизнь: дочерью преуспевающего кливлендского купца Лаурой Спеллман - будущей женой, и Маркусом Алонзо Ханна, ставшим компаньоном Рокфеллера и его политическим "альтер-эго". Бросив через год кливлендскую школу, Джон перешел на трехмесячные бухгалтерские курсы. А после этого поступил на службу в компанию "Хьюит и Татл" в качестве помощника бухгалтера с окладом 200, а затем 300 долларов в год. Незадолго до этого ему исполнилось 16 лет.

Еще в школе Джон поделился с одним из одноклассников своей сокровенной мечтой: "Когда я вырасту, я хочу стоить сто тысяч долларов". Деньги были его кумиром, а стремление обладать ими - самой сильной страстью. Однажды фирма, в которой служил Джон, получила банкноту достоинством 4000 долларов. До этого Рокфеллеру приходилось держать в руках только трехдолларовые бумажки. Крупная купюра буквально очаровала его. "Много раз в день я подходил к сейфу,- вспоминал он полвека спустя,- упиваясь видом банкноты". Жадность к деньгам, алчное, необузданное желание владеть ими так и остались навсегда главным стимулом в его жизни.

В конторе "Хьюита и Татла" Джон прослужил три с половиной года. Это была своего рода стажировка, после чего Рокфеллер занялся самостоятельным бизнесом. Свое первое предприятие он создал совместно с неким М. Кларком. Капитал новой компании составил 4000 долларов. Каждый из компаньонов внес равную долю - 2000. К этому времени личные сбережения Джона составили 800 долларов. За недостающими деньгами он обратился к отцу, который обещал всем детям по достижении 21 года 1000 долларов. Но Рокфеллеру не хватало 15 месяцев до совершеннолетия. Поэтому Большой Билл выдал сыну просимую сумму лишь на обычных ростовщических условиях под высокий процент.

Рокфеллер и Кларк занялись посреднической комиссионной продажей. Они торговали зерном, мясом, солью, сеном и другими товарами. Начав с Огайо, компаньоны вскоре перенесли свою деятельность на соседние штаты. Дела шли неплохо. Но особенно успешно они пошли после начала Гражданской войны. Фирма наживала бешеные деньги на поставках продовольствия армии. Только в марте 1861 г. она заработала 17 тыс. долларов, а к концу 1862 г. Рокфеллер не знал даже, куда вложить образовавшийся излишек капитала. Таким образом, военные поставки явились первым важным источником его обогащения. В этом смысле деловая карьера Рокфеллера мало чем отличалась от эволюции других финансовых магнатов. Многие из них, и не только в Америке, составили свои богатства на военном бизнесе.

Писали, что среди мотивов, двигавших действиями Рокфеллера в Гражданскую войну, важное место занимали патриотические чувства, его симпатии и солидарность с северянами. Однако ни Джон, ни его брат Уильям, впоследствии постоянный участник его предприятий, не откликнулись на призыв пойти в армию Севера. Только Фрэнк, второй брат Джона, записался добровольцем. Но когда выяснилось, что Фрэнку не хватает 75 долларов на обмундирование, Джон отказал ему в этой сумме. Он действовал вполне в духе уроков, преподанных отцом, и продолжал действовать так же дальше, отказав семье Фрэнка в материальной помощи, хотя сам не знал, куда девать деньги. Дети брата умерли от голода и были похоронены в семейном склепе. Но возвращении из армии Фрэнк велел вырыть их трупы и захоронить в другом месте. "Я не хочу,- заявил он,- чтобы кто-то из моих близких покоился в земле этого чудовища, этого монстра Джона Дэвисона Рокфеллера".

Между тем Джон Рокфеллер настойчиво добивался поставленной цели, наживая все новые и новые тысячи долларов. Торговля сельскохозяйственной продукцией оказалась выгодным бизнесом. Однако война близилась к завершению, да и торговля продовольствием казалась слишком мелким делом. Рокфеллер жаждал иных масштабов и лихорадочно искал возможностей для приложения капитала. Такую возможность открывало развитие нефтяного дела.

II

В 1859 г. американец Дрейк обнаружил нефтеносные залежи в штате Пенсильвания. Это открытие послужило началом нефтяного бума, который во многом напоминал золотую лихорадку, вспыхнувшую десятью годами раньше в Калифорнии. Пенсильвания всегда считалась промышленным штатом. Однако то, что произошло теперь, опрокинуло прежние представления. Толпы дельцов, от прожженных авантюристов до солидных бизнесменов, набросились на этот промысел, суливший баснословные прибыли. Продукт перегонки нефти - керосин стал самым распространенным осветительным средством и пользовался неслыханным спросом. Одна за другой создавались акционерные компании для добычи нефти, ее перегонки и организации сбыта. Нефтяные предприятия росли как грибы, не только в Пенсильвании, но и в соседнем штате Огайо. Кливленд, куда перебрался Рокфеллер, стал в этом смысле одним из самых оживленных центров.

Разгар нефтяной лихорадки пришелся на 60-е годы. Как раз в это время Рокфеллер и приложил свою руку к нефтяным делам. Несмотря на всеобщий ажиотаж, он действовал осторожно, избегая опрометчивых решений. Предварительно вместе с Кларком, обсудив все "за" и "против", они привлекли компаньоном опытного нефтяного дельца Эндрюза и только после этого выложили деньги. Причем сначала в очень скромных размерах - по 4000 долларов. Однако уже с самых первых шагов стало ясно, что нефтяной бизнес - это верное дело. Основное внимание Рокфеллер и его компаньоны обратили на перегонку нефти и ее транспортировку. Добыча была менее рентабельна и требовала крупных вкладов капитала. Между тем, взяв в свои руки переработку и торговлю, можно было установить контроль над нефтяным производством. В этом и состоял план Рокфеллера. В 1865 г. его фирма владела одним керосиновым заводом. Спустя два года их было пять. А в 1870 г. предприятие Рокфеллера уже стало самым крупным. Его капитал достиг одного миллиона долларов. Название фирмы "Стандард ойл К^о" подчеркивало, что выпускаемая ею продукция соответствует техническим стандартам и нормам безопасности. А одно это служило неплохой рекламой. В условиях хаоса, который переживало в ту пору нефтяное производство, правила безопасности не соблюдались. Из-за этого происходили пожары и несчастные случаи. Поэтому акции фирмы, организовавшей выработку безопасного продукта, сразу поднялись.

Нефтяные промыслы 'Стандард ойл' в Перу

Продуманная в мельчайших деталях организация "Стандард ойл" отличалась большой экономической эффективностью. Это был важный козырь. Развернув собственную торговлю керосином, Рокфеллер постепенно вытеснял более мелких торговцев и комиссионеров. Понижая цены и разоряя конкурентов, он скупал за бесценок их имущество. Ради достижения поставленной цели "Стандард ойл" не останавливалась ни перед чем, используя шантаж, подкуп, обман и всякие иные методы давления. Рокфеллера называют первооткрывателем американского "чуда". Говорят, что он изобрел "секретное оружие", применению которого современное капиталистическое общество обязано возникновением крупнейших монополистических объединений - трестов. Действительно, Джон Рокфеллер обладал незаурядными способностями бизнесмена, а созданная им впервые трестовская организация оказалась шагом вперед, в результате которого обобществление средств производства достигло невиданных масштабов. "Американские тресты,- говорил В. И. Ленин,- есть высшее выражение экономики империализма или монополистического капитализма". При этом Ленин подчеркивал: "Для устранения конкурента тресты не ограничиваются экономическими средствами, а постоянно прибегают к политическим и даже уголовным".^*

^* (В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 30, стр. 94; т. 27, стр. 318.)

Вся история "Стандард ойл" - живое подтверждение этим словам. Для достижения своих целей Рокфеллер использовал самые разнообразные приемы. Здесь действовал железный принцип: "Все средства хороши". Что же касается лично Джона Рокфеллера, то он, безусловно, сыграл огромную роль, выделяясь из общей массы капиталистов промышленников, но только в том смысле, как может выделяться матерый вожак из стаи хищников. Хладнокровный, расчетливый делец, ловкий, коварный и беспощадный соперник, Рокфеллер не изобрел никаких новых секретов. Он действовал методами капиталистической конкуренции, усовершенствовав их и развив до логического конца. Рокфеллер умело использовал экономические преимущества своего предприятия, но в целом возвышение "Стандард ойл" было достигнуто спекулятивным путем.

Важную роль в судьбе рокфеллеровского предприятия сыграли его соглашения с железнодорожными компаниями. Страна переживала время бурного строительства железных дорог. От них в значительной мере зависела торговля и вся экономическая жизнь. "Историю США за десятилетия, следовавшие после Гражданской войны, можно почти целиком излагать как историю железных дорог,- пишет американский экономист Г. Фолкнер. - Развитие промышленности и сельского хозяйства зависело от внутренних путей сообщения, большая часть которых состояла из железных дорог". За 30 лет до Гражданской войны Америка имела одну дорогу протяженностью менее 40 км. Накануне войны железнодорожная сеть составила 50 тысяч км, а к началу 70-х годов - в два раза больше. Только в 1867-1873 гг. было построено 54 тысячи км железных путей. Каждый город стремился привязать себя к дороге. Оказаться в стороне от нее считалось бедой. Когда к городу подводили железную дорогу, организовывались торжественные шествия, фейерверки и всевозможные празднества. Такое событие отметил в 1863 г. и Кливленд. Присоединение города к железнодорожной сети открывало перед кливлендскими дельцами широкие перспективы, в частности и в нефтяном деле. Не случайно именно в 1863 г. Рокфеллер принял решение заняться нефтью. Конкретный план установления монополии путем соглашения с железными дорогами появился спустя несколько лет. Но сама по себе идея созрела задолго до этого. Она была выношена, тщательно продумана, а затем воплощена в жизнь.

Рокфеллер сыграл на разнице тарифов на перевозку грузов. Он предложил железнодорожным компаниям хитроумный план. С важнейшими пунктами страны Кливленд связывало несколько железных дорог. Вступив в соглашение с ними, Рокфеллер договорился о том, что на всех дорогах одновременно будут удвоены тарифы. Увеличение тарифов на перевозку нефти больно задевало тех, кто был заинтересован в нефтяном бизнесе. Но не Рокфеллера. По условиям соглашения администрация железных дорог обязалась возвращать ему 50% уплачиваемой суммы под предлогом возмещения расходов на устройство нефтепроводов и хранилищ на железнодорожных станциях. Таким образом, "Стандард ойл" платила лишь половину тарифов, в то время как остальным приходилось оплачивать их сполна. С самого начала договаривающиеся стороны отдавали себе отчет в незаконном характере сделки. Поэтому, чтобы не рисковать, Рокфеллер создал подставную фирму "Сауз импрувмент К^о", от имени которой и было подписано соглашение. В этом сговоре приняли участие крупнейшие железнодорожные магнаты Вандербильдт, Гульд, Скотт и др. Спустя полтора-два десятилетия Рокфеллер сам стал влиятельной фигурой в железнодорожном деле. А пока установление тесных взаимоотношений с железными дорогами было для него крупным и ни с чем не сравнимым успехом.

