Прогулка по улице "Вечного спокойствия"

Как-то в сентябре, в разгар тихого бабьего лета, мы с семьей кормили лебедей в маленьком пруду на Ленинских горах, в одном из живописнейших мест столицы. Этот круглый, словно циркулем обведенный, пруд я помню еще со студенческой поры, а тому уже два десятка лет. Точно так же покачивались белые домики на зеленоватой воде, и лебеди грациозно скользили между ними. А совсем недалеко, у здания китайского посольства, шумела толпа нашего бесшабашного студенчества. Позже, когда случалось бывать в этих местах, поражало какое-то странное ощущение запустения, хотя чьи-то заботливые руки следили за чистотой вокруг. По вечерам в здании посольства светились од-но-два окна. А ступени соседних зданий, где некогда проживал многочисленный персонал, буквально поросли травой.

Из истории, как из песни, слов не выкинешь. "Сталин и Мао слушают нас" - этот припев был на устах целого поколения. И хотя клятвы типа "русский с китайцем - братья навек" больше не звучат на молодежных фестивалях, наши великие народы не могли не чувствовать теплое дыхание друг друга. Под Хабаровском на берегу стремительного Амура мне показывали памятник советским воинам, установленный китайцами на вершине сопки. Как бы ни складывались отношения между государствами, у памятника, который находился на китайской территории, всегда алели живые цветы. Много лет спустя мы возлагали цветы к памятнику советским воинам в Харбине. Я внезапно вспомнил скромный обелиск на берегу Амура, и теплая волна подкатила к сердцу.

Китай. В этом звонком слове словно бы звенит-переливается голос серебряных колокольчиков: Ки-та-ай...Ки-тай-тай... Какая она, эта страна? Что там, за Великой китайской стеной? После двух десятилетий почти полного отсутствия контактов между нашими государствами, недоверия и отчуждения каждую новость из Китая воспринимаешь с обостренным интересом.

Что отобрать из множества впечатлений от первого знакомства с Пекином? Прежде всего, поражает зрелище армады велосипедистов, несущихся по широким проспектам - бесшумно и неостановимо, как само время, как песок в песочных часах. Другое чудо - бесконечные, идеально обработанные поля, где на сотни километров - ни клочка бесхозной земли. А какими красками можно передать маскарад торговых улиц, где продавцов явно больше, чем покупателей, где бесконечно много диковинных товаров, которые окружают тебя со всех сторон. И как милы, праздничны "ночные рынки", которые на самом деле вечерние, где под гирляндами развешанных на зеленых деревьях лампочек пыхтят огромные чайники и веселые хозяева импровизированных кафе в белых колпаках готовят на огромных противнях овощи и мясо в пряной приправе...

Но более всего вспоминаются люди. Затеряться в пестрой пекинской толпе, подсмотреть случайную уличную сценку в торговых рядах, возле многочисленных велосипедных стоянок или у переходов - под красными и зелеными светофорами... Немного было для этого свободных минут, но именно с ними связаны самые яркие воспоминания.

Поразительно, до чего молодо выглядят в своей массе китайцы! Один мой коллега заметил по этому поводу, что истинный возраст китайца - почти всегда загадка. Наши комплименты на этот счет китайские друзья воспринимали без особенных эмоций, как должное. Врожденное трудолюбие, традиционная, а в недавнем прошлом и вынужденная умеренность в еде, растительный рацион - вот вам и объяснение долгой молодости китайцев.

Где-то я вычитал сравнение китайского характера... с термосом, непременным предметом любого китайского Дома: снаружи он холодный, а изнутри - обжигает. Вероятно, это и в самом деле близко к истине. И еще - внутренняя гордость. У меня сложилось такое впечатление гордость. У меня сложилось такое впечатление, что каждый китаец, какое бы общественное положение он ни занимал, чувствует за спиной миллиард своих соотечественников.