Правда, не все протекало гладко, и на первых порах пришлось столкнуться с серьезными трудностями. Обе стороны договорились держать подписанное соглашение в строжайшей тайне: были приняты меры предосторожности. Но все оказалось тщетным. Слухи просачивались невидимыми путями. Поэтому еще до того, как соглашение вступило в действие, о нем стали говорить и писать в газетах. Новые тарифы вводились с 1 марта 1870 г. А 22 февраля газета "Петролеум сентер рекорд" сообщила о том, что "ходят слухи о проекте гигантского объединения между некоторыми железными дорогами и владельцами нефтяных предприятий с целью установить контроль над покупкой и перевозкой сырой и очищенной нефти во всей данной области". Через несколько дней это сообщение подтвердилось введением новых тарифов, и разразился грандиозный скандал.

Для основной массы нефтепромышленников, владельцев керосиновых заводов, мелких и средних торговцев новые тарифы означали разорение. Никакая конкуренция была невозможна, и введение тарифов вызвало повсеместный шок. Прекратилось бурение, замерли действующие скважины и приостановились торговые сделки. Сотни рабочих лишились заработка. Они вышли на улицы, протестуя против преступного заговора. В Кливленде состоялся трехтысячный митинг, на который прибыли представители Нью-Йорка и Пенсильвании. Настроение собравшихся поддерживал оркестр. Повсюду были развешаны бодрящие лозунги: "Долой заговорщиков!", "Не сдаваться!", "В единстве сила!", "Никаких компромиссов!" и т. д.

Накал страстей достиг такой степени, что даже всесильные железнодорожные магнаты испугались. На митинге была зачитана телеграмма Д. Маклеллана, который от имени Атлантической и Великой Западной железной дороги заявлял, что ни его компания, ни ее сотрудники "не заинтересованы в "Сауз импрувмент К^о"". Это сообщение вызвало бурные аплодисменты. Но вслед за тем прочли телеграмму от Гульда. "Контракт с "Сауз импрувмент К^о",- заявлял он,- был подписан Маклелланом, президентом Атлантической и Великой Западной железной дороги. Я поставил свою подпись только после того, как подписали другие участники". На этот раз собрание ответило взрывом хохота и негодованием. Участники митинга призывали объявить бойкот всем, кто был замешан в тайном сговоре. Был выработан план объединения промышленников и владельцев нефтеперегонных заводов, согласно которому устанавливалась твердая цена на нефть и вводились ограничительные меры на ее производство. Кроме того, в качестве противовеса дискриминационной политике железных дорог было выдвинуто предложение о постройке новых конкурирующих линий. Особенно ревностно эту идею отстаивали представители штата Нью-Йорк, предложившие соединить один из пунктов Атлантического побережья с г. Буффало. Тут же началась подписка на акции этой дороги. Уже спустя несколько дней она составила 250 тыс. долларов. А еще через месяц городское управление Буффало высказалось в поддержку строительства дороги и выпустило с этой целью облигации на сумму миллион долларов. "Мы не можем переоценить значение этой победы,- писала местная газета "Гералд".- Она пришла подобно солнцу, разорвавшему отвратительное скопище туч. Это - знамя нашего освобождения от монополий, а для всякого рода объединений и дискриминаций она звучит похоронным звоном".

Противники Рокфеллера с нарочитой торжественностью отмечали каждую победу над "спрутом", как тогда впервые окрестили "Стандард ойл". Бойкот принес определенные результаты. Промышленники, у которых компания раньше покупала нефть, теперь отказывались ее продавать. Поэтому Рокфеллер вынужден был останавливать предприятия либо переводить их на сокращенную программу. Кампания бойкота ударила и по железным дорогам. Но в отношений последних была проявлена сдержанность. Слишком большая сила и влияние находились в их руках. Поэтому организаторы бойкота предложили представителям железнодорожных компаний встретиться для переговоров. Встреча состоялась. Она проходила при закрытых дверях и завершилась отменой соглашения с "Сауз импрувмент К^о". Вслед за тем губернатор штата официально запретил существование этой компании. Владельцы железных дорог обязались впредь взымать со всех равные тарифы, никому не делая скидок. Рокфеллер не был допущен к переговорам, ожидая в соседнем помещении. Когда стало известно, что судьба сделки предрешена, он встал и удалился. Говорят, вид у него был "расстроенный и побитый".

Первая попытка окончилась неудачей. Но успех, который одержали враги Рокфеллера, был пирровой победой. Прежде всего самый блок его противников отличался крайней непрочностью. Его участников разъедали противоречия. Основная масса - собственники мелких маломощных предприятий - были плохо организованы и постоянно ссорились между собой. Кроме того, они резко сталкивались с крупными фирмами, захватившими в свои руки руководство. Последние сами ничем по существу не отличались от Рокфеллера, преследуя аналогичные цели, и лишь волею судеб оказались в антимонополистическом лагере. Это была типичная ситуация, из которой крупный капитал неизменно выходил победителем. Она была типичной не только для нефтяной промышленности, но и для прочих отраслей, и не только для США, а в равной мере - для других стран.

Рокфеллер начал с того, что расколол ряды своих противников. "Разделяй и властвуй" стало его девизом. Наиболее опасным соперникам, тем, кто сыграл решающую роль в организации бойкота, Рокфеллер предложил союз. Самых энергичных и дерзких, Д. Арчболда, Г. Роджерса и Ч. Пратта, он привлек в руководящее ядро своей фирмы. Это был важный шаг. Дальнейшими успехами "Стандард ойл" оказалась во многом обязана активности этих деятелей. Если Рокфеллер предлагал кому-нибудь продать свое предприятие, он сам назначал цену. А в случае отказа - объявлял беспощадную войну и разорял. Однажды один из его конкурентов позволил себе усомниться в том, что с ним могут что-то поделать. "Я его не боюсь",- сказал он. На это его собеседник, такой же владелец керосинового завода, заметил: "Возможно, ты и не боишься потерять свою голову, но твое тело от этого пострадает". Сам Рокфеллер впоследствии изображал себя в роли благодетеля. "Стандард ойл,- заявлял он,- была ангелом-спасителем, спустившимся с небес. Она говорила: "Давайте ваш старый хлам. Мы берем на себя весь риск"". Но на самом деле все выглядело гораздо более прозаически.

Рокфеллер не принадлежал к чувствительным натурам и в делах руководствовался одним холодным расчетом. Когда в контору "Стандард ойл" пришла вдова его бывшего партнера с просьбой о помощи, ей показалось, что Джон Д. прослезился, выслушав рассказ о ее бедствиях. Он произносил трогательные слова и изображал само сочувствие. Но эта иллюзия быстро рассеялась, когда речь зашла об условиях сделки. Рокфеллер предложил лишь одну треть того, на что рассчитывала вдова. Он не заплатил ей ни цента больше и категорически отказался сохранить за ней пакет акций, принадлежавший ее покойному мужу. Так же бесцеремонно обошелся Рокфеллер и со своим первым наставником на деловом поприще. Когда И. Хьюит, у которого Джон начинал службу в качестве бухгалтера, попал в затруднительное положение, Рокфеллер предложил ему половину цены за предприятие, которое переключилось теперь на нефтяную торговлю. Причем эту сумму обещал заплатить не деньгами, а акциями "Стандард ойл".

"Я знаю способ делать деньги, о котором вы ничего не знаете",- заявил Джон своему бывшему патрону. Это были грабительские условия, но другого выхода не оставалось. Действительно, Рокфеллер знал "способ", и этот "способ" по-прежнему состоял в тесных связях с железными дорогами. Хотя соглашение о "Сауз импрувмент К^о" было отменено, "Стандард ойл" продолжала пользоваться скидкой на перевозки нефти. Может показаться невероятным, но очередная тарифная льгота была предоставлена Рокфеллеру буквально на следующий день после "вето" губернатора Пенсильвании и публичного обещания железнодорожной администрации никогда никому не предоставлять льгот на перевозки нефти.

Перед тем как обратиться к Рокфеллеру, Хьюит попытался договориться с Вандербильдтом. Он надеялся получить для себя те же самые льготы, но потерпел неудачу. Это была цепь, разорвать которую оказалось не так-то легко. После всего Хьюиту ничего не оставалось, как сдаться на милость победителю. Ведь пригрозил Рокфеллер своему брату Фрэнку, связанному с конкурирующей фирмой: "Если вы не продадите нам своего имущества, оно будет обесценено, потому что мы получаем льготы от железных дорог". Всякому становилось ясно - это была вполне реальная угроза. И она представлялась тем более зловещей, что к середине 70-х годов общая конъюнктура складывалась крайне неблагоприятно. Разразился экономический кризис. Цены на керосин стремительно покатились вниз. В 1872 г. один галлон стоил 22 цента, и это была убыточная цена. Год спустя она упала до 13, а еще через год - до 11 центов. Падение цен вызвало массовые банкротства. Только наиболее сильные, такие как Рокфеллер, могли устоять против ударов кризиса. Они обладали резервами, а главное - себестоимость продукции на их предприятиях была ниже. Преимущества крупного производства, введение технических усовершенствований, требующих больших затрат, невозможных в условиях мелкого хозяйства, давали Рокфеллеру серьезный перевес над его конкурентами.

Казалось, сама судьба избрала Джона Рокфеллера в нефтяные короли. Он настойчиво добивался этой цели, умело применяясь к обстоятельствам. Разъединив своих противников, Рокфеллер с легкостью расправлялся с теми, кого намечал в качестве жертвы. Он начал с контроля над предприятиями по перегонке нефти, рассчитывая затем продиктовать свои условия и тем, кто занимался ее добычей. Ведь последние находились в прямой зависимости от нефтеперегонных заводов, сбывая им свою продукцию. Правда, в результате организованного нефтепромышленниками бойкота, Рокфеллер однажды оказался на грани, катастрофы. Однако он сделал из этого надлежащие выводы. "Стандард ойл" обзавелась большим количеством нефтехранилищ, в которых на случай трудностей находился неприкосновенный запас сырья. Уроки первой неудачи научили Рокфеллера быть более осторожным. Чтобы усыпить бдительность своих противников и не возбуждать их недовольства, "Стандард ойл" держала в строгой тайне соглашения с другими фирмами. В тех случаях, когда последние переходили в ее полную собственность, они продолжали действовать формально независимо. А иногда, как это было с компаниями Арчболда и Роджерса, старались еще и поддерживать иллюзию, что борются против Рокфеллера. Даже после того как разнесся слух о том, что они продались "чудовищу", Арчболд и Роджерс выступали с официальными опровержениями. Их называли предателями и ренегатами, а они невинно улыбались и говорили, что здесь какое-то недоразумение.

Разными путями, шаг за шагом, Рокфеллер формировав вокруг себя блок сателлитов. Это был его резерв и его; опора в борьбе за достижение нефтяной монополии. В 1870 г. в Соединенных Штатах имелось 250 предприятий, занятых переработкой нефти, в том числе несколько десятков в г. Кливленде. Вскоре все керосиновые заводы в Кливленде перешли к "Стандард ойл". В 1875 г. еще продолжало существовать несколько десятков независимых фирм в Нью-Йорке, Филадельфии, Питтсбурге и других местах. Но спустя три года их уже не стало, или, вернее, они подчинились Рокфеллеру. К этому времени "Стандард ойл" контролировала более 90 процентов всех капиталовложений в нефтеперегонной промышленности США. А установление контроля над переработкой позволило прибрать к своим рукам и добычу. План Рокфеллера полностью осуществлялся. Если в 1876 г. из 10 миллионов баррелей нефти, добываемой в Америке, "Стандард ойл" контролировала 80 процентов, то спустя десятилетие с небольшим из 46 миллионов баррелей в ее руках находилось 95 процентов.

Рокфеллер победил. Но окончательно закрепить свой успех он смог после того, как уничтожил конкурентов в нефтепроводном хозяйстве. Перекачка нефти по трубопроводам давала большие экономические преимущества. Поэтому, если в 1865 г. в Америке построили первый нефтепровод, то через десять лет их уже было около 20. Первоначально Рокфеллер не принимал участия в сооружении нефтепроводов. Но затем изменил свое отношение, увидев, какие выгоды приносит их использование. Кроме того, нефтепроводы позволили "Стандард ойл" приобрести большую независимость от железных дорог. Отношения с последними были достаточно тесными и в 1875 г. ознаменовались вступлением Вандербильдта в "Стандард ойл". Они развивались на равноправной основе. До определенного момента Рокфеллера устраивало такое положение. Но со временем ему это показалось обременительным. "Стандард ойл" решила соединить свои нефтеперегонные предприятия с Атлантическим побережьем и начала строительство собственных трубопроводов. Она объявила войну другим владельцам. Рокфеллер не останавливался даже перед наймом банд, которые совершали набеги на владения его противников и разрушали их нефтепроводы. "Стандард ойл" снижала тарифы до уровня, при котором ее конкуренты разорялись, строила нефтепроводы, параллельные нефтепроводам своих соперников, а затем скупала их акции. После этого она могла поднять цены до любого уровня и сразу окупала свои потери, получая высокую прибыль. Что же касается железных дорог, то и в эпопее с нефтепроводами Рокфеллер вначале остался верен союзу с ними. Прибрав к рукам большинство нефтепроводов, он договорился с железнодорожными компаниями о поддержании высоких тарифов. В качестве компенсации "Стандард ойл" обязалась выплачивать им определенный процент за нефть, перекачиваемую по ее нефтепроводам. Поддержание высоких тарифов было гибельным для конкурентов Рокфеллера и многих из них привело к разорению. А кончилось дело тем, что и железные дороги, от которых вначале едва ли не целиком зависела судьба всех замыслов Рокфеллера, остались ни с чем. За определенную плату они вынуждены были вообще отказаться от перевозок нефтяных грузов, уступив их целиком трубопроводам, или, практически,- Рокфеллеру. Из 40 тысяч миль нефтепроводной сети США в его руках оказалось 35 тысяч, т. е. почти девять десятых. Последнее серьезное сопротивление оказала созданная в 1878 г. Независимая компания "Тайдуотер пайп К^о", соединившая нефтяные промыслы Пенсильвании с Нью-Йорком. Однако по прошествии четырех лет (в 1882 г.) и она вынуждена была сдаться.

III

К началу 80-х годов "Стандард ойл" выросла в гигантское предприятие общенационального масштаба, и перед руководителями фирмы стал вопрос о необходимости конституировать ее устройство. Нужно было обеспечить организационное сплочение компаний, входивших в орбиту влияния Рокфеллера и подчинявшихся его контролю. С другой стороны, объединение этих компаний следовало надлежащим образом замаскировать, чтобы избежать нападок и не поставить под удар всю затею. При таких обстоятельствах и было принято решение придать "Стандард ойл" организацию треста. В 1882 г. несколько десятков компаний, контролируемых Рокфеллером и его партнерами, были объединены. Согласно секретному договору, владельцы этих компаний, занятых производством, переработкой, транспортировкой, покупкой и продажей нефти, передали свои акции девяти доверенным лицам (trustees): Джону и Уильяму Рокфеллерам, О. Пейну, Ч. Пратту, Г. Флеглеру, Д. Арчболду, У. Уордену, Б. Боствику и Б. Брюстеру. В обмен на акции прежние акционеры получили сертификаты треста, утратив всякое влияние на дела объединения. "Доверенные лица,- пишет американский историк Джозефсон,- образовали своего рода верховный совет, централизованно управляющий всей промышленностью". Капитал нефтяного треста составил огромную сумму - 70 миллионов долларов. Из них 46 миллионов долларов, т. е., две трети, находилось в руках "верховного совета", а в последнем безраздельное господство принадлежало Рокфеллеру. Несколько лет спустя Джон Д. предпринял еще один важный шаг, чтобы придать объединению законченную финансовую организацию. Условия времени требовали создания специального учреждения по проведению всей совокупности сложных финансовых операций. Этим занимались банки, роль которых в те годы неимоверно возросла. Вначале "Стандард ойл" сама выполняла функции банка, занимаясь собственным финансированием.

Однако затем Рокфеллер решил приобрести акции крупнейшего американского банка, "Нейшенл сити бэнк оф Нью-Йорк", который на долгие годы стал его финансовой опорой. Все это окончательно укрепило монополию Рокфеллера в нефтяном деле, выдвинув его в число лидеров Уолл-стрита. Однако и теперь Джону Д. приходилось сталкиваться с оппозицией, а его действия вызывали общественный протест. Местные и федеральные власти проводили расследование деятельности компании. Обвинения, выдвигавшиеся против Рокфеллера, подтверждались. Судебные органы и комиссии законодательных учреждений выносили постановления против "Стандард ойл". Но все они, как правило, оставались на бумаге. В 1870 г. под давлением массовых выступлений против произвола монополий конгресс принял "Антитрестовский закон" Шермана. Спустя несколько лет, расследуя деятельность одной из рокфеллеровских компаний, суд установил, что она 1462 раза нарушала законы США. Судебный приговор требовал уплаты 29 млн долларов штрафа. Когда Рокфеллеру сообщили об этом решении, он играл в гольф. Не прерывая игры, Джон Д. процедил сквозь зубы: "Этот дурацкий приговор никогда не будет выполнен". И действительно, ни это решение, ни большинство других никогда не были претворены в жизнь.

Что же позволяло Рокфеллеру так безнаказанно нарушать законы и обходить приговоры судов? Объясняется это просто. "Стандард ойл" выискивала и всегда находила лазейки, при помощи которых уклонялась от исполнения вынесенных против нее постановлений. Она делала это при прямом попустительстве и молчаливом согласии властей, среди которых доллары Рокфеллера уже завербовали себе немало сторонников. "Твердо установленная политика компании заключалась,- по свидетельству историографа "Стандард ойл" Д. Флинна,- в том, чтобы добиваться нужных результатов, используя свои деньги везде и всюду, от властей отдельных штатов до федеральных органов власти".

"Стандард ойл" регулярно вносила значительные суммы в кассу главных буржуазных политических партий США - республиканской и демократической. При этом деятели рокфеллеровского треста откровенно заявляли, что ждут "услуги за услугу". А в начале 90-х годов Рокфеллер захватил контроль над республиканской партией. Всесильным боссом республиканцев стал Маркус Алонзо Ханна, который, по выражению американского публициста Ф. Ландберга, являлся "чрезвычайным комиссаром Джона Д. Рокфеллера". Связь Ханны и Рокфеллера была тесной и испытанной годами. Друзья, родственники Ханны и сам он являлись вкладчиками рокфеллеровской компании. Однажды Ханна письменно пригрозил прокурору штата Огайо, что, если тот не проявит осторожности при рассмотрении возбужденного против "Стандард ойл" дела, его карьере будет положен конец. Прокурор упорствовал. Тогда ему предложили взятку в 100 тысяч долларов. Но он ее отверг и тогда был удален с политической сцены. Новому прокурору предложили вчетверо большую сумму, но и он отказался. Эта тяжба прекратилась лишь после того, как генеральным прокурором было назначено Лицо, специально указанное Ханной.

Многие политические фавориты Ханны, включая сенаторов и представителей исполнительной власти, находились на содержании у "Стандард ойл". Венцом же деятельности Ханны и вместе о тем крупной победой Рокфеллера явилось избрание в 1896 г. президентом США Уильяма Мак Кинли. До этого, в 1890 г., Ханна устроил его на пост губернатора штата Огайо и неоднократно ссужал деньгами. В 1896 г. в избирательный фонд республиканской партии нефтяной трест Рокфеллера внес колоссальную для того времени сумму - четверть миллиона долларов. Такой же взнос последовал и в 1900 г. Не удивительно, что новый американский президент ревностно исполнял желания своих покровителей. С именем Ханны связывается наступление нового периода в политической истории США, когда финансовый капитал сделал важный шаг к захвату власти. Это был закономерный процесс сращивания государственного аппарата с монополиями, характерный для периода перехода капитализма в империалистическую стадию.

С переходом к империализму США превращались в империю трестов, среди которых рокфеллеровской "Стандард ойл" принадлежало едва ли не первое место. Если раньше нажим на правительство был эпизодическим и неорганизованным, то теперь он стал сознательным, официальным и систематическим.

Вполне естественно, что материалы о связях с государственным аппаратом всегда относились к числу самых секретных. Поэтому нам известно очень немногое. А то, что известно,- лишь отдельные эпизоды, ставшие достоянием гласности в силу случайных обстоятельств. В одном случае - в результате разоблачений конкурентов и бывших союзников. В другом - в ходе политической борьбы, либо вследствие правительственных расследований наиболее вопиющих злоупотреблений, к которым прибегали тресты. Примером такого рода разоблачений может служить и неожиданно раскрытая в начале 1900-х годов переписка Д. Арчболда с депутатами конгресса США.

Эта переписка была преподнесена в качестве сенсации газетным издателем Херстом. Были обнародованы документы о том, что Арчболд давал взятки сенаторам, а те в свою очередь мешали принятию законов, неугодных "Стандард ойл". Собственно, это не было такой уж сенсацией. Подкуп сенаторов и противодействие принятию нежелательных законоположений уже давно стали регулярным явлением. В 1880 г. один из компаньонов "Стандард ойл" сообщал Рокфеллеру, что дал взятку члену законодательного собрания Пенсильвании М. Куэй. Он уплатил ему пять тысяч долларов, а тот требовал 10 тысяч. "Я сознаю, что г. Куэй мог бы быть очень полезен для нас в этом штате, но он ужасно дорого берет",- сетовал представитель "Стандард ойл". В 1882 г. другой компаньон Рокфеллера писал: "Я договорился о ликвидации двух законопроектов с администрацией штата Мэриленд за сравнительно небольшую плату". А еще два года спустя скандальную известность приобрело дело с избранием в сенат Г. Б. Пейна, отца одного из ближайших сподвижников Рокфеллера. На избирательном конвенте штата Огайо, состоявшемся за несколько месяцев до выборов, имя Пейна, как возможной кандидатуры в сенат, даже не упоминалось. Но достаточно было захотеть хозяевам "Стандард ойл", чтобы перед самыми выборами конвент собрался снова и выдвинул Пейна. Перед заседанием законодательного собрания, которому в то время принадлежало право избрания сенаторов, появился представитель Рокфеллера. Он роздал 65 тысяч долларов тем, кто должен был голосовать и гарантировал таким образом нужный исход выборов. По этому поводу одна местная газета писала, что избирательная машина "разъедена деньгами, которые использовались для того, чтобы торговать депутатами подобно баранам". Что же касается самого Г. Б. Пейна, то он был связан со "Стандард ойл" не только через посредство сына, но и сам состоял ее акционером. Однажды, отвечая в сенате на нападки, которым подвергся нефтяной трест, Пейн заявил: ""Стандард ойл К^о" - замечательное и удивительное создание. Она достигла за последние 29 лет таких результатов, каких не смогла достичь ни одна другая компания или ассоциация". Он служил Рокфеллеру верой и правдой.