Мысль написать эту книгу возникла у меня отнюдь не тогда, когда я впитывал в ходе бесчисленных встреч с китайскими хозяйственниками, учеными, рабочими противоречивые впечатления, поражавшую новизной информацию. Слишком сложна была для восприятия ткань китайской реформы, содержащей наряду с яркими откровениями также немало неразгаданных ребусов. Но шли месяцы. И, вглядываясь сквозь призму наших проблем в китайский опыт, я все чаще отмечал сходство многих задач, стоящих перед перестройкой в СССР и реформой в КНР.

Увиденное и понятое нами в Китае может быть полезным советскому читателю. Взяться за перо побуждало и другое: в последнее время семимильными шагами шло сближение наших народов и государств, два с лишним десятилетия отгороженных один от другого стеной недоверия и отчужденности.

Ловлю себя на мысли: сложно рассказывать о Китае. Все-таки Восток... Некоторая непривычная европейцу неопределенность - одно из устойчивых, хотя и не вполне отчетливых впечатлений от бесед с китайцами. Лондонский журнал "Экономист" не без доли юмора и сарказма признался недавно: "Для западных наблюдателей решающим моментом в китайской политике является то, что ее никто не понимает. Единственный способ - следить за мелочами, пустяками, своего рода соломинками на невидимом ветру политических перемен".

Вероятно, нам, советским журналистам, было несколько легче в этом плане. Нас принимали как соратников, и с трудом выговариваемое слово "товарищ" звучало все эти дни часто, порой в самых неожиданных местах.

Хозяйственная реформа, как явствовало из бесед, протекает везде совершенно одинаково, но она на деле являет собой весьма пеструю картину. Впрочем, мы и не ждали простых ответов на вопрос: что же происходит в экономике Китая, а смотрели широко открытыми глазами, стараясь ничего не упустить, увидеть все в реальном свете. И сегодня, суммируя увиденное и прочувствованное, стараюсь отделить эмоции от реальных фактов.

Итак, ослепительно ясным днем - конец ноября 1986 года, а тут теплынь - наш Ил-62 приземлился в пекинском аэропорту "Шоуду". Нас, делегацию газеты "Известия", принимает редакция пекинской газеты "Цзинцзи жибао". Собственно, это уже ответный визит: год назад "Известия" принимали китайских журналистов в Москве.

Делегацию возглавляет главный редактор газеты "Известия" Иван Дмитриевич Лаптев. Кроме меня, экономического обозревателя газеты, и сотрудника Института Дальнего Востока Константина Топоркова, в нее включен корреспондент "Известий" в Пекине Юрий Савенков, который встретил нас в аэропорту. Среди встречавших был заведующий отделом международных связей газеты "Цзинцзи жибао" Фан Лундэ. Обмен приветствиями, душистый чай в ожидании багажа, и вот уже бегут по обе стороны дороги сбросившие листву тополя, акации, изредка встречается серебристая сосна. И все шире проступают по горизонту неповторимые контуры огромного города, мигают тут и там рекламные иероглифы.

Признаюсь, в тогдашнем нашем багаже была еще весьма скудная информация о Китае. До официального визита М. С. Горбачева в КНР (май 1989 г.) оставалось два с половиной года. До провозглашенной в результате визита нормализации межгосударственных отношений между Советским Союзом и Китаем предстояло пройти еще немалый путь. Но уже тогда мы всем сердцем радовались сдвигам к лучшему, записывая их в наш общий актив. В дни нашего пребывания в Китае здесь открылась советская торгово-промышленная выставка, а уже через несколько дней после отъезда делегации в Шанхае возобновило работу советское Генеральное консульство (одновременно открылось Генеральное консульство КНР в Ленинграде).

С первых часов пребывания в Пекине я стремился запечатлеть на пленке смуглые строгие лица с косым разрезом глаз, велорикш, тянущих за собой тяжело нагруженные повозки. Феномен китайского велосипедиста изумляет почти всех, впервые ступивших на китайскую землю.

Например, почему китайские велосипедисты почти не реагируют на сигналы, не притормозят, не прижмутся к бровке, не уступят дороги? Одна версия показалась мне любопытной. Состоит она в следующем: психология людей не поспевает за переменами в окружающей жизни. Велосипедист, для которого, похоже, никогда не было ни правил, ни светофора, продолжает вести себя на дороге так, как и в те времена, когда он был тут хозяином.