Документы, которые обнародовал Херст, были выкрадены из архива "Стандард ойл". Их получили через служащих правления, У. Уинфилда и Ч. Стампа, клерков, имевших доступ к секретной переписке. Как-то раз Уинфилд прочел в газетах поданное в виде сенсации сообщение о телеграмме Арчболда в Вашингтон относительно законопроекта, в котором была заинтересована компания. Посовещавшись со своим другом Стампом, он решил предложить Херсту текст этой телеграммы. В редакции сказали, что документ настолько интересен, что просто "не имеет цены". Но если Уинфилд хочет хорошо заработать, нужен оригинал для снятия фотокопии. Через два дня был доставлен подлинный экземпляр, а Уинфилд унес в кармане первую тысячу долларов. Ему обещали и дальше платить щедрый гонорар за документы, компрометирующие сенаторов, конгрессменов и судей. Чтобы облегчить задачу по розыску подобного рода документов, редакция снабдила клерков примерным списком из двухсот имен, которые могли быть замешаны в связях с рокфеллеровским трестом. После этого дело быстро пошло на лад. В целях конспирации Уинфилд и Стамп сами решили устраниться от сношений с газетой, завербовав для этой цели родственника Стампа, который нуждался в деньгах и охотно согласился выполнять роль связного. Доставляя в редакцию ночью выкраденные документы, последний должен был затем возвратить их обратно, чтобы к 8 часам утра все лежало на месте. В общей сложности каждый из участников этой операции заработал по 15 тысяч долларов. Они продержались около года. А затем были уволены, так как Арчболд заподозрил неладное.

Опубликованная спустя некоторое время секретная корреспонденция "Стандард ойл" подтверждала многое из того, что уже знали о махинациях Рокфеллера в сфере политики. Но она приоткрывала завесу и над тем, что до сих пор оставалось в тайне или было известно только по слухам. Теперь факты о подкупе и тайном сговоре с продажными политиканами предстали в полной наготе и документальной неопровержимости. Оказалось, что редакции многих газет и журналов получали субсидии от Рокфеллера. За поддержание определенной ориентации и публикацию нужных материалов "Стандард ойл" ежегодно платила редакторам этих изданий крупные суммы денег. Так было положено начало контролю над прессой, при помощи которой Рокфеллер рассчитывал управлять общественным мнением. И все это стало теперь достоянием гласности. Что же касается основной массы опубликованных документов, то они относились к закулисным предвыборным сделкам и взаимоотношениям с разными представителями власти, находившимися на содержании у Рокфеллера.

Под нажимом антитрестовских выступлений конгресс образовал в 1898 г. Промышленную комиссию. Ей поручалось расследовать деятельность трестов и других монополистических объединений. Комиссия готовила доклад, по рассмотрении которого должны были последовать законодательные санкции. Поэтому в письме доверенному лицу сенатору У. Сьюелу в декабре 1899 г. Арчболд писал: "Мне представляется очень важным, чтобы доклад был составлен разумно и консервативно". Переходя далее к вопросу о реализации этой задачи, он рекомендовал завербовать еще одного члена комиссии, сенатора Д. Гарднера. "Мы находим весьма желательным, чтобы вы переговорили с ним по этому поводу". Однако договориться с Гарднером оказалось нелегко. Поэтому в дальнейшей переписке содержались предложения относительно средств воздействия на несговорчивого сенатора. "Мы понимаем, что по некоторым причинам его отношение к нам не весьма дружественно,- писал Арчболд.- Нам очень хотелось бы привести его в порядок и, конечно, если бы мы могли установить личный контакт с ним, мы сумели бы привести его в порядок...". В конце концов Рокфеллер сумел добиться нужного эффекта, поэтому предварительный доклад комиссии, полученный им в феврале 1900 г., встретил со стороны правления нефтяного треста полное одобрение. Рокфеллер одним из первых получил текст доклада, посланный сенатором Б. Пенрозом - еще одним его "резидентом" в комиссии. "Мы полагаем,- писал по этому поводу Арчболд,- что доклад настолько хорош, что нет нужды предлагать какие-либо изменения". А год спустя, когда в связи со смертью председателя комиссии стал обсуждаться вопрос о его преемнике, Рокфеллер выразил пожелание, чтобы им стал Пенроз. "Мы решительно придерживаемся мнения,- писал Арчболд,- что Вы должны взять на себя председательствование в Промышленной комиссии. Это представляется в высшей степени целесообразным со всех точек зрения... Прежде всего этого требуют интересы Вашего штата и, наконец, мы, полагаем с достаточным основанием, обращаемся к Вам с решительной личной просьбой". Пенроз получал от "Стандард ойл" круглые суммы денег и регулярно выполнял различные поручения. Но на этот раз он отказался. Председателем комиссии стал А. Кларк, кандидатуру которого после отказа Пенроза также поддержал рокфеллеровский трест.

Все это совершенно недвусмысленно свидетельствовало о роли, которую играли корпорации в политической жизни США. Даже орган, специально созданный для расследования деятельности трестов, оказался наводнен их агентурой. Разоблачение связей Рокфеллера с Промышленной комиссией свидетельствовало о процессе далеко зашедшей коррупции. Особую же сенсацию принесла в этом смысле переписка с одним из самых влиятельных людей в конгрессе, сенатором Д. Б. Форекером, впоследствии даже претендовавшим на пост президента США. Оказалось, что Форекер "регулировал" законодательную деятельность сената в соответствии с интересами Рокфеллера и получал за это денежное вознаграждение.

Вот образец этой переписки. "Мой дорогой сенатор, появился еще один очень неприятный законопроект. Он настолько же возмутителен, насколько и смешон. Необходимо присмотреть за ним, и, я надеюсь, будет нетрудно его прикончить". А вслед за тем: "Дорогой сенатор, в соответствии с нашим соглашением я пересылаю Вам чек на Ваше имя на 15 тысяч долларов". Эти письма были отправлены в феврале-марте 1900 г. А спустя два года аналогичная ситуация возникла по поводу другого законопроекта, который Арчболд называл "неоправданно строгим и даже злым". На этот раз положение серьезнее и соответственно сумма взятки значительнее. "Мой дорогой сенатор,- писал Арчболд,- отвечая на Ваше письмо от 25, мне доставляет удовольствие переслать чек на 50 тысяч долларов в соответствии с нашим соглашением. Ваше письмо точно излагает обстоятельства, и я надеюсь, что дело будет успешно завершено".

Это были вопиющие факты. Но сколько таких же или еще более вопиющих фактов оставалось неизвестными! Ведь то, что обнародовал Херст,- всего лишь случайные, разрозненные документы, полученные из канцелярии Арчболда - одного из директоров треста. Между тем вопросы, которых они касались, были компетенцией не Арчболда, а другого члена правления, Г. Роджерса. Переписка же последнего, равно как и бумаги самого Рокфеллера, до сих пор остаются за семью печатями.

Факты, о которых шла речь в письмах Арчболда, относились к периоду 1898-1904 гг. Редакция газеты их получила в 1903-1904 гг. А опубликованы они были только в 1908 г. Впоследствии Херста не раз спрашивали, почему он продержал столь ценные документы много лет под сукном. Херст отвечал, что сам увидел их только накануне. Однако в дальнейшем выяснилось, что он знал о них с самого начала. Тогда же он просил передать Уинфилду и Стампу, что они "делают важное общественное дело", но потом задержал опубликование документов, выжидая выгодного момента. Такая ситуация наступила во время предвыборной кампании 1908 г., на которую сам Херст возлагал определенные расчеты. Обладатель коллекции разоблачительных документов решил, что это и есть самое удобное время - бросить их в котел политической борьбы. Впрочем, эффект оказался довольно скромным. Правда, Форекер сразу потерял шансы быть выдвинутым кандидатом на пост президента. Но в остальном, если говорить о влиянии на предвыборную кампанию 1908 г., публикация переписки Арчболда прошла бесследно.

Эта история была в высшей степени показательной. Она демонстрировала характер выступлений против трестов. Ибо то, что проявилось в сравнительно небольшом эпизоде, поведении Херста, было свойственно и всему антитрестовскому движению. Критика трестов служила средством политической борьбы между различными буржуазными группировками, отличаясь крайней непоследовательностью. Это в равной мере относилось и к антитрестовской политике. На протяжении десяти лет после принятия закона Шермана в Америке было предпринято 18 судебных процессов. Но все они оказались безрезультатными. Особенно формальный характер приобрел контроль за действиями монополий при Мак Кинли. В этот период возникло наибольшее количество новых монополистических объединений. Они росли буквально как грибы. В то время как давление на тресты заметно ослабло, предприниматели добились того, что к последним приравняли рабочие организации. Закон Шермана преследовал действия, нарушающие торговлю между штатами, и к таковым стали причислять забастовки. Каким бы невероятным это ни показалось, антитрестовский закон использовали для борьбы с рабочим движением. Тем не менее очень скоро вопрос о трестах снова всплыл в качестве одной из самых острых политических проблем.

IV

К началу XX в. в Соединенных Штатах оформилось антитрестовское движение. Во главе него стали "разгребатели грязи" - группа писателей и журналистов, выступивших с разоблачительными статьями и книгами против монополий.

Зачинателем этого движения был Г. Д. Ллойд, выпустивший в 1894 г. книгу, изобличающую действия "Стандард ойл". Она называлась "Богатство против народа". "Свобода и монополия несовместимы",- писал Ллойд. По своим убеждениям он был социалистом и не верил в возможность ограничения деятельности трестов. "До тех пор, пока контроль над жизненно необходимыми продуктами остается в руках частных лиц,- заявлял Ллойд,- они будут регулировать нас, а не мы их". По общественному резонансу произведения Ллойда даже сравнивали с "Хижиной дяди Тома" Г. Бичерстоу. Действительно, эта книга получила широкое распространение и большую известность.

Десять лет спустя известный американский журнал "Мак Клюрс" поместил серию статей Айды Тарбел, объединенных впоследствии в двухтомную "Историю Стандард ойл К^о". Даже после разоблачений Ллойда появление этой книги произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Тарбел родилась и выросла в нефтепромышленном районе Пенсильвании. Ее отец враждовал со "Стандард ойл" и участвовал в кампаниях бойкота против Рокфеллера. Ее брат стал одним из руководителей соперничавшей с Рокфеллером фирмы. Таким образом, традиции семьи предопределили эмоциональную настроенность писательницы. А ее профессиональная подготовка - занятия историей в Сорбонне и Коллеж де Франс - обеспечила надлежащий уровень исследования. Она сотрудничала в редакции журнала и уже выпустила две книги. Но настоящую известность Тарбел получила, выпустив третью - о Рокфеллере. Три года она потратила на сбор материала. Через ее руки прошли протоколы судов и законодательных собраний, подлинные документы разных фирм и объединений, свидетельства газет и журналов. Тарбел встречалась со многими участниками событий. Она бывала и на Бродвее 26, в деловой резиденции Рокфеллера. Когда директор "Стандард ойл" Г. Роджерс узнал о том, что Тарбел занята подготовкой книги, он пригласил ее посетить правление треста. "Можно ли что-нибудь сделать, чтобы приостановить это?",- спросил Роджерс. "Ничто в мире",- ответила Тарбел. Всетаки руководители "Стандард ойл" не теряли надежды добиться расположения журналистки. Ее гостеприимно встречали, разговаривали и даже выделили в штаб-квартире "Стандард ойл" отдельный стол для занятий. Но когда из печати вышла первая статья, Тарбел перестали принимать.

Публика зачитывалась разоблачительными статьями. Далеко не все желающие могли купить журнал. Его расхватывали немедленно по поступлении в продажу. Таким же спросом пользовались и другие произведения "разгребателей грязи". Они боролись против коррупции в федеральных органах власти и на местах, раскрывали махинации трестов и банков. Вскоре после статей Тарбел журнал "Эврибодиз" опубликовал очерк Т. Лоусона "Взбесившиеся финансисты". Сам Лоусон - бостонский биржевик - был хорошо знаком с механикой биржевых спекуляций. В течение ряда лет он поддерживал тесные отношения с руководителями "Стандард ойл", это помогло ему нарисовать убийственную картину жизни финансового мира. Таким же разоблачениям подвергся сенат, многие депутаты которого были тесно связаны с Рокфеллером. В 1901 г. сын Рокфеллера, Джон Д. Младший, женился на дочери сенатского босса Н. Олдрича. С этого момента влияние Рокфеллеров на этот орган стало еще более значительным. И данный факт не прошел мимо "разгребателей грязи". "Правительство сената. Олдрич его глава" - под таким заголовком журнал "Космополитен" поместил статью Д. Филиппса. "Сенаторы избираются не народом. Они избираются бизнесом",- писал Филиппе. "Предательство - сильное слово,- заявлял он,- но не слишком сильное. Скорее оно слишком слабое, чтобы охарактеризовать положение, при котором сенат является энергичным, находчивым и неутомимым агентом бизнеса. Он так враждебен американскому народу, как могла бы быть враждебна армия завоевателей. Он даже значительно более опасен".

"Разгребатели грязи" действовали смело. Но их цели были ограничены. Никакой позитивной программы преобразований они не имели и радикальных перемен в американском обществе не искали. Их протест выражал недовольство мелкобуржуазных слоев, страдавших от засилия трестов. В 1899 г. возникла даже "Антитрестовская лига". Два года спустя она обратилась к генеральному прокурору США с петицией, требуя обуздать монополии. Но настоящей массовой поддержки это обращение не получило. Организованные рабочие участия в движении не принимали. А американские социалисты заявляли даже, что уничтожение трестов или установление над ними контроля нецелесообразно. Игнорируя марксистское учение о классовой борьбе и задачах революционного преобразования общества, они ссылались лишь на то, что монополии - "есть неизбежная стадия экономического развития".

Все это, естественно, влияло на характер антитрестовских выступлений в США, отличавшихся слабостью и непоследовательностью. Но даже этот слабый протест заставлял серьезно призадуматься. И хотя рабочее движение не было заострено против трестов, его возросшая активность в тот период также оказалась одной из причин постоянного беспокойства. Многие находили в этом симптомы грядущих социальных потрясений, призывая ограничить действия трестов, чтобы избежать революции. Газета "Бостон Гералд" выражала опасение, что, если этого не сделать, социализм может показаться "меньшим злом". А филадельфийская "Ивнинг Телеграф" высказала тревогу по поводу возможности "самых серьезных социальных и политических потрясений, какие когда-либо знала современная история". Страх захватил и правящие верхи Америки.

В этой обстановке к власти в Соединенных Штатах пришел Теодор Рузвельт, выступивший с целой программой "антитрестизма". Он стал президентом в силу случайности. 6 сентября 1901 г. на выставке в Буффало выстрелом террориста был убит президент Мак Кинли, и, согласно конституции, вице-президент Рузвельт занял его место. С другой стороны, появление Рузвельта на политической сцене было вполне закономерно. Его критические замечания в адрес трестов были хорошо известны. Но они носили такой характер и сочетались с такими политическими качествами, что Рузвельт стал просто необходим правящему классу. Мотивируя решение выдвинуть его в большую политику, один из республиканских боссов объяснял, что Рузвельт был "форменным быком в фарфоровой лавке", но, когда нужно, становился "очень даже нормальным". Это умение понять обстановку, способность к политическому компромиссу и содействовали выдвижению Рузвельта. Он был лихим наездником и произносил жаркие речи, завоевывая популярность среди избирателей. Но для тех, кто вершил судьбами политики, главным было другое. Когда в 1900 г. руководство республиканской партии остановило свой выбор на Рузвельте, выдвинув его кандидатом на пост вице-президента, оно сделало это, чтобы дополнить прямолинейного Мак Кинли более гибкой фигурой. Не все одобряли это решение. И, в частности, представлявший интересы Рокфеллера Ханна был против. "С избранием Рузвельта,- говорил он,- между этим сумасшедшим и президентством будет лишь одна человеческая жизнь". Его слова оказались пророческими. После смерти Мак Кинли Рузвельт въехал в Белый дом. "Смотрите,- воскликнул Ханна,- этот проклятый ковбой - президент Соединенных Штатов".

Нельсон Рокфеллер завлекает избирателей Запада. Карикатура из 'Нью-Йорк Джорнал энд Америкен'

Да, Рузвельт стал президентом. К этому он давно стремился. Еще избираясь губернатором Нью-Йорка, Рузвельт доверительно признался известному публицисту и политическому деятелю У. Уайту, что для него этот пост является лишь промежуточной ступенью. "Он не хотел быть губернатором Нью-Йорка,- вспоминал Уайт.- Он хотел быть президентом Соединенных Штатов". Знал ли об этом Ханна? Безусловно, знал. Знал и боялся, что Рузвельт добьется своей цели. Но противостоять этому не сумел.

В день смерти Мак Кинли, встречая Ханну, приехавшего проститься с телом покойного, Рузвельт спустился с крыльца, протянув ему руки. Партийный босс обещал поддержку, если президент будет проводить прежнюю политику. "Я уверен, что вы дадите мне знать, если я смогу быть чем-то полезен вам",- заявлял Ханна. Однако в глубине души он продолжал питать к нему чувство глубокой антипатии. Только случайная смерть Ханны в результате тифа в начале 1904 г. избавила Рузвельта от серьезного соперника на предстоящих президентских выборах. Республиканский босс всерьез обдумывал возможность выдвижения собственной кандидатуры, чтобы, как писала тогда пресса, "перестать делать президентов и стать самому президентом". Находясь у власти, Рузвельт произнес десятки речей против трестов. Он добивался принятия новых антитрестовских законов и стяжал себе репутацию "разрушителя трестов". С именем Рузвельта стали связывать наступление "прогрессивной эры". Его изображали радикалом, а подчас даже и революционером. Но в действительности он не был ни тем, ни другим. "Поднимая вопрос о трестах,- говорил Рузвельт в одной из своих речей,- я далек от того, чтобы выступать против собственности, и я действую в интересах собственности в самом консервативном смысле этого слова". А государственный секретарь Рут, один из ближайших сподвижников президента, метко определил: "Рузвельт больше лает, чем кусает". Рузвельт никогда не выступал против трестов вообще. Он говорил о необходимости бороться против "злых" трестов, требовал от "большого бизнеса" "хорошего поведения" и "честной сделки". По инициативе Рузвельта был возбужден целый ряд судебных процессов, но сам президент признавал в частной беседе: "Фактически я прекращал дела всякий раз, когда имел для этого хоть малейший повод". Смысл же своей политики Рузвельт предельно раскрыл в одном из публичных выступлений, заявив, что он отстаивает "все, что направлено на предотвращение революции". По словам американского историка Абельса, президент "страдал патологическим страхом перед толпой". Действительно, к этому вопросу он неоднократно возвращался в речах, разговорах и переписке. "Мне совсем не нравится нынешняя социальная обстановка в стране,- писал он в марте 1906 г. своему военному министру, впоследствии его преемнику, Тафту.- Глупое, близорукое тупоумие самых богатых людей, их жадность и высокомерие, недостойные пути, которыми они пришли к богатству при содействии самых способных адвокатов и очень часто благодаря бессилию и близорукости судей либо, к сожалению, из-за свойственной последним ограниченности ума. Эти факты, а также коррупция в деловой жизни и политике, привели к возникновению весьма нездорового возбуждения и раздражения общественного мнения, которое частично проявляется в нездоровом росте социалистической пропаганды".

Таковы были условия и мотивы, определившие "антитрестизм" Рузвельта. В обстановке буржуазной парламентской демократии то был политический маневр. С тех пор политика "регулирования" трестов стала неотъемлемой частью политической системы США. Она превратилась в один из важнейших рычагов поддержания "равновесия", а вместе с тем - и мобилизации голосов избирателей. В этой связи уместно напомнить слова Энгельса о том, что в условиях "демократической республики", "классическим образцом" которой он называл США, "богатство пользуется своей властью косвенно, но зато тем вернее".^*

^* (Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства. М., 1950, стр. 179.)

Однако была в этом и другая сторона. Не только деятельность трестов, но и прочие сферы экономической жизни с каждым годом становились объектом все более энергичного вмешательства государства. В этом заключался закономерный процесс развития государственно-монополистического капитализма. Сначала в данном направлении делались робкие шаги, но в дальнейшем они выросли в систему "регулирования". В конечном счете это отвечало интересам господствующего класса. Но когда чти меры задевали кого-то из монополистов, они вызывали бешеное сопротивление. Так было при Т. Рузвельте, так было и в дальнейшем - всякий раз, когда вводились те или иные ограничения.

Вместе с тем "антитрестовская" политика, как правило, служила орудием одних монополистических группировок против других. И в данном случае она отражала происшедшие к началу 900-х годов сдвиги, в результате которых на первое место стала претендовать группировка Моргана - создателя первой в истории США корпорации-миллиардера - "Стального треста". Рузвельт являлся "человеком" Моргана и его "антитрестизм" был направлен острием против рокфеллеровской группировки. Правда, он начал судебное дело против моргановской железнодорожной компании, но никогда не посягал на "Стальной трест". Выступая однажды на приеме, где присутствовал Морган, Рузвельт разъяснил ему свою позицию. Размахивая кулаком перед носом магната, он кричал: "Если вы не дадите нам это сделать, те, кто придут потом, восстанут и сокрушат вас!". Далеко не все, что делал Рузвельт, приходилось по вкусу Моргану. Поэтому, когда президент, уйдя в отставку, отправился на охоту в Африку, именно Морган бросил крылатую фразу: "Будем надеяться, что первый же лев, которого он встретит там, выполнит свой долг".

Тем не менее действия Рузвельта способствовали возвышению Моргана. Косвенное признание этого факта мы находим в "Воспоминаниях" близкого к Рузвельту У. Уайта. По словам последнего, президент, вероятно, "потворствовал" Моргану и "был согласен с некоторыми объединениями, которые тот планировал". Что же касается Рокфеллера, то тут дело обстояло иначе. Против него был направлен главный удар. Наибольшим преследованиям подвергся рокфеллеровский трест "Стандард ойл", и пружина этих преследований была так туго заведена, что даже преемник Рузвельта, известный как сторонник Рокфеллера, вынужден был продолжить судебное расследование.