Чрезвычайно живописна центральная улица Пекина - Чананьцзе ("Вечного спокойствия"). Говорить о спокойствии можно, лишь абстрагируясь от действительности. Мы жили несколько дней на этой улице, в гостинице "Пекин", и должен сказать: почти круглосуточно по ней бурлит поток людей, машин, велосипедистов, едущих на работу или с работы. Выложенные из разноцветных плит, почти без архитектурных излишеств дома здесь смотрятся торжественно. Кое-где в архитектуру вторгаются вычурные, похожие на огромных улиток отели, построенные или еще строящиеся инофирмами. Я любил прогуляться по улице Чананьцзе, освещенной неярким декабрьским солнцем, с фотоаппаратом: всегда можно было запечатлеть что-нибудь интересное... Фотографировал я ребятишек, спешащих домой из школы, с пухлыми ранцами за спиной и алыми звездами на шлемах, торговцев, скучающих у выложенных прямо на траве горок различных фруктов. Как-то поздно вечером, после очередного приема в Доме народных собраний, я вышел на лоджию подышать и был поражен красотой открывшейся панорамы, расцвеченной мириадами фонариков и светящихся иероглифов. Но главное - сама улица Чананьцзе, как в сказке, искрилась огнями, дышала, двигалась. Это "Вечное спокойствие" напоминало теперь стелющийся по земле Млечный Путь...

Стоя завороженный над этой сверкающей бездной, ловил себя на мысли, что нынешний облик китайской столицы все-таки не передает тех колоссальных перемен, которые произошли в стране после периода "культурной революции". Китай меньше чем за десятилетие совершил исторический прорыв (это слово - "тупо" - У китайцев все время на устах). Страна решительно переходит на рельсы "социалистического планового товарного хозяйства с китайской спецификой". Нам еще предстояло раскусить смысл данной формулы. А пока приведем слова председателя китайской части Китайско-советской комиссии по экономическому, торговому и научно-техническому сотрудничеству Тянь Цзиюня. В интервью "Известиям" он заявил, что большинство граждан страны приветствуют новую систему, так как действительно убедились: экономика получила реальное развитие, и благодаря этому они уже обрели ощутимую выгоду. Конечно, есть люди, которые еще не сумели приспособиться к новой системе, и это неудивительно. Но по мере того как она будет обретать жизненную силу, добавил Тянь Цзиюнь, эти люди смогут адаптироваться к новым условиям.

Чтобы представить всю сложность вставших перед страной проблем, надо проследить их истоки. А они таковы: по производству валовой продукции на душу населения Китай примерно в 30 раз отставал от уровня развитых государств. Беседуя с энергичными хозяйственниками, осмотрительными мэрами, чуть не в каждом китайце угадывая коммерческую жилку, пытаюсь понять: как могли захватить эту страну волюнтаристские идеи "большого скачка" 50-х годов, левацкие перегибы "десятилетней смуты" (1966-1976 гг.)? Только иллюзией возможности "прыжка к коммунизму" можно объяснить постановку политического лозунга: "Три года упорного труда - десять тысяч лет счастья". Иным был фундамент третьего Пленума ЦК КПК одиннадцатого созыва, состоявшегося в декабре 1978 года. В программе, намеченной Пленумом не было даже намека на авантюризм и шапкозакидательство прежних программ. Уже тогда был сделан принципиальный вывод о необходимости переноса центра тяжести работы партии в область модернизации страны. Помимо программы экономической перестройки ставились задачи "раскрепощения сознания" и отказа от идеологических шаблонов, показывалась важность трезвой оценки исторического опыта. На повестке дня были также вопросы усиления демократических начал в хозяйственной работе, преодоления бюрократизма, "открытия" страны внешнему миру. В огромном государстве, где недавно еще гремели лозунги "культурной революции", теперь во всем стал брать верх реализм, поощряться поиск смелых решений.