В отличие от Рузвельта Тафт даже встретился в Белом доме с четой молодых Рокфеллеров. Правда, их провели через боковую дверь и по его указанию не внесли в книгу посетителей. Но факт остается фактом: они были приняты президентом. Что же касается судебного дела, то оно завершилось в 1911 г. постановлением Верховного суда США о незаконном характере "Стандард ойл" и ее роспуске. Ожидая вестей о приговоре, члены правления треста провели в оцепенении несколько часов, а сообщение о нем встретили как тяжелый удар. Им предоставили полгода на реорганизацию. Рокфеллер неоднократно бывал в это время на Бродвее 26, но даже отказался прочесть постановление суда. За реорганизацию взялось его ближайшее окружение во главе с Арчболдом. Нужно было выполнить решение суда и вместе с тем сохранить монополию. В конце концов и на этот раз выход был найден. Трест разбили на формально независимые компании. Однако была выработана система, посредством которой их действия координировались, и они продолжали проводить единую политику.

Несмотря на "роспуск" "Стандард ойл", биржевой курс ее ценных бумаг сильно пошел в гору. Акции одной из компаний поднялись с 260 до 580 пунктов, а другой - с 3500 до 9500. Это был знаменательный симптом. В результате состояние Рокфеллера, помещенное в ценные бумаги, сильно возросло. "Первый и самый известный из трестов мертв" - надрывалась нью-йоркская газета "Уорлд". А монополия Рокфеллера после кратковременного шока перестроила боевые порядки и продолжала действовать. Таков был финал этой во многих отношениях показательной истории.

V

"Империя" Рокфеллера оставалась практически незыблемой. Принятые против "Стандард ойл" меры не причинили ей сколько-нибудь значительного ущерба. Более того, во многих важных сферах "Стандард ойл" пользовалась абсолютной поддержкой государства. В первую очередь это касалось ее деятельности за границей. В этой сфере Рокфеллера не только никогда ни в чем не ограничивали, а, наоборот; всегда всячески поддерживали. "Правительство (США,- А. Ф.), угрожая "Стандард ойл" преследованием дома, помогало ей продавать ее продукцию за границей",- признает биограф Джона Д. американский историк А. Невинс. А еще лучше об этом сказал сам Рокфеллер. "Одним из самых больших наших помощников,- вспоминал он впоследствии,- был государственный департамент в Вашингтоне. Наши послы, посланники и консулы помогали нам пробивать дорогу на новые рынки в самые отдаленные уголки земного шара".

Первый груз керосина на внешние рынки компания Рокфеллера вывезла в 70-е годы. Не встречая конкуренции, американский керосин завоевал рынки Англии, Франции, Германии, России, Индии, Китая и других стран. Монопольное положение "Стандард ойл" на этих рынках позволяло ей торговать по высоким ценам, извлекая огромные прибыли. А торгуя по высоким ценам за границей, Рокфеллер мог продавать нефть по бросовым, убыточным ценам в США. Все, что "Стандард ойл" теряла на внутреннем рынке, она с лихвой возмещала на внешнем. Это был один из важнейших приемов, позволивших Рокфеллеру в конечном итоге одержать победу над своими конкурентами и утвердить монополию на внутреннем рынке. Начиная с 80-х годов положение изменилось. У Америки появился сильный соперник. Фирмы Нобеля и Ротшильда в России организовали крупное производство, вытеснив американцев с русского рынка; они начали успешно торговать керосином в Европе и на Востоке. За какие-нибудь несколько лет экспорт русского керосина вырос в десятки раз. А в конце 90-х годов в течение короткого периода добыча нефти в России даже превысила американскую. Все это вызывало растущее беспокойство, и "русский вопрос" стал предметом специального обсуждения в нью-йоркской штаб-квартире "Стандард ойл" на Бродвее 26.

Правление "Стандард ойл" постановило начать "немедленные и решительные действия", чтобы приостановить русское наступление. Оно организовало во всех странах Европы филиалы, главной задачей которых стала борьба против русской конкуренции. Так было положено начало целой сети дочерних предприятий Рокфеллера, которыми в дальнейшем оказался опутан весь мир. В этом заключался один из главных приемов американской экспансии. Другим важным направлением были переговоры. Сначала Рокфеллер пытался нащупать почву, нельзя ли купить русские предприятия. Убедившись в том, что этого не допустит царское правительство, он предложил им полюбовную сделку. Представителей русских фирм пригласили в Нью-Йорк. Они уже заказали билеты и вместе с семьями собирались тронуться за океан. Но неожиданно вопрос о месте встречи был пересмотрен, и переговоры состоялись в Париже. После продолжительных споров была достигнута договоренность о распределении мировых рынков. Однако царское министерство финансов, которому была подконтрольна нефтяная промышленность, посчитало сделку невыгодной и наложило "вето".

В дальнейшем "Стандард ойл" сумела установить постоянный деловой контакт с крупнейшей бакинской компанией Нобеля. Ходили даже слухи, что Рокфеллеру принадлежал крупный пакет акций нобелевской фирмы.

В России Нобель неоднократно подвергался нападкам за связи с американской компанией. Он отрицал их. Но время от времени всплывали факты, из которых следовало, что Нобель и Рокфеллер выступают в тесном взаимодействии. Представители двух фирм регулярно встречались. Они придерживались согласованной политики. Говорили о существовании блока Нобель-Рокфеллер. Этот факт никто никогда не оспаривал. А впоследствии из конфиденциальной корреспонденции "Стандард ойл" стало известно, что сами люди Рокфеллера считали контроль над 50 процентами русского экспорта "через Нобеля" важнейшим пунктом своей стратегии на мировом рынке. Труднее установить, владел ли Рокфеллер непосредственно нобелевскими акциями до 1917 г. Такую возможность нельзя исключить. Тем более что, судя по личной переписке Нобеля, он держал акции контролируемой Рокфеллером страховой компании в Нью-Йорке. Возможно, стороны обменялись пакетами акций.

Как бы то ни было, попытка генерального соглашения Рокфеллера с русскими фирмами о разделе мира на "сферы влияния" провалилась. К тому же почти одновременно перед "Стандард ойл" возник новый вопрос. Нужно было реагировать на развитие нефтяного дела еще в одной части земного шара - на индонезийских островах: Яве, Борнео и Суматре. В этом районе большую активность проявлял голландский, а затем и английский капитал. За несколько лет там были достигнуты поразительные успехи. Добыча нефти здесь обходилась дешево, а территориальная близость островов в отношении Китая и других рынков Дальнего Востока делала конкуренцию с ней практически невозможной. Рокфеллер сам пытался захватить промыслы на Яве и Суматре. Он платил деньги консулам Соединенных Штатов, и те хлопотали для него концессии. Многие дипломатические чиновники получали постоянную доплату из кассы "Стандард ойл". Некоторые из них были завербованы как агенты нефтяного треста. Поэтому наряду с донесениями Госдепартаменту они регулярно должны были посылать отчеты на Бродвей, 26. Старались для Рокфеллера и консулы в Индонезии, в ту пору голландской колонии. Но правительство Голландии поставило непреодолимые препятствия, организовав выпуск привилегированных акций и запретив иностранцам их приобретать. Тогда "Стандард ойл" начала торговать собственной нефтью в Индонезии по бросовым ценам. Она терпела убытки, рассчитывая, что успех их компенсирует. Однако и тут, так же как в России, Рокфеллера ожидал провал. Голландские фирмы сплотились с английским капиталом и нанесли поражение американскому тресту. Здесь впервые Рокфеллер столкнулся с руководителем "Королевской нидерландской компании" Г. Детердингом - впоследствии одним из крупнейших нефтяных магнатов мира. Самые жестокие схватки с Детердингом Рокфеллеру еще только предстояли, но завязка конфликта произошла именно тогда - на рубеже XIX-XX вв.

В отличие от внутреннего рынка США, где к этому времени "Стандард ойл" обладала практически монополией, на мировой арене ей приходилось считаться с наличием сильных соперников. Она имела своих людей в дипломатическом ведомстве США и пользовалась его поддержкой. Но конкуренты Рокфеллера тоже не дремали. Они активно использовали помощь своих правительств и благодаря этому нередко обыгрывали американцев. Примером того, как это происходило, может служить Китай. Торговля керосином в этой стране приносила колоссальный доход, и "Стандард ойл" проявляла к ней самый живой интерес. Однако к концу 90-х годов американские интересы в Китае оказались под угрозой. Европейские державы и Япония поделили страну на "сферы влияния", поставив под контроль наиболее важные и выгодные с экономической точки зрения китайские провинции. Соединенные Штаты сами пытались урвать кусок от китайского пирога, но потерпели неудачу. Крупнейшие американские корпорации выступили с грандиозным проектом сооружения Транскитайской железной дороги. Соединившись с Сибирской магистралью, она должна была, по их замыслу, составить важное звено в системе кругосветного сообщения. А с другой стороны,- способствовать развитию американской торговли в Китае. Для реализации этого проекта был создан синдикат под эгидой Рокфеллера. Но затея провалилась, натолкнувшись на решительное сопротивление европейских держав. Эта неудача усугублялась потерями, которые стала нести американская торговля в Китае. Рокфеллер попытался было создать себе своеобразную "сферу влияния" в густонаселенной провинции Гуаньси. Действуя через подставное лицо китайской национальности, он заключил контракт с губернатором провинции на монопольную продажу керосина. Однако вследствие протестов европейских держав контракт был аннулирован.

В результате раздела Китая интересы американской экспансии оказались под ударом. В ответ на это деловые круги США создали "Комитет по американским интересам в Азии". Его возглавил представитель "Стандард ойл" Мак Ги. Под нажимом Комитета и организованной им кампании в прессе правительство Соединенных Штатов обратилось к державам с дипломатической нотой, требуя соблюдения "открытых дверей". Это был шаг, сделанный по прямому требованию Уолл-стрита и прежде всего рокфеллеровской "Стандард ойл". Соединенные Штаты настаивали на том, чтобы по всей территории Китая их торговые представители пользовались "равными возможностями" с подданными других держав. Но была у них и сфера преимущественного интереса - Северный Китай и Маньчжурия. Однако американская экспансия в этом районе натолкнулась на сильное противодействие России, что привело в начале XX в. к обострению русско-американских отношений. Это обострение было непосредственно связано с нефтяным соперничеством.

В конце 90-х годов XIX в. Россия вырвалась вперед по добыче нефти, обогнав Соединенные Штаты. Как раз в эти годы появился новый проект покупки нефтяных предприятий в Баку. Эмиссары Рокфеллера посетили Россию и зондировали возможность такой сделки. "Стандард ойл" установила контакт с бакинскими фирмами, а затем обратилась за разрешением к царскому правительству. Не получив ответа, Рокфеллер спустя некоторое время возобновил запрос. Он решил прибегнуть к угрозам, учитывая, что на Дальнем Востоке Россия все более и более втягивалась в конфликт с Японией. Для многих уже тогда было ясно, что русско-японские отношения чреваты войной. С тревогой наблюдали за ходом событий и в Петербурге. Воспользовавшись моментом, Рокфеллер заявил, что, если царское правительство откажет американцам в продаже нефтеносных площадей, "Нейшенл сити бэнк" предоставит денежный заем Японии, который пойдет на враждебные России цели. Это был неприкрытый шантаж. Но Россия на него не поддалась. Американцы так и не получили доступа к русским нефтяным богатствам.