Мы приехали в Китай, когда шла ломка старого управленческого механизма в промышленности. Энергично проводилось в жизнь решение "О реформе хозяйственного механизма", принятое на третьем Пленуме ЦК КПК 12-го созыва, состоявшемся в 1984 году. Именно на этом Пленуме было сформулировано положение о том, что социалистическая экономика Китая является плановой товарной экономикой, основанной на общественной собственности на средства производства. Это был значительный прорыв в теории, которая до того стояла на ортодоксальной позиции несовместимости плана и рынка. Теперь же предстояло найти механизм, который бы сочетал планирование и рыночное регулирование.

Поистине реформа была выстрадана китайским народом. Нам рассказывали, что еще и поныне приходится доказывать некоторым из оппонентов, что использование в экономике атрибутов товарного хозяйства вовсе не тождественно ее "капиталистической перелицовке". Сегодня, по мнению ученых, главным тормозом углубления экономической реформы становятся уже не столько консервативные силы, сколько неготовность хозяйственной системы к опоре преимущественно на рыночные рычаги. Чтобы не выпускать из рук контроль за положением в экономике, центр вынужденно восполняет пробелы в формирующемся новом механизме управления, усиливая директивное воздействие на экономические процессы. И теперь приходится убеждать скептиков, что подкручивание некоторых разболтавшихся гаек отнюдь не означает отказа от реформы.

Окунитесь на несколько минут в веселую, энергичную, деятельную сутолоку пекинских улиц, и вы ощутите все эти перемены. Многоязычная реклама инофирм и банков, гирлянды красных иероглифов на белых полотнищах, пульсирующие магистрали прямых широких улиц - все это как бы твердит вам: смотрите, страна в движении! Ежедневно на улицы китайской столицы выезжает 380 тыс. автомашин и 6,5 млн велосипедистов. Долгое время в городе скорость была ограниченна. Ряд улиц переведен на одностороннее движение, проложена широкая кольцевая магистраль.

Мы уже слышали и читали кое-что о проблемах китайской экономики. В деревне исчерпал себя семейный подряд, а возврата назад, к коммунам, быть не может. В городе остается острой проблема занятости, не сокращается число убыточных предприятий. Бурно развивается рыночная экономика, но и здесь возможны неоднозначные последствия. Газеты чуть ли не каждый день сообщали о жарких дискуссиях в Постоянном комитете Всекитайского собрания народных представителей по поводу проекта Закона о банкротстве.

В ходе поездки по стране мы убедились: экономика Китая идет не путем частичных улучшений. Реформа коснулась всех сфер экономики, включая области планирования, финансов, цен, банков и налогообложения, сферы управления и товарооборота, внешней торговли.

Глубокий анализ происходящих в экономике Китая процессов был дан на XIII съезде КПК, который состоялся в октябре - ноябре 1987 г.

Сознаюсь, что меня обожгло утверждение, прозвучавшее на съезде, о том, что на начальную стадию социализма в Китае, которая завершится социалистической модернизацией, потребуется минимум 100 лет. Обоснование этому дано в трезвом и, я бы сказал, мужественном анализе, который сделан в отчетном докладе ЦК КПК. Социализм в Китае, отмечалось в нем, вышел из недр полуколониального и полуфеодального общества. Огромное население, слабая экономическая база, одно из последних мест в мире по среднедушевому национальному продукту... В области производственных отношений отсталость производительных сил обусловливала крайнюю неразвитость товарного хозяйства и внутреннего рынка, большой удельный вес натурального и полунатурального хозяйства, незрелость и несовершенство социалистической экономической системы. В области надстройки она предопределяла неполноту экономических и культурных условий, необходимых для развития демократии, все еще сильно воздействие на общество тлетворных феодальных и буржуазных взглядов.

К этим объективным обстоятельствам приходится прибавлять еще и субъективные. С конца 50-х годов в Китае стали гнаться за скороспелыми успехами, полагая, что на основе одних субъективных желаний и массовых кампаний можно резко поднять уровень развития производительных сил, будто, чем больше по масштабам и степени обобществление социалистической собственности, тем лучше. За многое, что по своей сущности не являлось социалистическим и сковывало развитие производительных сил, упорно держались как за "принципы социализма". И наоборот, против того, что способствовало развитию производительных сил, выступали, считая это "реставрацией капитализма". Возникшие отсюда непомерно однообразная структура собственности, закостенелое хозяйствование, а также политический механизм с его чрезмерной централизацией власти серьезно сковали развитие социалистического производства.

Из всего этого делался жесткий вывод: механически следовать букве теории нельзя, копировать чужой опыт тоже нельзя. Нужно идти своим путем "строительства социализма с китайской спецификой". На что же собираются потратить ближайшие 70 лет китайские коммунисты? "В общем, начальная стадия социализма в КНР,- отмечалось на XIII съезде КПК,- это период постепенного избавления от бедности и отсталости, период постепенного превращения аграрной страны, в которой преобладает сельское население и основой является ручной труд, в современную индустриальную страну с преобладанием несельскохозяйственного населения, период перехода от натурального и полунатурального хозяйства, имеющего огромный удельный вес, к высокоразвитому товарному хозяйству, период создания и развития путем реформ и поисков необычайно жизнедеятельного социалистического хозяйственного, политического и культурного механизма, период великого возрождения китайской нации, осуществляемого усилиями всего народа".

Да, эта задача стоит того, чтобы потратить на нее многие десятилетия. Китайские коммунисты сознают, что в такой стране, как Китай, обеспечение населения одеждой и продовольствием уже является грандиозным и в то же время невероятно трудным делом. Но это далеко не предел, добиться предстоит гораздо большего. Сроки для реализации программы установлены как будто обширные, но финиш ее первого этапа - конец столетия - не за горами, и люди вправе ждать конкретных результатов не в глубоком будущем, а уже сегодня, завтра.

На съезде отмечалось, что реформа хозяйственного и политического механизма в Китае, если иметь в виду широту и глубину вызванных ею социальных перемен, представляет собой еще одну революцию, причем впереди еще много проблем и трудностей.

Наш первый разговор о реформе в Китае - с главным редактором газеты "Цзинцзи жибао" Фань Цзини. Фань Цзини тут же начал увлеченно рассказывать о том, какие принимаются меры, чтобы повысить жизнеспособность ^предприятий, а заодно преодолеть инертность старой модели. Наш переводчик запнулся: "инерция" или "инертность" - главный тормоз? Фань Цзини отмахнулся: и то и другое... Он подчеркнул, что на пути преобразований огромного масштаба могут быть ошибки и трудности. Однако партия твердо держит курс на построение "социализма с китайской спецификой".

Стратегия поисков в сфере экономики, которую сформулировали китайские коммунисты, обобщив опыт девяти лет преобразований, во многом созвучна с идеями перестройки, происходящей в нашей стране. "Главный вопрос в теории и практике социализма - как на социалистической основе создать более мощные, чем при капитализме, стимулы экономического, научно-технического и социального прогресса, как наиболее эффективно соединить плановое руководство с интересами личности и коллектива. Это самый сложный вопрос, ответ на который искала и ищет социалистическая мысль и общественная практика",- отмечалось на июньском (1987 г.) Пленуме ЦК КПСС. А вот что указывалось на XIX Всесоюзной партконференции: "Нам нужны не социальные утопии, а четкие ориентиры, объективные критерии социалистичности на всех этапах перемен, чтобы ясно виделись тенденции общественного развития, чтобы не захлестнули, как не раз случалось в прошлом, текучка и показуха".

Вот с учетом этих сходных задач мы и попытаемся оценить процессы, связанные с реформой в Китае, помня о том, что опыт, выстраданный каждой социалистической страной, является нашим общим достоянием. Разумеется, не для механического копирования, что никогда и никому не приносило пользы, а для творческого осмысления и осмотрительного использования. Знакомясь с опытом проведения реформы в КНР, мы поражались многообразию и смелости экспериментов, мужеству китайских коммунистов, предпринявших гигантские по масштабам преобразования, не страшась того, что за плечами крайне низкий уровень развития производительных сил, огромное перенаселение, малоземелье и груз феодальных пережитков.

кредитная карта