В надвигавшейся русско-японской войне позиция США была в гораздо большей степени благоприятна Японии, чем России. Формально Соединенные Штаты оставались нейтральными, а на деле были заинтересованы в ослаблении России. Американский капитал рассчитывал воспользоваться этим в интересах своей экспансии. Действительно, одним из последствий войны было расширение нефтяного экспорта США на Дальнем Востоке. Этого не скрывали сами представители Рокфеллера. "Нам предстояла трудная задача,- признавали они.- И если мы ее успешно решили, то только благодаря тому обстоятельству, что Россия вовлечена была в войну с Японией". Победа Японии была на руку "Стандард ойл". Русско-японская война оказалась определенной вехой в развитии международного нефтяного соперничества.

Но наибольший накал борьба нефтяных монополий приобрела в связи с первой мировой войной. "Кто владеет нефтью, тот правит миром". Эти слова английского адмирала Фишера, каким бы преувеличением они ни страдали, отражали тот несомненный факт, что нефть приобрела возрастающее значение в мировом хозяйстве. Правда, по-прежнему еще выработка и торговля осветительными маслами - керосином - оставалась главным в нефтяном бизнесе. Даже сегодня, по словам американского экономиста О'Коннора, керосиновая лампа освещает больше домов и хижин на свете, чем электричество. А в начале XX в. было тем более так, и керосиновая торговля, постоянно развиваясь, продолжала играть важную роль в нефтяной проблеме. С другой стороны, уже появились двигатели внутреннего сгорания, и их применение расширялось с каждым годом. На Всемирной выставке 1893 г. в Чикаго самым крупным нефтяным двигателем была машина мощностью 35 лошадиных сил, а на Парижской выставке 1900 г. - уже 1000 лошадиных сил. Нефть нашла широкое применение на железных дорогах и в судоходстве. Ее стали использовать в качестве топлива для военно-морского флота. А с 900-х годов начал триумфальное шествие автомобиль, предъявляя возрастающий с каждым годом спрос на бензин. Все это выдвинуло нефтяное топливо в разряд стратегически важного сырья.

В канун первой мировой войны погоня за нефтью приобрела характер настоящей лихорадки. В каком бы отдаленном уголке земного шара ни были обнаружены нефтяные источники, запах нефти тотчас привлекал туда толпы дельцов. Опираясь на поддержку официальной дипломатии, они начинали схватку за вновь открытые богатства. В этот период произошел ряд исключительно острых конфликтов, получивших название "нефтяных войн". Ожесточенное сражение разгорелось из-за месторождений нефти на Востоке, а также в странах Латинской Америки.

Рокфеллер действовал решительно и агрессивно. Он использовал весь традиционный арсенал средств, применяемых в империалистической конкуренции. Но он столкнулся с опытным и опасным врагом. Соперники Рокфеллера тоже не теряли времени даром. Английская компания Д'Арси захватила богатейшее месторождение нефти в Иране. Детердинг, заключив союз с лондонским Сити, переехал в Англию и повел целенаправленную атаку на своих противников. Его представители появлялись на Востоке, в России и Румынии. Но самой дерзкой операцией "нефтяного Наполеона", как называли Детердинга, было его решение обосноваться в Америке. Никакой результат, каким бы значительным он ни был, не мог дать детердинговскому тресту "Ройял Датч Шелл" прочного успеха в состязании со "Стандард ойл", пока западное полушарие оставалось монопольной сферой господства Рокфеллера. Поэтому решено было вторгнуться в Америку.

В 1907 г., отвечая на начатую Рокфеллером "войну цен" в Европе, Детердинг приказал своим танкерам, следовавшим с грузом нефти в германские порты, изменить курс и разгрузиться в Нью-Йорке. Это была неслыханная дерзость, которой до сих пор никогда и никто еще себе не позволял. Так впервые в самой резиденции Рокфеллера появился опасный заморский соперник. "До тех пор, пока мы не начали торговать в Америке,- писал впоследствии Детердинг,- наши американские конкуренты контролировали мировые цены, потому что они... могли всегда возместить свои потери от торговли по низким ценам в других странах бизнесом у себя дома, где они обладали монополией". Действительно, если вначале, еще до того как он установил свою монополию в США, Рокфеллер торговал по бросовым ценам у себя в стране и компенсировал свои потери на высоких ценах экспортной нефти, то теперь положение изменилось. Оно стало прямо противоположным.

Чтобы "положить конец такому состоянию вещей", руководство "Ройял Датч Шелл" решило, что Америка с ее обширными ресурсами как в области производства, так и торговли "должна быть включена в наш общий рабочий план". Предварительно была предпринята попытка договориться с Рокфеллером мирным путем, и с этой целью Детердинг посетил в 1907 г. Нью-Йорк. Однако выдвинутые им условия были отвергнуты, договор не состоялся. "Мы не имели другого выбора, как наступать, наступать и наступать",- писал по этому поводу Детердинг. Вскоре после внезапного появления транспортов "Ройял Датч Шелл" на рейде нью-йоркского порта он предпринял и первую попытку утвердиться в американском нефтяном производстве. И хотя попытка эта на первых порах не принесла успеха, спустя несколько лет план был приведен в исполнение. Для Рокфеллера это был ощутимый удар тем более, что одновременно, в связи с открытием месторождений нефти в штатах Техас, Оклахома, Индиана и Калифорния, возникли мощные американские конкурирующие фирмы.

Руководителям "Стандард ойл" было над чем задуматься. Рокфеллера теснили в его собственном доме. И не только. Угрожающим симптомом была деятельность англичан в Латинской Америке. В соседней с Соединенными Штатами стране, Мексике, нефтяное соперничество достигло такой остроты, что повлекло за собой падение нескольких правительств. Здесь впервые в истории столкновение нефтяных интересов привело к вооруженной интервенции, ставшей с тех пор распространенным и широко применяемым средством "нефтяного империализма".

Рокфеллер обосновался в Мексике еще в конце XIX в. Однако мексиканское правительство во главе с президентом П. Диасом решило в противовес американцам предоставить концессию британской фирме Пирсона. Нельзя сказать, чтобы Диас питал какие-то симпатии к англичанам. Просто он исходил из расчета, что, "до тех пор пока нефтяные компании борются между собой, мы будем получать деньги в изобилии". Но игра, которую затеял мексиканский президент, стоила ему власти. Соединенные Штаты начали поддерживать политических врагов Диаса. Они сделали ставку на лидера либерально-буржуазной оппозиции Мадеро, который получил возможность формировать на территории США воинские части и получал от Соединенных Штатов оружие. Значительные суммы денег на подготовку восстания против Диаса выделил Рокфеллер. Нельзя сказать, чтобы Мадеро представлял для американцев идеал политического деятеля. Его считали слишком либеральным. Но нефтяной трест Рокфеллера рассчитывал в случае успешного исхода восстания получить важные концессии. Мадеро победил, а Диас был вынужден покинуть Мексику. Однако надежды, возлагавшиеся на Мадеро, не оправдались. Два года спустя правительство Мадеро пало жертвой нового заговора. К власти пришел Уэрта. Но последний снова стал поддерживать англичан и вскоре разделил судьбу своих предшественников. Правительственная чехарда в Мексике происходила на фоне развивающейся в стране революции, но не менее важной пружиной было и нефтяное соперничество. Деньги Рокфеллера и официальное вмешательство Соединенных Штатов вплоть до посылки в 1914 г. федеральных войск призваны были способствовать такому решению мексиканской проблемы, которое соответствовало интересам американского капитала.

Эта линия стала главным направлением во всей политике Соединенных Штатов. В рассматриваемые годы правительство США существенно усилило поддержку нефтяного треста Рокфеллера в его зарубежных операциях. И раньше "Стандард ойл" пользовалась поддержкой властей, но теперь это происходило в совершенно иных масштабах. Новый этап в американской политике, получивший название "дипломатии доллара", привел к значительному усилению нефтяной экспансии. "Сегодня,- заявлял в специальном меморандуме государственный секретарь США Ф. Нокс,- дипломатия работает на торговлю, и министерства иностранных дел мира - это могущественные машины, обеспечивающие коммерческие интересы каждой страны". Такова была официальная установка, и в соответствии с ней правительство США не жалело усилий для продвижения интересов Рокфеллера. Осенью 1910 г. со специальной миссией в Турцию был послан заместитель государственного секретаря X. Вильсон. Формально он отправился туда, чтобы присутствовать на торжествах по случаю коронации нового турецкого султана. А фактически главной целью Вильсона были переговоры о предоставлении Рокфеллеру концессии на строительство Трансанатолийской железной дороги и разработку нефтяных богатств мосульского района. Ни Вильсон, ни представитель Рокфеллера, отставной адмирал Честер, не смогли преуспеть в этом деле. Их постигла неудача из-за непреодолимого сопротивления, которое встретили американцы со стороны других держав. В Турции повторилось то, что уже однажды произошло в Китае. Американцев выставили за дверь, а правительство США не располагало нужными силами, чтобы вернуть их обратно.

Нефтяные баталии, разыгравшиеся в канун первой мировой войны в Америке и на Востоке, отнюдь не ликвидировали старых очагов напряженности. Борьба нефтяных гигантов в Европе продолжалась с неослабевающей силой. На протяжении 900-х годов Рокфеллер настойчиво добивался концессий в Румынии, развитие нефтяной промышленности которой обещало хорошие перспективы. В 1904 г. был основан филиал "Стандард ойл" в этой стране. На обратном пути из Турции X. Вильсон специально посетил Бухарест и имел встречу со многими официальными лицами. Он был принят румынским королем и сделал все, чтобы смягчить его отношение к рокфеллеровской компании. По словам Вильсона, король был "достаточно резок". "Он сравнивал себя с разрушителем трестов Рузвельтом, пытаясь оправдать свою политику",- вспоминал впоследствии американский дипломат. Вильсон пытался отвести обвинения против Рокфеллера и "мобилизовал свою память, чтобы привести все возможные аргументы в пользу крупных объединений". Таким образом, миссия Вильсона была недвусмысленным проявлением заботы об интересах нефтяного треста Рокфеллера.

Наряду с этим "Стандард ойл" продолжала пользоваться регулярной поддержкой постоянных дипломатических представительств США за границей. Одним из примеров этого были события в Германии. Незадолго до' войны немецкие банки попытались провести через рейхстаг закон о государственной монополии на нефть, чтобы избавиться от конкуренции рокфеллеровской компании. Но эта затея провалилась, и в числе тех, кто способствовал такому исходу, была официальная американская дипломатия. Посольство США в Берлине оказало прямое давление на германское правительство, требуя не принимать закона. Посол Соединенных Штатов Джерард посетил канцлера Бетмана-Гольвега, заявив решительный протест. А когда удивленный канцлер воскликнул, имея в виду критические выступления американских руководителей в адрес трестов: "Не хотите ли вы сказать, что президент США будет что-то делать для "Стандард ойл К^о"?",- посол ответил, что антитрестовская политика и защита интересов Рокфеллера - вещи вполне совместимые. Даже искушенным в политике людям это казалось невероятным, но политическая практика Соединенных Штатов убеждала в том, что подобного рода явления в порядке вещей.

VI

В канун первой мировой войны Джон Д. Рокфеллер мог подвести итоги своей деятельности за 50 лет. Он начал деловую карьеру компаньоном небольшой фирмы, а стал хозяином крупнейшего треста. Все эти годы он безудержно рвался вперед. Жажда наживы и неукротимая жадность к деньгам были его путеводной звездой. В самом начале чистая прибыль треста составляла 10-15 миллионов долларов в год, а в 1911 г. - 95 миллионов. Рокфеллер стал обладателем крупнейшего в мире состояния. Его называли "вампиром", "спрутом", "чудовищем". Именем Рокфеллера пугали детей: "Не будешь спать, тебя заберет Рокфеллер".

'Спрут' - рокфеллеровский нефтяной трест 'Стандард ойл'. Карикатура из 'Нью-Йорк Таймс'

Впоследствии его апологеты потратили немало сил, чтобы снять с Джона Д. эти обвинения. Они хотели реабилитировать его и подчеркивали, что Рокфеллер действовал не ради обогащения, а в интересах нации и что сам он в личной жизни всегда оставался образцом скромности, ссылаясь на то, что Джон Д. носил старые костюмы и избегал показной роскоши. Старик проездил пятнадцать лет в одном автомобиле, а когда сын подарил ему норковую шубу, отказался ее носить. Однако во всем этом была всего-навсего дань буржуазному пуританизму, свойственному родоначальникам многих крупных состояний и известному еще со времен Гобсека и Гранде. Жадность и скупость наживал сочетались в этих людях с боязнью выставлять свое богатство, с постоянным стремлением спрятать его от глаз людей.

При более близком рассмотрении образа жизни Рокфеллера становится ясно, что основатель крупнейшего американского состояния не был аскетом. До середины 70-х годов он проживал в Кливленде. В доме на Юклид-авеню его семья из шести человек, двое взрослых и четверо детей (сын и три дочери), содержала двух служанок. В загородном поместье Форест-Хилл штат обслуживающего персонала был значительно больше. Но все это было ничто по сравнению с масштабами, которые приняло домашнее хозяйство, когда семья переехала в Нью-Йорк. После 1875 г. Рокфеллеры уже не жили в Кливленде. Сначала они поселились на Манхэттене, а затем приобрели загородную резиденцию - Покантико-Хиллз. Их имение располагалось близ Территауна, в 28 милях от Нью-Йорка, в живописной местности вдоль реки Гудзон. Здесь селилась нью-йоркская аристократия. Первоначально Джону Д. принадлежало около 700 гектаров земли. Но он, а затем и его наследники постоянно округляли свои владения за счет соседних участков. Поэтому со временем площадь Покантико-Хиллз достигла почти трех тысяч гектаров.

И в данном случае Джон Д. Рокфеллер действовал методами, которые усвоил за годы предпринимательской деятельности. Однажды ему пришла в голову мысль соединить свое поместье железнодорожной веткой с имением его брата Уильяма. Дорога должна была пройти по чужим участкам. Невзирая на это, Джон Д. нанял рабочих и приказал строить. Когда дошла очередь до участка старосты деревни, тот призвал полицию. Однако последняя была подкуплена. Вместе с сыновьями староста пытался защищаться, но специально нанятая банда головорезов, вооруженных вилами и лопатами, избила владельцев участка и прогнала их прочь. Это было уголовно наказуемое преступление, но Рокфеллеру оно сошло с рук точно так же, как ему сходили с рук махинации в деловой сфере.

На одном из холмов Покантико Рокфеллер построил себе каменный четырехэтажный особняк из пятидесяти комнат. Первоначально на месте постройки был голый каменистый холм. Триста вагонеток в конной упряжи, мобилизованных для благоустройства участка, доставили сюда сотни тонн чернозема. Вокруг дома посадили огромные вязы и разбили розарий. Примыкающий к дому сад был устроен с большой изысканностью и украшен античной скульптурой. Эта работа была поручена двум японским архитекторам, одного специально выписали из Токио. Деревья, кустарники и растения были доставлены сюда из различных уголков земного шара. Окружающий особняк Рокфеллера парк занимал около 70 гектаров. Были разбиты спортивные площадки. На них Джон Д. играл в гольф. Построили несколько десятков миль дорог, по которым он совершал послеобеденные прогулки, поездки на лошадях и в автомобиле. Помимо резиденции Рокфеллера,- особняка из серого камня, носящего датское название "Киджкуйт" ("Обозрение"), на территории имения находилось еще несколько десятков построек, в том числе гараж и трехэтажная конюшня, оборудованная лифтами, помещениями для конюхов и стойлами для двадцати чистокровных лошадей.

По данным "Нью-Йорк Таймc", только постройка особняка Рокфеллера обошлась в два миллиона долларов, а последующая его эксплуатация стоила полмиллиона ежегодно. Невзрачное на первый взгляд здание состояло из богатых апартаментов и по своему внутреннему убранству ничем не отличалось от дворцовых покоев. В первом этаже - две приемных, грандиозный центральный зал, гостиная и столовая. Второй и третий этажи - роскошные спальни, а над ними - помещения для слуг. Дом оборудовали лифтами и установкой для кондиционирования воздуха. Кроме того, в Покантико-Хиллз, как и в остальных резиденциях Рокфеллера, было установлено полное медицинское оборудование, необходимое для проверки состояния здоровья. При Рокфеллере постоянно находился врач, и забота о поддержании здоровья составляла его главное занятие. Большое значение придавалось организации питания. Рокфеллер пользовался только продуктами своего хозяйства. Молочная ферма из 35 коров, всевозможная живность, огороды и плантации - все это являлось непременной частью имения Покантико-Хиллз. Жил ли Рокфеллер в Нью-Йорке, или перебирался на время холодов в иные загородные резиденции - он сохранял свои владения в Кливленде и приобрел особняки в штатах Нью-Джерси и во Флориде - в каждое из этих мест специально снаряженный грузовик или вагон регулярно доставляли продовольствие. Ему возили птицу, яйца, масло, молоко, овощи и даже воду из источников Покантико-Хиллз в герметически закупоренных бутылях. Много лет спустя установили, что вода эта вредна для питья!

Говорили и писали об отрешенности Джона Д. Рокфеллера - его стол регламентирован строгой диетой, а сам он после смерти жены в 1915 г. ведет образ жизни затворника. Но оказывается и это вымысел. Из опубликованных в 1964 г. воспоминаний начальника охраны Покантико-Хиллз Тома Пайла мы узнаем, что диета была весьма относительной, а о затворничестве и речи не было. Пайл пишет о том, что перед воротами Покантико-Хиллз нередко появлялись девицы, изъявлявшие желание познакомиться с кем-нибудь из Рокфеллеров. А однажды сюда явилась женщина с ребенком на руках, настаивая на том, что это отпрыск Джона Д. Он приводит эти случаи в качестве курьеза. Но, с другой стороны, сам Пайл рассказывает, что для Рокфеллера специально приглашали молодых женщин, проживавших на территории поместья или по соседству. С ними он совершал прогулки и развлекался. Как-то раз Пайл стал свидетелем инцидента: во время автомобильной прогулки местная деревенская девушка остановила машину и с возгласом: "Старый петух, тебе бы одеть наручники!" - потребовала пересадить ее на переднее сидение. Это были шалости престарелого миллиардера вполне в духе помещичьих нравов, о которых, разумеется, никто не должен был знать. Таким образом, пуританизм и скромность в частной жизни Рокфеллера носили показной, чисто условный характер.

Джон Д. I и Джон Д. И. Основоположник династии Рокфеллеров со своим сыном

Все это в равной мере относится и к другой ветви Рокфеллеров - семейству брата Джона Д. - Уильяма. Последнему и его детям также принадлежало несколько городских домов и загородных вилл. Их состояние было значительно меньше капиталов Джона Д., но каждый из отпрысков Уильяма владел миллионами долларов. Отношения между двумя ветвями Рокфеллеров были далеко не идеальными. Тем не менее и на протяжении последующих лет в деловых предприятиях они, как правило, продолжали выступать в тесном взаимодействии. Группа наследников Уильяма занимала несравненно менее влиятельные позиции в мире бизнеса. Однако и по сей день она играет заметную роль на Уолл-стрите. Около тридцати лет провел Рокфеллер на посту руководителя "Стандард ойл". Он был организатором первого американского треста, который разросся в целую империю, связанную тысячами нитей с различными предприятиями и учреждениями внутри США и за их пределами. Долгие годы Джон Д. держал управление в своих руках. Ежедневно, в одно и то же время он приезжал в правление треста и занимался делами. Считали, что по нему можно проверять часы. Но постепенно Рокфеллер отходил от дел, передавая бразды правления таким доверенным лицам, как Арчболд, Пратт, Роджерс и др. Это был естественный процесс, ибо одному человеку управлять таким сложным механизмом было просто не под силу. Когда-то в детстве Рокфеллер мечтал стоить сто тысяч долларов. Теперь он стоил миллиард. Цель его жизни была достигнута. Сам Джон Д. сильно постарел. В начале 900-х годов он перенес тяжелое заболевание: у него выпали волосы, включая ресницы и брови. Он носил усы, их теперь не стало. Он пережил нервное потрясение, и говорили, что оно вызвано было страхом перед последствиями антитрестовского движения. Так это было в действительности или нет, трудно сказать. Но болезнь наложила отпечаток на внешний облик Рокфеллера. По словам Айды Тарбел, в этом лице по-прежнему видна была "хитрость, жестокость и нечто отталкивающее". У него были характерные глаза: "маленькие, пристально уставленные в одну точку, они не выразительны, как стенка - пустые глаза; они смотрят насквозь, сквозь вещи и не говорят ничего о том, что они увидели". Его трагедия, писала Тарбел, в том, что он потерял свои усы. Они скрадывали его рот - "самую жестокую особенность его лица". Наконец, его щеки, "раздутые и неприятно оттопыренные под глазами", а "кожа, которая покрывает их, отмечена бросающейся в глаза нездоровой бледностью". "Именно напыщенность этого грязного существа и отталкивает,- заключала свой портрет Тарбел,- а тонкая щель его рта наводит ужас". Болезнь обнажила в облике Джона Д. все то, что было свойством его натуры. Он заказал себе несколько париков, чередуя их по дням недели. Когда появлялись репортеры, Рокфеллер был приветлив и старательно улыбался в объектив. Перед выходом из дома он наполнял карманы новенькими десятицентовыми монетками - "даймами", награждая ими прохожих. Говорят, старик роздал таким образом несколько тысяч долларов. Сколотив грабежом и насилием миллиардное состояние, Рокфеллер на склоне лет такой ценой покупал расположение публики. Когда Джон Д. I решил оставить дела, у него уже был взрослый сын. В 1911 г. Джону Д. Младшему исполнилось 37 лет. Это был продолжатель его дела и наследник. Правда, Джон Д. II был болезненным, вялым ребенком и таким же остался в зрелом возрасте. Но все дело уже находилось в руках опытных, надежных лиц. После ухода в отставку Рокфеллер прожил еще 26 лет. Уже отошли в мир иной Вандербильдт, Гульд, Карнеги, Морган и другие основоположники крупнейших американских состояний, а Рокфеллер продолжал здравствовать. Наконец, пришла и его очередь - он умер в 1937 г. почти 98 лет от роду, пережив двадцать своих личных врачей.